Тут вдруг зазвонил звонок, и Клавдя побежала дверь отпирать.
А бабушка ей крикнула:
– Не отпирай! Спроси кто.
Я тоже побежал в кухню и стал кричать:
– Не смей отпирать, а спроси!
А Клавдя закричала на меня:
– Не твоё дело! Ишь какой! Подумаешь!
Я тоже стал кричать:
– Вот и спроси! Вот и спроси!
А звонок опять зазвонил: дзинь! дзинь! дзззз!
Бабушка пришла и говорит:
– Фу, какой базар подняли! Замолчите сейчас!
Стало тихо, и бабушка спросила:
– Кто там?
И мы все слушали. А из-за двери какой-то дядя сказал:
– Это я, Пётр Викторович, откройте!
Бабушка открыла, а там дяденька. И даже вовсе не дяденька, а мальчик, только большой. Даже больше бабушки.
Бабушка говорит:
– Здравствуйте, Пётр Викторович.
А Пётр Викторович сказал:
– С приездом, Марья Васильевна. Это очень хорошо, что вы приехали. Пойдёмте, у нас дети собрались. С ними скорей заняться надо.
И потом всё говорил:
– Пожалуйста, пожалуйста.
Бабушка тоже говорила «пожалуйста», чтоб он чай пил. И потом, чтоб сел. А он сказал, что никуда не пойдёт, а пойдёт только с бабушкой. И чтоб сейчас.
Дворец пионеров
Бабушка стала шляпу надевать и сказала, что я тоже пойду.
А Клавдя стала на меня шапку надевать. И ещё поправляет. И приговаривает:
– Не вертись, егоза какая!
А я шапку сорвал и сам надел нарочно на самые глаза.
А Клавдя стала скакать на ножке и на меня пальцем тыкать.
И стала петь:
– Ага, ага, ага!
Бабушка взяла меня за руку. А Клавде сказала, чтоб уходила. Мы с Петром Викторовичем пошли вниз по лестнице. А Клавдя стала к себе звонить.
Пётр Викторович спрашивает бабушку:
– Это что же за мальчик такой?
Бабушка сказала:
– Внук.
А он опять спрашивает:
– А почему же он такой сердитый?
Бабушка говорит:
– Разве сердитый? – и посмотрела, что у меня шапка на глаза.
И сказала:
– Не дурачься, надень как следует.
Я не хотел. И нарочно вертел головой.
А Пётр Викторович поправил и прихлопнул сверху ладошкой.
– Вот, теперь хорошо.
Он взял меня за руку. А я другой рукой за перила. Он меня вверх поддёргивал. И я очень высоко скакал. И потом стал смеяться.
А когда вышел на улицу, я сказал, что меня зовут Алёша.
И потом спросил:
– А вы мальчик или дядя?
Пётр Викторович сказал, что он дядя и художник. А художник – это значит, что очень хорошо умеет рисовать всякие картинки: и чтоб смотреть, и чтоб вырезать.
Бабушка сказала:
– Вот придём во Дворец, там увидишь. Пётр Викторович тебя научит вырезать.
Я сказал:
– Какой дворец?
А Пётр Викторович говорит:
– Это Дворец пионеров. Там мальчики и девочки рисуют, вырезают и танцуют. И там их учат играть на рояле, и на трубе тоже. А потом учат их стрелять из ружей и петь, и они там сами делают лодочки, и паровозики, и вагончики тоже.
А потом там есть ещё игрушки, которые сами ходят. И там Пётр Викторович будет им показывать, как делать из бумаги аэропланчики, которые летают, а бабушка их научит делать себе варежки. И ещё всякое интересное.
Мне очень захотелось, чтоб скорей туда. А бабушка остановилась и стала яблоки покупать. Я стал кричать:
– Я не хочу яблок! Скорей идём!
Бабушка взяла и сказала:
– Я вовсе не тебе яблоки покупаю, а Петру Викторовичу и себе. А ты не ешь, пожалуйста. А главное, не кричи на всю улицу.
Я рассердился на бабушку. А она всего два яблока и купила. Только большие-пребольшие. И дала одно Петру Викторовичу.
Он положил в карман и сказал мне тихонько:
– Потом съедим.
Пётр Викторович пошёл очень скоро. И меня за руку потянул.
И вдруг он говорит:
– Смотри!
Я посмотрел и вижу – дом. И ступеньки. А там дверь. А около дома стоят два мальчика. И трубят в трубы. Только они ничего не трубят, потому что они каменные. И они очень большие и серые.
Я сразу узнал, что это пионеры. Потому что они с трубами.
Я стал кричать:
– А я знаю! А я знаю! Пионеры! Пионеры!
Пётр Викторович закричал:
– А ну, бегом!
И мы побежали через улицу. И прямо в этот дом.
Это и был Дворец пионеров.
Мы вошли, а там большая комната. В ней столбы. Они не круглые, а с углами. И на этих столбах сделаны картинки. Там девочки, и мальчики, и звери тоже.
А Пётр Викторович говорит:
– Потом посмотришь. Теперь вытирай скорей ноги.
И мы пошли, где вешалки. И я там отдал тётеньке шапку. И Пётр Викторович свою шапку тоже отдал.
Там много-много вешалок. И они отгорожены длинным столом.
Тётенька положила на стол железный кружочек с верёвочкой.
Я посмотрел и закричал:
– А я знаю! Семь и семь.
Тётенька засмеялась. И Пётр Викторович тоже засмеялся. И сказал:
– Верно, верно. Только надо говорить: семьдесят семь и ещё – не кричать.
Я не стал кричать и услыхал, что играют на трубах. Только не знал где.
А потом была большая лестница. И я хотел туда идти. Потому что очень красиво. И около лестницы стоят деревья. Они в зелёных кадках, а в кадках – земля. Деревья оттуда и растут.
А вдруг кто-то крикнул:
– Алёша, Алёша!
Я оглянулся. А это бабушка.
Она говорит:
– Чего же вы убежали?
Я сказал, что очень хочу игрушки, которые сами ходят. И потом вырезать аэропланчики, которые сами летают.
Я хотел идти туда, где лестница. А бабушка пошла со мной совсем не на лестницу, а вбок, в комнату. И Пётр Викторович тоже.
Там сидели какие-то тётеньки.
Они вскочили и стали говорить:
– Ах, Марья Васильевна! Ах, как хорошо! Ах, какой мальчик!
Всё «ах, ах» говорили.
И бабушка стала с ними что-то быстро говорить.
А Пётр Викторович посадил меня на диван и сам сел рядом.
И говорит:
– Ты успокойся. Мы сейчас пойдём смотреть игрушки. А сначала яблоко съедим.
Достал это большое яблоко, которое бабушка дала. Потом ножичек из кармана. Очистил яблоко, и мы стали есть очень интересно. Потому что он вырезал из яблока лодочки, кубики и кружочки.
И все смеялись, потому что Пётр Викторович очень смешной.
Вдруг в дверь постучали.
Прибежала девочка, больше Клавди, и у ней на шее красный галстук, как у пионеров. Она побежала к бабушке и что-то ей говорила очень быстро.
Я думал, что не по-русски, а это она по-русски. Только так скоро, что все засмеялись. А бабушка сказала:
– Тоня, ты не все слова сразу, а по очереди.
А Тоня не стала больше говорить и стала очень красная. И потянула бабушку за руку. Прямо со всей силы.
Бабушка так боком и пошла, потому что не могла устоять. И ничего не успела договорить. А крикнула:
– Алёшка, идём!
И мы все пошли на лестницу. Тоня меня за руку вела. Бабушка за другую.
Мы пошли по лестнице на самый верх. А другие девочки смотрели на нас, как мы идём.
И все говорили:
– Здравствуйте, Марья Васильевна!
И ещё говорили:
– Тоня, кто это такой? Какой маленький!
А Тоня тоже им говорила. Она очень скоро говорила, и я не понимал, что она говорит.
Девочки кричали:
– Что? Что? Тоня, что?
А Тоня стала рукой махать.
Тут мы пришли в комнату. Очень большую, прямо как на вокзале. И там много-много стульев. На стульях сидели девочки и мальчики и смотрели, как говорил один большой. Там пол был выше, чем у нас, где стулья. Потом мы пришли в комнату, где стоит рояль, и там мальчик учился играть. И тётенька сидела рядом. Это для того, чтобы его учить.
Я сказал бабушке, чтоб меня тоже учить.
Бабушка сказала, что я маленький. И что мне можно играть только в игрушки.
А когда мне будет восемь лет, меня тоже будут учить играть на рояле.
А потом мы пошли по лестнице в самый низ. И мы пришли в комнату. В этой комнате все стульчики маленькие, и все столы маленькие, и все скамеечки маленькие. Они такие маленькие, как у меня дома есть стулик, на котором я сижу.
Мальчики сидели около стола, и Пётр Викторович показывал, как складывать бумагу и потом вырезать, чтоб вышла птичка. Мальчики вырезали, и выходила птичка. Если её снизу подёргать, то она машет крылышками.
И все мальчики сделали таких птичек. И мне захотелось такую. Я схватил одного мальчика за руку и закричал:
– Дай, дай!
А потом сказал:
– Пожалуйста.
А мальчик птичку поднял совсем вверх и сказал:
– Ишь, какой! Возьми да сделай.
Тогда я заплакал. А на меня никто не глядел.
Все мальчики кричали и дёргали птичек. И птички махали крылышками. Мальчики говорили:
– А моя вон как!
– А моя ещё лучше!
– А моя шибче!
Я рассердился, стал махать руками, как птица, и закричал:
– А я ещё бегать могу!
И побежал. А они всё равно не глядели. Я их стал нарочно хлопать руками, когда бегал. Один мальчик сказал:
– Ты что дерёшься?
Я его хотел опять хлопнуть. И вдруг Пётр Викторович меня поймал и говорит:
– На2 тебе птичку.
А я махал руками и нарочно хлопнул по птичке. Птичка упала на пол, а я убежал и всё махал руками. И вдруг увидел бабушку. Она с девочками и мальчиками сидела у низенького столика.
Бабушка застучала ножницами по столу и сказала очень громко:
– Алёша, сейчас же ко мне!
Я увидал мальчиков. Они качались на очень больших лошадях. Я убежал туда и схватил одну лошадь за хвост. Она не стала качаться. Мальчик рассердился и крикнул:
– Пусти!
А я не пускал. Тогда он стал слезать. И говорил:
– Ну, погоди! Ну, погоди!
А я со всей силы закрыл глаза и крепко-прекрепко стал держать хвост. Я думал, мальчик начнёт меня тащить или бить, чтоб я пустил.