Остаток вечера прошел без происшествий. Около восьми Элиот взглянул на часы:
– Дорогая, нам пора! Прогуляемся пешком? Свежий воздух – лучшее лекарство от любых недомоганий.
Реджина с сыном вызвались проводить их.
– Миссис Норидж, вы составите нам компанию?
– С удовольствием, миссис Гроу.
Южный ветер усилился. Светлые сумерки опустились на Эксберри и окрестности, а в небе повис тонкий, как нитка, месяц. Короткий путь вел через поле, засеянное клевером. Над ним в облаках сладкого благоухания купались запоздавшие пчелы.
Финли бежал впереди и сбивал палкой головки цветов. Верити и Реджина следовали за ним, ведя неспешный разговор; отрывки их беседы долетали до Эммы и Элиота, которые из деликатности немного отстали. Впрочем, миссис Норидж понимала, что Элиоту не терпится поговорить с ней.
Так и получилось.
– Вы что-нибудь выяснили? – негромко спросил он. – Можете доказать, что Верити невиновна?
– Боюсь, вы ждете от меня слишком многого, мистер Флетчер. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы узнать правду. Но и вы должны быть со мной искренни.
– Ну разумеется! Я расскажу вам обо всем, что вы пожелаете знать.
– Что случилось за ужином? – спросила Эмма. – Вы плохо себя почувствовали?
Элиот замялся.
– Мне вдруг стало дурно, – наконец сознался он. – Я едва не потерял сознание. Быть может, слишком крепкая сигара…
Гувернантка перервала его:
– После того, как вы избавились от съеденных сардин, наступило облегчение?
Элиот поперхнулся.
– Бог мой, как вы прямолинейны. Что ж… Да. Да, я отправился прямиком в туалетную комнату, раз уж вам так хотелось это услышать. После десяти минут, проведенных там, мне стало легче. Хотя я до сих пор чувствую себя не вполне здоровым. Но вы, ей-богу, придаете случившемуся чрезмерное значение. Сардины были подпортившимися. С рыбой такое случается. А мой чувствительный организм… Впрочем, это низкая физиология, я не должен оскорблять ваш слух подробностями.
– А раньше у вас бывали подобные приступы?
Элиот задумался и даже остановился.
– Сейчас, когда вы спросили, я припомнил кое-что, – с некоторым удивлением проговорил он. – Иногда я действительно чувствовал недомогание после визита к Гроу. Кухарка Реджины не отличается кулинарными талантами.
– Благодарю вас… – Миссис Норидж споткнулась и, чтобы не упасть, вынуждена была ухватиться за руку мистера Флетчера.
Мимо них с негромким жужжанием пробежал мальчик, разведя в стороны руки. В другое время Реджина, несомненно, сделала бы ему замечание. Но она была увлечена беседой.
– Финли становится все больше похож на отца, – с улыбкой заметил Элиот.
Миссис Норидж не наблюдала сходства, если судить по многочисленным портретам мистера Гроу, но вслух сказала только, что не имеет чести быть знакомой с отцом Финли.
– Эта возможность вам в скором времени представится.
– В самом деле?
Он озадаченно взглянул на нее:
– Вам не рассказали? Герберт вскоре возвращается. По крайней мере, так он написал мне месяц назад.
– Вы хорошо его знаете? – спросила Эмма.
Даже в сумерках по голосу Элиота было слышно, что он улыбается.
– Мы знакомы с детства, как и с Реджиной. Герберт был невообразимым шалопаем. Я считался серьезным юношей, подающим надежды, а на Герберта его семья махнула рукой. И что же! К двадцати семи годам он вдруг кардинально переменился. Мы все, знавшие его, с трудом могли поверить, что с нами тот самый разгильдяй.
– С чем вы связываете эту перемену?
– С рождением сына, – без тени сомнения ответил Элиот. – Герберт обожает Финли. В Индии мальчику грозила нешуточная опасность, иначе он никогда не отослал бы его так далеко от себя. Я, признаться, не ожидал, что они с Реджиной появятся здесь.
– Радостно слышать, что у Финли любящий отец, – заметила гувернантка.
– О, вы оцените его доброту! Финли – самая сильная привязанность в жизни Герберта. Признаться, когда-то я полагал, что только женщины преображаются, познав счастье материнства. Но, наблюдая за своим другом, понял, что жестоко ошибался.
Усадьба Флетчеров была ярко освещена: в окнах пылал закат. Кроваво-красные всплески напоминали пожар, и Верити, бросив взгляд на дом, негромко вскрикнула. Элиот тотчас оказался рядом:
– Ну что ты, дорогая. Это всего лишь прощальный привет солнца. Не волнуйся.
Навстречу Элиоту из зарослей выскочила черная собака. Это была сильно изуродованная дворняга, припадавшая на переднюю лапу. Она ожесточенно виляла хвостом, выражая восторг. Элиот присел на корточки и потрепал ее за ухом.
– Роза, хорошая девочка, – ласково приговаривал он. – Умница моя! Кто о тебе позаботится, кроме меня!
Эмма заметила, что и Реджина, и Верити избегают смотреть на это несчастное существо. Увечье собаки было того рода, которое невольно вгоняет в оторопь; казалось чудом, что после своих травм она осталась жива, и ум невольно задавался вопросом, было ли это милостью божьей или же наказанием. Финли, не овладевший сполна искусством скрывать свои чувства, поморщился, одним глазом поглядывая на Розу.
– Ее нашли возле железной дороги, – добродушно сказал Элиот. – Боюсь, наша скромная обитель со временем превратится в приют для собак-инвалидов.
Все попрощались, и Реджина с сыном в сопровождении гувернантки двинулись обратно.
Мальчик быстро устал. Энергия его, бившая ключом, иссякла. Он шел, держась за руку гувернантки, и отчаянно зевал.
– Бог мой, какой тягостный вечер, – рассеянно сказала Реджина. – Из Элиота невыносимо скучный собеседник! Он вечно все портит.
– Надеюсь, когда вернется мистер Гроу, беседы станут разнообразнее, – ответила Эмма.
– Это случится нескоро.
– Вот как? Мне показалось, его возвращение – дело ближайшего времени.
– Простите?
– Такое впечатление у меня сложилось из беседы с мистером Флетчером. Что ж, верно, я что-то перепутала.
Реджина повернулась к гувернантке.
– Мистер Флетчер ошибся, – без выражения сказала она. – Финли, хватит спотыкаться. Следи за своими ногами.
Утро выдалось ясным и солнечным. Семейство Гроу только что закончило завтрак, и Финли, подбежав к окну, вскрикнул от радости:
– Мама, смотри! Верити с мистером Флетчером!
Действительно, затянутая в голубое тонкая фигурка Верити виднелась на аллее. На ее руку опирался Элиот, заметно прихрамывая. У ног его, припадая на переднюю лапу и до смешного похожая на своего хозяина, семенила вчерашняя собака.
Реджина оторвалась от утренней газеты:
– Отчего так рано? Не случилось ли что-нибудь?
Все посмотрели в окно, кроме гувернантки. Миссис Норидж наблюдала за горничными. Харлоу, помогавшая собирать грязную посуду, оцепенела. Несколько мгновений она стояла столбом. Затем лицо ее приобрело виноватое выражение, и Харлоу бочком протиснулась в дверь, не забрав ни одной грязной тарелки.
– Миссис Харлоу, одну секундочку, – окликнула миссис Норидж.
Горничная вернулась с видом побитой собаки.
– Я подумала: возможно, чай и яблочный пирог будут кстати? – обратилась Эмма к Реджине.
– Что ж… Да, пожалуй. Харлоу, распорядись на кухне и принеси чашки.
Супруги Флетчер появились с извинениями: они отправились на прогулку, но по дороге Элиот подвернул ногу.
– Мы решили, что лучше воспользоваться вашим гостеприимством, – призналась Верити.
– Разумеется! – Реджина обернулась к горничной. – Принесите лед, да побыстрее! Элиот, ты должен вытянуть ногу, чтобы она не опухла. Вот так… садись поудобнее…
– Чувствую себя ослом, – пробормотал Элиот. – На ровном месте!..
– Не глупи…
Вошла Харлоу, неся пышный яблочный пирог. Элиот вперил в нее взгляд. Харлоу, заметив его, вздрогнула и едва заметно покачала головой. Ни Реджина, ни Верити ничего не заметили.
– Миссис Норидж, вам передали записку, – запинаясь, сказала горничная. – Кажется, от доктора Хэддока.
Миссис Норидж развернула маленький белый прямоугольник и прочла всего три слова, выведенные четким почерком доктора.
– Мама, кто это там? – забеспокоился Финли, снова прилипший к окну.
Из кэба вылез инспектор Джервис в сопровождении дюжего констебля. Реджина вздрогнула и непроизвольно отшатнулась.
– Они не посмеют! – выдохнула она.
Элиот поднял голову:
– Что? Что там такое?
Его жена молчала. На мгновение ее большие голубые глаза встретились со взглядом миссис Норидж, и губы Верити тронула едва заметная улыбка.
– Мадам, там полиция, – доложила испуганная горничная.
В комнату вошел инспектор Джервис. Констебль остался снаружи, у дверей.
– Доброе утро! – зычно сказал инспектор. – Прошу прощения, миссис Гроу, что прерываю ваш завтрак, но у меня есть предписание об аресте миссис Верити Флетчер.
Реджина, похожая на разъяренную фурию, сделала шаг к нему.
– И вы осмелились явиться в мой дом? Чтобы увести отсюда мою лучшую подругу?
Коренастый усатый ирландец флегматично пожал плечами:
– Мы заехали к Флетчерам, но, как вы понимаете, никого не обнаружили. Что же было делать?
– Вы мерзавец!
– Я лишь выполняю свой долг, мэм.
– Верити никуда не пойдет! – Элиот Флетчер поднялся в полный рост и навис над невысоким инспектором. – Или я завалю ваше начальство жалобами, и вместо повышения вы добьетесь увольнения – совершенно заслуженного!
Инспектор недобро прищурился:
– Противодействие правосудию? А что касается ваших жалоб, вы – лицо заинтересованное!
– К тому же с подвернутой лодыжкой, – невозмутимо проговорила в пространство миссис Норидж.
После этого заявления, несколько выбивающегося из общей канвы спора, в гостиной на некоторое время стало тихо. Гувернантка обладала удивительной способностью произносить фразы так, словно они были ключом, отпиравшим таинственную дверь.
Джервис задергал левым усом и нехотя выговорил:
– Доброе утро, миссис Норидж.
– Здравствуйте, инспектор, – отозвалась гувернантка.