И вновь Марк Вольф, как автомат, произнес казавшуюся ему спасительной фразу:
— Я ничего не сделал… — Он на секунду запнулся и, подумав, добавил: — Ничего плохого или же незаконного.
Уверенный голос инспектора заставил профессора вновь сосредоточиться на происходящем вокруг. Все его внимание теперь было нацелено на стоявшего перед ним мужчину. При этом в памяти Адриана мгновенно пронеслись долгие годы лабораторных наблюдений за поведением подопытных животных, а также людей, давших согласие на участие в экспериментах. Вот и сейчас он внимательно наблюдал за «подопытным», выискивая в его поведении признаки страха за какие-то совершенные им поступки, — свидетельство того, что этот человек говорит неправду или, по крайней мере, что-то недоговаривает. Эти признаки могли выражаться в чем угодно: в подергивании глазного века, в неестественном наклоне или повороте головы, в изменении интонации речи. У Марка Вольфа могли задрожать руки, мог выступить пот на лбу…
— Согласно условиям вашего условно-досрочного освобождения, вы должны были устроиться на работу…
— Да работаю я, работаю. И вы прекрасно об этом знаете. Я устроился в магазин электротоваров и бытовой техники.
— И вам не разрешается находиться в непосредственной близости от детских площадок и учебных заведений…
— А что, неужели кто-то видел, как я нарушаю это правило? — возмущенно произнес Вольф.
Адриан тотчас отметил, что собеседник не сказал инспектору, что не бывал ни на детских площадках, ни по соседству с какой-нибудь школой. Оставалось надеяться, что Терри Коллинз тоже заметила, как уклончиво было сформулировано заявление Вольфа.
— Кроме того, вы ежемесячно должны связываться с вашим инспектором…
— Это правило я также выполняю.
«Еще бы ты его не выполнял! — подумал Адриан. — Пропустишь такой звонок раз-другой — и снова угодишь за решетку».
— Кроме того, вам вменено в обязанность прохождение курса психотерапии…
— Ну да, само собой.
Немного поколебавшись, Терри спросила:
— Ну и как проходит терапия? Есть успехи?
— А вот это уже не ваше дело, — отрезал Вольф.
Адриан предположил, что такой тон спровоцирует инспектора Коллинз на ведение диалога в более эмоциональном ключе. Он ожидал ответной вспышки если не злости, то по крайней мере раздражения и был сильно удивлен, когда понял, что Терри намерена продолжать разговор все тем же сухим, спокойным «протокольным» тоном.
— Вы обязаны отвечать на мои вопросы вне зависимости от того, нравятся они вам или нет. В противном случае ваше поведение будет расценено как нарушение правил условного освобождения. В данный момент я склоняюсь к тому, чтобы связаться с вашим инспектором и проинформировать его, что вы отказываетесь отвечать на вопросы.
Адриан вовсе не был уверен, что у Терри в записной книжке или в телефоне действительно есть номер инспектора. Впрочем, блефом были ее слова или нет — значения уже не имело: судя но выражению лиц как инспектора Коллинз, так и допрашиваемого ею преступника, оба прекрасно понимали, что доводить дело до реального звонка в соответствующее подразделение было не в интересах Марка Вольфа.
Немного поколебавшись, он пояснил:
— Врач говорит, терапия — мое личное дело. Все, о чем говорит терапевт с пациентом, должно оставаться между ними.
— В большинстве случаев это действительно так, — едва заметно кивнув, сказала Терри, — но позволю себе напомнить: ваш случай особый.
Вольф опять замолчал и задумался. Пожилая женщина за его спиной устроилась в кресле поудобнее, а зачем вдруг стала беспокойно оглядываться. Она явно искала пульт дистанционного управления от телевизора. О том, что в гостиной находятся двое посторонних людей, она, похоже, просто забыла.
— Мама, — окликнул старуху Марк Вольф, — сейчас мы телевизор смотреть не будем. Чуть позже. А ты пока иди на кухню.
— Но ведь сейчас начнется, — жалобно возразила мать.
— Не сейчас. Чуть позже. Но совсем скоро.
Старуха с явной неохотой встала с кресла и, шаркая, направилась к дверям кухни. Вскоре оттуда донесся звон бьющегося стекла. Судя по всему, в металлическую раковину упал или был намеренно сброшен какой-то бокал. Следом из кухни послышался недовольный возглас, а за ним — целая череда грубых ругательств. Марк с недовольной гримасой повернулся к кухонной двери, но оттуда, словно предвосхищая его реакцию, вновь послышался голос старухи:
— Это случайно. Я не специально. Сейчас я все уберу.
— Бог ты мой, — выдохнул Вольф, — и вот так — все время. Сплошные случайности и неожиданности. — Вновь обернувшись к гостям, он неприветливо посмотрел на них и сказал: — Видите, как мне «весело»? Мать совсем из ума выжила, и мне приходится…
Вольф замолчал, догадавшись по выражению лица Терри Коллинз, что ей нет никакого дела до того, насколько тяжело ему живется и как много неприятных случайностей подстерегают его дома каждый день.
— Мы говорили о вашем курсе психотерапии, — сухо напомнила она.
— Я хожу туда каждую неделю, — мрачно сообщил Вольф. — Мое состояние улучшается. Прогресс налицо. По крайней мере, так говорит врач.
— Расскажите, в чем выражается улучшение вашего состояния, — настойчиво попросила Терри.
Вольф явно растерялся и несколько сбивчиво произнес:
— Ну, улучшение — оно и есть улучшение. Что тут еще скажешь?
— Марк, я бы хотела, чтобы вы выражались по возможности точнее, — сказала Терри.
Адриан обратил внимание на то, что она впервые обратилась к собеседнику по имени. «Действовать должно обезоруживающе», — подумал он.
— Нет, но я действительно не уверен, что…
Марк Вольф замешкался и замолчал, не договорив начатую фразу. Терри строго посмотрела на него. Этим взглядом она словно говорила: «Ну, что же ты так. Я думала, ты способен на большее». Адриан вдруг понял, что и сам порой почти так же смотрел на хороших, подающих надежды студентов, которые вдруг оказывались плохо подготовленными к очередному семинару или зачету.
— Я бы сформулировал это так: он помогает мне совладать с моими позывами и стремлениями, — сказал наконец Вольф.
«Стремления», — мысленно повторил Адриан, твердо уверенный в том, что этим словом извращенец просто-напросто заменил другой термин: «извращенные желания».
— Каким образом?
— Ну, мы с ним разговариваем.
— Как, вы сказали, зовут вашего психотерапевта?
— Я не называл его имени.
— Это почему же?
Вольф пожал плечами и выпалил:
— Доктор Вест. Я посещаю его кабинет в центре города. Если хотите, могу дать его телефон и адрес.
— Спасибо, не нужно, — ответила Терри. — Его координаты у меня уже есть.
Адриан внимательно слушал этот разговор и мысленно перебирал знакомые ему терапевтические методики, применяющиеся для подавления склонности к эксгибиционизму и других нездоровых наклонностей. Терапия отрицания, терапия когнитивного поведения, терапия по методу погружения в реальность, методика преодоления через приятие, программа двенадцати и еще бог знает какого количества шагов и этапов… Сейчас ему было бы очень интересно узнать, каким именно способом Скотт Вест — терапевт, применяющий наиболее современные методики, — пытается вывести этого человека из доисторического состояния.
— Где вы встречаетесь с доктором Вестом?
— В его кабинете.
— Вы встречались с ним где-либо еще?
Условно освобожденный насильник сделал большую ошибку, на мгновение замешкавшись с отрицательным ответом.
— Нет, — заявил он.
Терри выждала паузу, вновь сурово взглянула на собеседника и сказана:
— Хорошо, попробуем еще раз: вы когда-либо встречались…
— Однажды он пригласил меня проехаться с ним на его машине.
— И куда же вы ездили?
— Он сказал, что эта поездка является составной частью его терапевтической системы. Он утверждает, что для меня чрезвычайно важно будет продемонстрировать самому себе возможность контролировать собственные желания…
— Куда он вас возил?
Марк Вольф посмотрел куда-то в сторону и сказал:
— Он прокатил меня мимо одной школы… Нет, мимо двух.
— Какие это были школы?
— Сначала — средняя школа, потом — начальная. В двух кварталах отсюда. Я не помню, как она называется.
— Неужели действительно не помните?
И вновь насильник-рецидивист помолчал и после секундного колебания ответил:
— Начальная школа имени Кеннеди.
— Вы уверены, что это не были школы Вайлдвуд или Форт-Ривер?
— Уверен, — заверил собеседницу Вольф. — Мимо этих школ мы не проезжали.
Терри Коллинз снова выждала грозную паузу и заметила:
— Тем не менее эти названия вам, похоже, знакомы. И чует мое сердце, что адреса этих школ вам тоже хорошо известны.
Марк Вольф не стал комментировать эти слова. Впрочем, и по выражению его лица было понятно, что инспектор Коллинз попала в точку. Адриан также прекрасно понимал, что сексуально озабоченному маньяку столь же хорошо известно и расписание уроков в окрестных школах, и время, когда ученики выходят поиграть на спортивные площадки на переменах и по окончании занятий. Прежде чем продолжить разговор, инспектор не торопясь сделала пару пометок в своем блокноте.
— Итак, вы прокатились вокруг этих школ. Остановки по дороге были?
— Нет.
Адриан прекрасно понимал, что на сей раз Вольф откровенно лжет.
— Вы были осуждены за незаконное лишение человека свободы…
Не дожидаясь, пока Терри огласит суть всех предъявленных ему в суде обвинений, Марк перебил ее и сказал:
— Слушайте, я просто покатал девчонку на машине. Подвез ее — вот и все. Я к ней даже не прикоснулся.
— Ничего себе прогулка на машине, в штанах с расстегнутой ширинкой.
Вольф мрачно усмехнулся, но не стал комментировать слова инспектора.
— Вы когда-нибудь бывали у доктора дома?
Судя по всему, разговор пошел в совершенно неожиданном для эксгибициониста направлении. Он удивленно посмотрел на Терри и выпалил в ответ:
— Нет, конечно.