Фрейд состроил небольшую гримасу, отвернулся, затем продолжил, проигнорировав замечание:
– Вы спрашивали о значении вашего сна. Я вижу в нем несколько слоев вашего бессознательного. Сначала – о хорошем. В вашем сновидении нет никакого сексуального подтекста. Это значит, что, несмотря на развод, в интимном смысле вы в целом удовлетворены. Далее, исходная точка сна – это предвкушение яркого путешествия. Это тоже хорошо. Вы находитесь в постоянном активном поиске нового: впечатлений, занятий, людей, эмоционально открыты. Далее, по пути на вокзал вы чувствуете, что совершили непоправимую ошибку – со временем или с адресом. Несмотря на поиски нового, в глубине души вы крайне неуверенный в себе человек. Избавляйтесь от неуверенности как можно решительнее. Вы нервничаете, кричите на шофера. Это выплеск вашего Бессознательного. Ничего удивительного. Чем спокойнее выглядит человек в обычной обстановке, тем сильнее он психует в непривычной для него экстремальной ситуации. Постарайтесь себя сдерживать в такие моменты. Кричите на окружающих, только если нет никакого другого выхода. Наконец, когда вы приезжаете на место, вместо вокзала вы обнаруживаете пустое помещение. Здесь я, пожалуй, вас удивлю. Вам кажется, что это кошмар. На самом деле – наоборот. Кошмаром в таком сценарии было бы все же сесть на поезд и уехать. Отъезд из родного города на поезде – это классическое предвестие собственной смерти. То, что вместо вокзала вы попадаете в пустоту, означает лишь то, что ваши тревоги и нервы были пусты, напрасны. Все обстоит не так плохо. Серьезные беды вам в ближайшее время не угрожают.
Услышав такую интерпретацию моего навязчивого сна от столь авторитетного эксперта в данной области, как Зигмунд Фрейд, я почувствовал облегчение.
– Доктор, что, по-вашему, является главным побудительным мотивом наших действий?
– Таких мотивов два. Если не брать такие примитивные, животные инстинкты, как физическая безопасность и поиск пропитания, которые обычно не представляют для нас большой проблемы, два главнейших побудительных мотива – это сексуальное влечение (во всех его многообразных и причудливых проявлениях) и стремление к увеличению нашей власти. Первое, что с интересом изучает младенец, – это грудь матери и собственные половые органы. Дети успокаиваются, когда им дают вдоволь пососать соску, потому что она удовлетворяет их первое в жизни неосознанное интимное желание. Когда мы учимся говорить, ходить и слушать, нас увлекают сказки, в которых красивый принц целует прекрасную Белоснежку. Нам нравятся всю жизнь гладкие продолговатые предметы – их приятно держать в руке, потирать. Это нас успокаивает. Такие предметы – это фаллические символы, контакт с ними, даже невинный, доставляет нам удовольствие. Сигара (во время сеансов я не курю, но все знают, что я их люблю) – тоже такой символ. Хотя сам табак, его химическое воздействие на наш мозг курильщикам все же важнее.
– Мне кажется, сводить мотивы всех наших поступков только к сексуальному подтексту – это преувеличение. Так не может быть. Жизнь намного сложнее.
– Жизнь, безусловно, сложна. Но нами во многом управляет Бессознательное, как я уже говорил. А Бессознательное большую часть времени хочет секса: и для размножения, и во имя удовольствия, и для самоутверждения, наконец, просто для успокоения, расслабления. Вы можете сосчитать, сколько раз с начала нашей беседы вы подумали о сексе тем или иным образом? На долю секунды представили красивую обнаженную женщину, вспомнили о бывшей жене, облизали губы или подумали о том, не лежала ли на этой кушетке симпатичная пациентка перед вами? Если вы затрудняетесь, я вам подскажу. Мужчина среднего возраста думает о сексе примерно раз в семь минут. Подросток – раз в две минуты. Либидо (чувство сексуального желания) наполняет наше Бессознательное почти до краев и во многом подспудно определяет все наше поведение.
– В обществе уже стало пословицей выражение «оговорка по Фрейду». Что точно это означает?
– Когда наше «Я» в силу необходимости вынуждает нас делать нечто, что нам не по душе, «Оно» внутри нашего сознания постоянно, каждую минуту сопротивляется этому. Для «Оно» вообще нет понятия «надо». «Оно» знает только «я сейчас хочу». Разумеется, эту яростную борьбу внутри нас мы стараемся всячески скрыть из чувства неловкости или из желания казаться окружающим лучше и сильнее, чем мы есть. Но если эта скрытая борьба внутри нас идет долго и ожесточенно, мы обязательно себя чем-то выдаем. Из незначительной, незаметной, случайной, казалось бы, нашей оговорки, описки, ошибки и так далее внимательный наблюдатель может сделать обоснованные, далеко идущие выводы. Например, один председатель парламента, открывая заседание, на котором, как он знал, его должны были снять с должности, случайно сказал «позвольте мне закрыть сегодняшнее заседание». Оговорки могут быть разного свойства, со стороны они – забавные, смешные. Для всех, кроме того, кто оговорился. Ведь он понимает и стыдится, что этой мелкой ошибкой он выдал себя и свои истинные чувства окружающим с головой.
– Каким образом можно успешно сопротивляться отрицательному воздействию Бессознательного на наше сознание и через него – на наше поведение?
– Человеческая психика имеет целый арсенал способов, уловок, как выскальзывать из-под давления собственного «Оно» в те моменты, когда наше Бессознательное становится совсем невыносимым, буквально душит нас, не дает нормально существовать. Например – вытеснение. Стереть тяжелые воспоминания или душевные травмы навсегда наш мозг не в состоянии, так уж мы устроены. Но нам по силам ослабить их влияние, надежно упрятать их в самые укромные уголки нашей памяти, облегчая этим наши душевные страдания. Другой способ – проекция. Мы переносим наше чувство вины на других людей, виновных в чем-то похожем, но, на наш взгляд, весомее. Человек, укравший мелочь в магазине, утешает себя мыслью: «А другие вообще крадут миллионы – они куда хуже, чем я». Еще один метод – замещение. Если вас грубо и несправедливо обругал начальник на работе, то, придя домой, вы так же громко и нервно накричите на жену или ребенка из-за какого-нибудь пустяка. Таким образом вы как бы «дали окружающему миру сдачи», и ваша обида сглаживается. Очень важный метод – рационализация. Им мы пользуемся особенно часто, даже не замечая того. Допустим, вы возвращаетесь домой вечером и видите, как хулиганы избивают девушку. Но вы боитесь вмешаться и, стараясь остаться незамеченным, проходите мимо. Потом, дома, вы весь оставшийся вечер в мыслях убеждаете себя в том, что вы вовсе не струсили, а наоборот – поступили правильно, разумно. А как иначе? Ведь вы, разумеется, – добрый и бесстрашный человек. Но, девушка, кажется, была вызывающе одета – и этим сама спровоцировала нападение. И если бы нападавших было не четверо, а двое или хотя бы трое, вы бы непременно бросились на ее защиту, но против четверых шансов не было и так далее. Вы искусственно рационализируете, логически оправдываете свой постыдный на самом деле поступок, слабость, чтобы потом не терзаться бесконечными угрызениями совести. Самый позитивный метод борьбы с чрезмерным давлением Бессознательного – сублимация. Без нее человечество не имело бы многих великих произведений искусства. Сублимация – это перевод накопленной излишней сексуальной энергии в русло творчества. Художник пишет картину, писатель дает простор фантазии в своей книге. И даже ученый, изобретающий скучный, казалось бы, технологический прибор, тоже во многом черпает интеллектуальное вдохновение из неизрасходованной энергии своего либидо.
Время моего долгого сеанса у доктора Фрейда подходило к концу. Так как в ходе нашей встречи мы больше обсуждали методы психиатра, нежели решали мои личные проблемы, мы договорились о еще двух сеансах в ближайшие дни. Я протянул ученому конверт с долларами. Психотерапевт сухо поблагодарил меня, положил конверт в стол и учтиво проводил меня до парадной двери этажом ниже. Спускаясь, он нетерпеливо закурил толстую гаванскую сигару – три часа без никотина, очевидно, были для него настоящим испытанием. На прощание он пожал мне руку, а я еще раз поблагодарил его за уделенное мне время.
Зигмунд Фрейд прожил долгую жизнь, скончавшись в 1939 году, в возрасте 83 лет. До конца он оставался в числе самых авторитетных, признанных и цитируемых ученых своего времени. Открытая им наука психоанализа постепенно превратилась в огромную индустрию. В наше время услугами психоаналитиков регулярно пользуются сотни миллионов людей во всем мире.
Однако последнее десятилетие жизни ученого было тяжелым, мучительным. Вероятно, из-за неуемного курения он страдал в старости от рака гортани, перенес десятки операций, с трудом говорил, ежедневно испытывал сильнейшие боли. В 1938 году, после аннексии Австрии фашистами, ученый еврейского происхождения был вынужден эмигрировать, пережив перед этим унижения и допрос в гестапо. В Лондоне он впал в глубокую депрессию, его болезнь прогрессировала, и спустя год знакомый врач по просьбе Фрейда ввел ему смертельную дозу морфия.
Ценность научного и творческого наследия Зигмунда Фрейда в наше время подвергается горячим ожесточенным спорам. Ученые из лагеря его беспощадных критиков уверены, что методы Фрейда нельзя назвать научными, а его теории порождены лишь богатой фантазией этого человека и являлись, в его же терминах, «проекцией» на других его собственных психических проблем и отклонений. Не менее многочисленный лагерь психологов – поклонников Фрейда утверждает, что, даже если его методы лечения и были еще сырыми, экспериментальными, венский ученый первым в истории точно сформулировал истинные причины, источники психологических проблем и раскрыл тайную суть человеческой личности. Тем самым он проложил широкую столбовую дорогу всем последующим поколениям и различным школам психотерапии.
Бесспорно, пожалуй, то, что Фрейд оказал очень сильное влияние на всю мировую культуру XX века.