– Крепче держи, девочка! – сказал он.
Сорвав с себя передник, он наложил его поверх ее рук.
– Еще крепче!
Сильные толстые пальцы обхватили ее ладони, нажимая так, что Сефия испугалась – а не задушат ли они юнгу. Но кровь шла так быстро!
– Ему нужен врач, – проговорил человек. – Оставайся с ним.
Он ушел. Передник медленно окрашивался красным. Сефия сжала рану сильнее.
– Все будет хорошо, – говорила она, глядя в стекленеющие, полные страха глаза юнги. Вокруг него она видела золотистые нити света. Из уголков глаз они струились по его щекам, просачивались через складки ткани на его шее. Совсем не желая этого, Сефия принялась листать главы его жизни. Дурнота поднялась в ней, но это уже не имело значения. Имело значение только то, что с юнгой сейчас находился тот, кто знал и понимал его.
Мимо нее промелькнуло детство юнги. И вот он – уже подросток на Райских островах, гоняет под парусом маленькое суденышко и охотится вместе с друзьями, а потом сидит на крыльце материнского дома и слушает пение птиц, а потом…
Сефия поняла, кто он.
На мгновение ей показалось, что она сама стала персонажем книги, что они со Стрельцом плывут к Краю Мира, и впереди у них – эти странные голодные дни.
Сефия тряхнула головой.
Юнга был старше того, что в книге. И то, что сейчас происходило, было вполне реально. И он по-настоящему умирал. И тогда Сефия увидела нечто более темное и холодное, с поблескивающими в глубине красными огнями. Это вырастало из его жизни подобно тени здания, которая обрушивается на тебя холодным утром – здания, в которое ты не хочешь входить, но, по необходимости, входишь. Юнга был напуган.
И Сефия испугалась – за него. Испугалась темноты, холода и красных огней. Тяжело дыша, она сбросила с себя видение.
Юнга, моргая, смотрел на нее. Уголки его глаз были влажны.
– Не умирай! – прошептала она ему на ухо. Она пожелала, чтобы кровь прекратила истекать из него, чтобы она повернула вспять и оставалась там, где ей надлежало быть.
– Не умирай, Харисон!
Теперь даже кровь его стала золотой – золотой и светящейся, наполненной маленькими точками света, подобными звездам. Она медленно истекала из него, напоминая созвездия, плывущие по небосклону. Сефия смотрела, как крупинки света неторопливо покидают тело юнги, покидают с отдающей болью медлительностью. Крупинки его жизни.
Его нож сверкнул в свете лампы, и он нанес ей удар в лицо. Женщина искусно отступила вбок и полоснула его по тыльной стороне руки. Он отступил, превозмогая острую боль. Голова его шла кругом от горячего запаха металла. Трюм был заставлен ящиками и тюками, между которыми оставались узкие проходы. Не очень-то много места для маневра. Легко попасть в ловушку.
Теперь она пошла в атаку, нанося удары сверху и сбоку, и он едва уклонялся от жаждущего крови лезвия, которое со свистом проносилось в миллиметрах от его кожи.
На мгновение они оба отступили назад. Женщина, слегка покачиваясь взад и вперед, ждала, опустив лезвие вниз и подняв одетую в кожу левую руку, защищающую горло.
Он вновь атаковал, пытаясь нанести прямой удар, но она захватила ножом его кисть, проколов ему руку и нанеся режущий удар по животу. Кровь брызнула на пол.
Он отскочил в сторону, вывернувшись из захвата. Его нож сверкнул, резанув ей по коже. Они вновь замерли друг против друга. Черный рукав ее куртки был рассечен.
Он потрогал руку, затем рану на животе. Две раны. Она нанесла ему два удара. Давно с ним такого не бывало.
Бесстрастный взгляд женщины скользнул мимо него к ящику, где он скрывался вместе с Сефией. Ей нужна была книга.
Он подбросил нож в руке, повторяя ее движение. Он не позволит ей пробиться туда, откуда доносился голос Сефии, старавшейся ободрить раненого юнгу.
– Успокойся, – говорила она. – Все хорошо. Я с тобой.
Но не все будет хорошо. Стрелец понял это, как только увидел рану на горле юнги. Парню не выжить.
Женщина бросилась в атаку. Он повторил ее прием – захватил ее руку с ножом, выкручивая, дернул на себя. Ее глаза удивленно расширились, а он полоснул ее по животу, успев нанести ей рану до того, как она отпрянула.
Она приоткрыла рот, обнажив маленькие белые зубы, и засмеялась, выбрасывая из себя смех, словно клубы дыма:
– Ха-ха-ха…
И вновь они сошлись. Ножи мелькали направо и налево; они делали выпады и парировали выпады, ныряли, уходя от удара, и наносили друг другу маленькие порезы на руках и ногах. Это был самый быстрый бой из тех, в которых ему приходилось участвовать; каждая атака занимала гораздо меньше времени, чем он мог представить, и только быстрота и легкость его членов позволяли ему биться на равных.
Они остановились, глядя друг на друга и тяжело дыша. Сколько уже продолжался бой? Минуты, несколько секунд? Кто-то сбежал по ступеням, грохоча ступнями как кувалдами.
– Крепче дави, девочка! – раздался грубый голос. – Еще крепче.
Корабль просыпался. Время уходило. Скоро вся команда спустится в трюм, и ее быстрота уже не будет иметь никакого значения – их станет слишком много.
Женщина вновь бросилась в атаку, нанося сбоку удар по его руке, державшей нож. Он парировал, но она моментально нанесла новый удар, уже не ножом, а одетым в перчатку левым кулаком – в ребра. Он был готов к удару, но не такой силы. Удар бросил его на колени, что-то внутри хрустнуло, и стало трудно дышать.
Падая, он выбросил вперед нож. Женщина, отскочив, увернулась от удара.
Пол кружился под ногами Стрельца. Он никогда не получал таких сильных ударов. Но он заставил себя вскочить на ноги.
Женщина сгибала и разгибала пальцы левой руки. Кожа на ее перчатке похрустывала.
В нетерпеливой ярости она вновь бросилась вперед. Ее удар едва не пришелся ему по руке, державшей нож, но он вовремя отступил. Следующий удар едва не поразил его в ногу. Спиной Стрелец уперся во что-то твердое и неподвижное. Бочка. Ее кулак, одетый в перчатку, уже наносил удар, и он, понимая, что костям его лица несдобровать, нырнул. Звук мощного удара наполнил внутренности корабля; бочка треснула. На мгновение левый бок женщины оказался без защиты, и Стрелец полоснул ее по шее. Кончик его ножа полоснул ее по горлу, но она не отступила, а вновь бросилась в атаку. И снова, и снова.
Стрелец едва успевал отвечать. Сломанное ребро сказалось на скорости его движений. А она продолжала наносить удары.
Удар.
Еще удар.
И снова удар.
Она была так проворна, что Стрелец даже не заметил, как она обезоружила его. Нож его со стуком упал на пол. Он успел, однако, посмотреть на ее лицо – она истекала кровью, струившейся из рассеченного лба на глаза. И вдруг она бросилась назад, перепрыгнула через Сефию и юнгу и, взбежав по лестнице, скрылась.
Стрелец схватил нож и рванулся за ней – мимо неподвижно лежащего юнги, вверх по ступеням. Может быть, Сефия и окликнула его, но он ничего не слышал.
Наверху раздался крик, хотя слов Стрелец не разобрал. Добравшись до верхней площадки, сквозь ступени он увидел, как навстречу женщине рванулась огромная фигура. Та подняла руку с ножом, явно собираясь напасть. Стрелец помнил этот тип удара – от него почти нельзя уйти.
Нож удобно лежал в его руке. Он был приспособлен для броска.
И он бросил нож в женщину.
Тот вонзился ей в предплечье, глубоко войдя в мышцу. Но женщина даже не закричала. Пока Стрелец оббегал люк, она вырвала его нож из руки и сделала выпад в сторону стоящего перед ней здоровяка, который неловко отшатнулся и упал. Она же, воспользовавшись его замешательством, выскочила на открытое пространство.
Преследуя ее, Стрелец на мгновение задержался возле упавшего и, схватив его за руку, помог встать. Затем взлетел по ступеням на верхнюю палубу, где впервые за много дней глотнул свежего воздуха. Было холодно, и корабль был окутан туманом. Матросы выбегали из кубрика, и крики их разносились по палубе. Стрелец сглотнул. Металл пах кровью.
Женщина в черном вытащила саблю и взмахнула ей. Оружие со свистом разрезало холодный воздух, разнося вокруг острый запах металла. Сияющий круг с медным отливом завораживал, и Стрелец двинулся вперед.
Неожиданно сзади раздался выстрел и, одновременно, Стрелец краем глаза увидел вспышку. Он никогда не видел такой мгновенной реакции – женщина резко увернулась, и пуля, которая должна была убить ее, всего лишь поразила ей плечо. Кровь брызнула из раны, но, словно не замечая ее, женщина мягким движением перемахнула через поручни. С выброшенными вперед руками она была похожа на ныряющую птицу, тенью скользнувшую вперед на фоне клубящегося тумана.
Раздался второй выстрел. Он достал женщину в полете, поразив прямо в голову. Руки и ноги ее безвольно повисли, и она камнем упала в воду.
Тишина будто полог накрыла пятачок палубы. Высокая стройная фигура пересекла его, держа еще дымящийся пистолет. Человек задержался у поручней, глядя вниз, на воду, но там лишь шелестела волна, ударяясь в корпус корабля.
Даже в неясном свете раннего утра Стрелец узнал это оружие, его инкрустированный золотом черный металл, на котором были выгравированы приливные волны. Палач. Проклятое оружие. Каждый раз, когда его вынимают из кобуры, Палач кого-то убивает. Даже если стрелок не выбрал цель, пистолет ее выбирает сам. За долгие годы Палач поменял столько хозяев, что никто уже не помнил, кто первым владел им. Зато все знают, кто владеет им сейчас.
Стрелец покачивался, ожидая, когда человек с пистолетом приблизится.
Теперь Палач принадлежал Кэннеку Риду, капитану корабля «Река Веры».
Команда повернулась к Стрельцу. Их оружие было готово к бою. Они окружили его. Стрелец понимал, что он ранен и истекает кровью. Но он обещал себе – лучше смерть в черной воде, чем рабство. Он изготовился к бою.
– Опустите пушки, – произнес кто-то, и здоровяк, которому Стрелец помог на лестнице, разорвал круг стоящих вокруг Стрельца матросов.