– Вот странное орудие убийства! – воскликнул Хэддок.
– На суде выяснилось, что покойный был рантье. Сама же миссис Вархаузер единолично управляла фермой. Свободное время ее супруг посвящал тому, что следовал за женой, наблюдал, чем она занимается, и беспрерывно хвалил ее работу. Он любил смотреть, как она стрижет овец, собирает яблоки или варит джем. Сам он всего этого не умел, однако постоянно отпускал восхищенные замечания, из которых следовало, что она прекрасно справляется со своей работой. Миссис Вархаузер не раз просила его дать ей побыть одной. Этот славный человек извинялся и уходил. Но возвращался, едва ему становилось скучно, – а скучно ему становилось очень скоро. Все соседи, как один, подтвердили, что мистер Вархаузер был добродушным и покладистым человеком, однако чрезвычайно назойливым. Засидевшись в гостях, он никогда не мог понять, что его уже выгоняют, и возвращался по десять раз, чтобы рассказать до конца анекдот… Надо заметить, что соседи высказали дружное сочувствие по отношению к подсудимой. Хотя та, в отличие от покойного супруга, казалась женщиной суровой и лишенной сантиментов. О чем, собственно, и свидетельствует применение ею мельнички для помола.
– Каков же был вердикт присяжных? – осведомился Кристофер.
– «Виновна, но достойна снисхождения».
Доктор Хэддок подставил лицо солнцу и некоторое время молчал.
– Хотел бы я услышать эти слова в тот час, когда Господь приберет мою душу, – сказал он наконец. – «Виновен, но достоин снисхождения». Да будет столько же милосердия явлено всему человеческому роду.
– Кроме, разумеется, мистера Вархаузера, рантье, – закончила гувернантка и выбросила цветок гиацинта.