Юнга наклонился над ним и что-то прошептал на ухо.
Рид, прищурившись, посмотрел на «воронье гнездо» и подошел к Али.
– А я-то думал: где ты? И как тебе удалось попасть? – спросил он.
Та поежилась от холода.
– Целилась тщательно.
– Спасибо тебе!
– Не могла же я допустить, чтобы они забрали «Реку Веры», капитан.
Холод проникал им в кости. Дышать – и то было больно. Рид обнял Али за плечи и потер ее руку. Она дрожала. Прочие сгрудились возле поручней, показывая друг другу на кромешную темноту, окружавшую корабль.
Вода была так же черна, как и небо, хотя на гребнях волн отраженным светом тускло отсвечивала обратная сторона солнца. Это было ни на что не похоже. Когда луч света добирался до поверхности воды, он тонул под поверхностью, поглощенный темнотой. Даже звук волн, бьющихся о корпус корабля, был не такой, как обычно, и напоминал клацанье зубов.
Глаза Рида нестерпимо жгло. Горло перехватило. Глубокая холодная чернота проникла в самое нутро, и теперь сама душа капитана, стеная и вопя, рвалась наружу.
Али заплакала.
Хорс хныкал, как малое дитя.
В глубине появились красные огни, но они забирали больше света, чем испускали, и ничего не могли осветить. Этих огней были тысячи и тысячи, они были повсюду, куда только падал взгляд в этом тусклом мире по ту сторону солнца.
Старший помощник повернулся, но он не видел красных огней. Он ощущал только холод да тревожное беспокойство, проникающее в самые глубины человеческого сердца.
Затем из темноты пришел звук.
Звук перекатывался через корабль, как туман через горные вершины, он заполнял собой все пустые пространства. Вой, а может быть, стон; а еще шепот, клекот и дикий смех. Звон колоколов, треск ломающихся льдов и грохот горных вершин, превращающихся в пыль. Последние стоны умирающих.
Это был самый ужасный из всех ужасных звуков – тот самый звук, который посещает человека во сне в последние часы ночи, проникая в самые потаенные уголки его потрясенной души. И лежит он в гулкой темноте, охваченный ужасом. Он еще жив, но уже и умер – навеки, навсегда.
Так они достигли Края Мира.
Глава 35Ответы
Сефия возложила руки на эмблему в центре двери и посмотрела на Стрельца.
Холодный металл кусал ее за кончики пальцев. Две изогнутые линии – это родители. Еще одна – Нин. Прямая линия – это сама Сефия. А круг – это то, что она должна сделать.
Стрелец кивнул. Они пришли сюда за ответами. И чтобы покончить сразу со всем. Поэтому Сефия глубоко вздохнула, проглотила свои сомнения и начала поворачивать символ. Внутри двери большие металлические зубцы тоже поворачивались – с лязгом, повинуясь движению символа-ключа. Наконец символ встал в правильное положение.
Штифты в замке щелкнули, и дверь медленно и тяжело отворилась внутрь.
Сефия зажмурилась. После темноты, царящей в тоннеле, помещение за дверью казалось ослепительно ярким. Настенные бра и висячие канделябры светились сотнями белых тонких свечей, озарявших грубого камня стены, увешанные гобеленами и старыми портретами, с которых словно осколки стекла сияли глаза моделей.
Прямо напротив двери, возле самого центра комнаты, стоял письменный стол, лакированная поверхность которого была завалена листами бумаги, бутылочками чернил и перьевыми ручками – такими, о которых Сефия не могла и мечтать. Неожиданно ее охватило желание открыть все украшенные серебром ящики стола и порыться в их содержимом – найти куски пергамента помягче, книги поменьше и перочинные ножички, которые подошли бы к изгибу ее ладони.
Но за столом, сложив руки на груди, сидела женщина с черными волосами, бесцветными глазами и кожей цвета выбеленной солнцем раковины. С такого расстояния Сефия могла бы принять эту женщину за собственную мать – если бы не более светлый цвет лица, не более широкие скулы и плечи.
Словно ожидая прибытия Сефии и Стрельца, женщина при их появлении встала:
– Добро пожаловать.
Ее голос был ясным и четким, как звон металла.
– Я рада, что у вас все получилось, – продолжила она.
Как только Сефия и Стрелец вошли в комнату, другая женщина, постарше, за их спинами затворила дверь. Это было жилистое создание с коротко остриженными седыми волосами и резко очерченным ртом. Бархатный воротник на ее синем платье истрепался по краям, а украшенные золотом револьверы, висящие на бедрах, явно часто были в деле.
Стрелец с опаской посмотрел на нее; она же отошла к шкафу, стоящему у правой стены, и, оперевшись о него, скрестила руки на груди и стала смотреть на Стрельца – как хищный ястреб смотрит на жертву.
– Брака сомневалась, но я была полностью в вас уверена, – сказала первая женщина и указала на два кожаных кресла, стоящих перед столом. – Садитесь.
Удивленная, Сефия сбросила мешок с плеч и села в кресло, такое удобное, что, казалось, будто специально было сделано под нее. Она не могла вспомнить, когда в последний раз сидела на чем-нибудь столь же уютном. Она ожидала чего угодно, но только не этого. И она была рада, что Стрелец остался стоять возле нее.
– Кто..? – начала она, но женщина за столом остановила ее.
– Меня зовут Танин, а это мой партнер Брака, – сказала она.
Та, что постарше, хмыкнула.
– Боюсь, она не слишком разговорчива, – сказала Танин и направилась к левой стене, где на боковом столике сиял серебряный чайный прибор. Ее движения подняли легкий вихрь холодного воздуха, в котором заиграли, заколыхались ее черные волосы и вышитый шелк блузы. Она поставила чайник на поднос с чашками из костяного фарфора, и Сефии показалось: всё, что делает эта женщина – даже самые незначительные ее движения – изменяет сам окружающий ее воздух, а ароматный пар, который кольцами вьется над чашками, через много недель сформирует ураган над дальним Южным океаном.
Сефия теребила ремни своего мешка.
– Я… – начала она.
– Сефия. Так? – перебила ее Танин. – Сливки или сахар?
Сефия обменялась со Стрельцом беспокойным взглядом.
– Вы знаете мое имя? – спросила она.
Танин опустила несколько кусочков сахара в две чашки и засмеялась серебристым смехом.
– Ты была бы удивлена, если бы я сказала, как много мы знаем, – сказала она и протянула Сефии чашку и блюдце.
Принимая чашку, Сефия почувствовала, как холодные, испачканные чернилами руки Танин коснулись ее пальцев, и содрогнулась. Серебряная ложка зазвенела о ее блюдце.
– Ты предпочитаешь молчать, не так ли? – спросила Танин Стрельца, протягивая чашку и ему.
Но он не взял чай.
– Это Стрелец, – сказала Сефия.
– Стрелец?
Танин села на свое кресло и взяла третью чашку себе. Утроившись поудобнее, она подула на чай.
– Странно, – сказала она, – но я бы ни за что не догадалась. Ты совсем не похож на «Стрельца».
Он же сжимал и разжимал пальцы, слегка касаясь потертой кожи висящих на поясе ножен.
Сефия разозлилась, но тут же постаралась сконцентрироваться на беседе. Ее же никто не оскорблял. Смутившись, она принялась ложкой размешивать остатки сахара на дне чашки.
– Мы ищем… – начала она.
– Хранителей? Я знаю.
Танин отпила чаю.
– Пей. Похоже, тебе это нужно, – сказала она.
Добрый голос, но какие резкие слова.
– Но откуда вы…
– Откуда я знаю? Сюда приходит только тот, кому есть дело до Хранителей.
Она улыбнулась и закончила:
– Или тот, к кому у Хранителей есть дело.
Сефия поставила чашку на край стола.
– И кто же такие Хранители? – спросила она.
– А ты разве не знаешь?
Танин выглядела озадаченной. Склонив голову набок, она мгновение раздумывала, а потом ответила:
– Мы единственное образованное сообщество в Келанне.
– Образованное?
– Это означает, что мы умеем читать и писать. Мы – люди Книги… Как и ты.
Сефия вдруг почувствовала, как пол уходит из-под ее ног и она начинает падать.
– Вы знаете про книгу? – спросила она.
Танин отставила чашку и наклонилась вперед, глядя в лицо Сефии мерцающим взглядом.
– А ты?
В книге было всё. Все истории. Все жизни. Каждое мгновение, ставшее прошлым, и каждое, которому только предстоит осуществиться, уже описано на этих страницах. Даже этот момент, который происходит здесь и сейчас.
– Да, – прошептала Сефия.
– И ты принесла ее?
Сефия с трудом подавила в себе желание посмотреть на свой мешок.
– Наверное, нет, – предположила Танин, улыбнувшись и откинувшись на спинку кресла.
В руках она вертела серебряный перочинный ножичек, лезвие которого сверкало, отражая свет канделябров.
– Надеюсь, твои родители научили тебя быть осторожной, – сказала она.
– Мои кто?
Маленькая морщина появилась у Танин между бровями.
– Ты хочешь сказать, что они ничем с тобой не поделились? Откуда же тебе всё известно?
Стоящий рядом Стрелец нетерпеливо похлопывал себя по щеке четырьмя пальцами. Это был условный знак; он хотел, чтобы Сефия разузнала всё об этой женщине – точно так же, как она поступила с барменом в Эпидраме. Сефия сузила глаза и попыталась вызвать свою способность проникать в суть вещей и людей.
Тысячи золотистых пятнышек света заструились в воздухе, вдоль стен и под потолком, взвихриваясь вокруг огня свечей; но, стоило потоку этой золотистой пыли приблизиться к Танин, как она подняла руку и отогнала ее. Золотые нити рассыпались и, упав на пол, превратились в хлопья пепла.
Сефия широко раскрыла глаза:
– Как вам это удалось?
– Твой отец постоянно говорил: использовать свою способность видеть по отношению к другим, читать других – значит показывать плохое воспитание.
Сефия вскочила.
– Вы знали моего отца? – спросила она.
– А разве ты не знала? – вопросом на вопрос ответила Танин, улыбнувшись улыбкой, похожей на лезвие косы.
Всё повернулось таким образом, будто Сефия наконец сделала верный ход, хотя и не понимала, в какую игру они играют и каковы в этой игре правила.