– Я родился в многодетной семье, на ферме, в деревне, в глухой провинции. Мой отец был жестким родителем, не давал детям сызмальства поблажек. Первый раз в городе, на ярмарке, я побывал только лет в десять. С шести лет имел кучу обязанностей по хозяйству. Уже тогда был парнишкой неленивым, энергичным. Но две вещи в фермерской работе бесили меня всегда, сколько себя помню. Во-первых, лошади. Эти твари меня никогда не слушались, а без них в деревне – никуда. Во-вторых, ношение вверх-вниз и туда-сюда тяжестей весь день: воды, мешков, инструментов. Я никогда не был слабаком, но все время спрашивал себя: какого черта? Кто мы, в конце концов: тупые мулы или люди с разумом? Я стал убеждать отца в том, что нам надо оборудовать ферму движущимися механизмами. Но он только ругал и наказывал меня. А по вечерам порой надирался дешевым виски до потери сознания и поколачивал маму.
Я кивнул, отметив про себя: «Ненависть к лошадям, мечта механизировать работу на ферме, отвращение к алкоголю. Фрейд был прав. Наше будущее закладывается в раннем детстве».
– Все изменилось в один миг, когда подростком я увидел где-то в городе самодвижущуюся повозку. Прохожие хохотали при взгляде на еле ползущий, отчаянно жужжащий и дымящий механизм. Я же понял, что это моя судьба, мой путь, страсть всей жизни. Устроился на работу ремонтником в мастерской – чтобы заработать деньги для постройки автомобиля в моем собственном гараже. Я работал по ночам, почти не спал в итоге, но меня не покидало чувство вдохновения. Единственным человеком, кто меня поддерживал, была моя супруга. Мы познакомились с ней еще в школе, на танцах. Она была из богатой уважаемой семьи, я из бедной. Я покорил ее, подарив ей красивые наручные часы, собранные моими собственными руками. Я был не образован, не читал, но у меня была страсть и талант к механизмам: едва взглянув на любое устройство – от огромного парового двигателя до крошечных часов, – я сразу понимал, из каких деталей оно состоит и как работает. По ночам мы вместе с ней ковырялись в двигателе, холодной зимой замерзшими руками отогревали запчасти. Порой, когда у меня что-то стопорилось, я впадал в отчаяние и даже хотел все бросить. Но жена кричала на меня, говорила, что если я откажусь, то она сама, без меня доделает автомобиль. Господи, кем бы я сейчас был, если бы не она! Наконец весной я выехал на первом в истории автомобиле «форд» из нашего сарая. В нем было место только для водителя. Я поддал газу, удивленные соседи громко шутили по поводу моего «драндулета», а жена бежала сзади и кричала им, что они ничего не понимают и что на их глазах творится история.
– Но собственное производство вы начали не сразу?
– Разумеется, нет. Я был неопытен и не имел ни цента за душой. Путь к своей компании оказался долгим и трудным. После неудачи с Эдисоном было еще несколько предприятий: я становился все более известным человеком в этой области, в компаниях выступал партнером, но те проекты тоже развалились. Мне было уже за тридцать, а у меня все еще не было бизнеса, о котором я мечтал. Тогда я решил пойти ва-банк и все скопленные деньги вложил в недорогой участок земли около Детройта. Остальное – история.
– Как вы полагаете, какова причина вашего успеха?
– Настойчивость, вера в себя. Огромная страсть, любовь к делу всей моей жизни – автомобилям. Найдите дело себе по душе, и вам ни дня жизни не придется работать. Все остальное – это огромное количество технических подробностей – сотни находок, инноваций: закономерные и случайные. Бизнес – это сложный клубок. Но если идея правильна и полезна обществу, вас ждет успех.
– Какие инновации, находки были главными?
– Не буду вникать в технические тонкости. Ведь вы чиновник, а не инженер. Но одну историю расскажу. Она как раз о счастливой случайности. Я всегда сильно переживал по поводу низкой безопасности и быстрого износа корпуса машин, что, как казалось всем, было неизбежным. Однажды я был на ралли, и там один гонщик из Франции попал в аварию на огромной скорости. К всеобщему удивлению, он выжил. Пока врачи возились с ним, я подошел, незаметно поднял с земли отломанный кусок подвески его автомобиля и послал его на экспертизу. Оказалось, что он сделан из стали, покрытой ванадием. В Америке никому такой сплав не был известен, но он был самым крепким и прочным. Я дал указание скупить весь ванадий на рынке, чтобы он не достался конкурентам. Машины «Форд Т» – единственные, двери и подвеска которых сделаны из этого сплава. Они в ближайшие годы не будут иметь конкурентов по надежности. Могу вспомнить еще одну историю. Мне не нравилось качество стекла для окон машин даже лучших производителей. При авариях оно разлеталось на мелкие острые осколки, что ранило или даже убивало водителей. Кроме того, оно было дорогим. Однажды ко мне подошел иммигрант из Польши, который работал у нас инженером. Он сказал, что его дед на родине владел секретом производства закаленного небьющегося стекла. Мы попробовали, и теперь у нас – лучшее, дешевое и самое безопасное стекло в мировой автоиндустрии.
– Любопытно. А какова ваша стратегия?
– До меня все автомобили были лишь роскошными игрушками для богачей. Идущих в ногу с прогрессом развлекающихся аристократов. Возможно, некоторые из тех машин были даже более красивыми, стильными и быстрыми, чем «форд». Но все они стоили целое состояние – несколько тысяч долларов. При этом были очень прихотливы, быстро изнашивались. Год, максимум два – и они приходили в негодность, следовало менять все запчасти либо покупать новое авто. Модель Т не была первой моделью завода «Форд»: до нее были другие, еще весьма несовершенные. Я осознал, что достаточно дать рынку всего одну модель, но в ней воплотить все лучшие инженерные идеи. Надежную, долговечную, как можно более дешевую. Доступную любому обычному человеку. В идеале – всем работающим людям Америки, которые о личных авто даже и не мечтали. Когда Модель Т вышла на рынок восемь лет назад, ее цена была всего 850 долларов. Конкуренты уступали ей и при этом стоили вдвое дороже. Моим девизом стало «непрерывное улучшение». До бесконечности отшлифовывая технологии и процессы, делайте свой товар с каждым годом, кварталом, месяцем все лучше по качеству и все дешевле. Это прямой и самый надежный путь к успеху. После многократной рационализации производства я смог снизить цену до 450 долларов. Когда я предложу клиентам «Лиззи» за 250 долларов (это будет уже через несколько лет), я спокойно уйду на покой. Еще много лет после этого никто не сможет дать людям лучший автомобиль по соотношению «цена – качество».
– А вы не опасаетесь, что ваша Модель Т при всех ее достоинствах и цене может до смерти надоесть потребителю? Морально устареть. Навсегда выйти из моды или даже стать антимодой?
– Не думаю. Большинство простых американцев кровью и потом зарабатывают каждый свой доллар. Все больше людей не мыслят своей жизни и досуга без надежного железного «коня». Так как их семейные бюджеты малы, они всегда выберут мою дешевую верную «Лиззи».
– Позвольте мне перейти к главной теме нашей встречи. А именно – жалобам ваших рабочих на сверхтяжелые условия труда, палочную дисциплину и вмешательство в личную жизнь.
Генри Форд, до этого окрыленный рассказом о своем творении, поджал губы, словно съел лимон.
– Вам прекрасно известно, что на моих производствах нет и никогда не будет профсоюзов. Все жалобщики – это лентяи, которых я презираю. Мир устроен так, что человек ради хлеба насущного должен большую часть часов каждого дня жизни уделять работе. Еще святой Петр говорил: «Кто не работает, тот не ест». Себе я тоже не делаю поблажек. Несмотря на мое состояние, работаю как каторжный по двенадцать часов в день. Разумеется, если вы гениальный писатель, композитор или художник, широко признанный обществом, то можете зарабатывать на жизнь, имея свободу творчества и ненормированный график. К сожалению, таких людей – всего сто или двести на всю Америку. Остальные миллионы обычных граждан – не гении и должны терпеливо, добросовестно и дисциплинированно каждый день трудиться во имя выживания и благополучия их семей.
– Но работа работе рознь. Тот же ремесленник все-таки что-то творит, создает. А ваши рабочие, как бездумные автоматы с двумя руками и ногами, бесконечно повторяют пару движений. Уверен, что они считают минуты и молятся всем богам, чтобы сигнал об окончании смены прозвучал поскорее.
– Вы драматизируете ситуацию на фабрике. Возьмем тот же банк. Может показаться, что работа там легче и приятнее. Но взгляните внимательнее. Даже директор банка каждый день приходит в офис и делает, по сути, всю жизнь почти одно и то же. Что касается клерков банка, обязанных за день улыбнуться сотне клиентов и заполнить тысячу одинаковых бумаг, то это вообще чистейшая рутина. Уверяю вас, если хотите, можем поспорить: девять из десяти моих рабочих не поменялись бы местами с таким клерком. Его работа так же тягомотна и скучна, но клерк получает вдвое меньше моего рабочего. Другое обвинение – строгие регламенты. Поверьте, я был бы рад дать работникам больше свободы. Но вы же понимаете, что такое конвейер. Например, всего двое рабочих отвечают за то, чтобы как следует закрутить болты на колесе. Один закручивает, а второй, более физически сильный, своим ключом проверяет и докручивает болт, если надо. Конвейер движется быстро. Представьте, что один из них ненадолго отвлекся на разговор с кем-то, а второй, не предупредив никого, отлучился на пару минут. Десяток авто сойдут с конвейера с незакрученными колесами. Возможно, что до торгового агента они доедут. Потом клиент купит машину и погибнет на первой же серьезной кочке или небольшой яме. Строгие регламенты спасают жизни наших клиентов.
– А что насчет излишней опеки рабочих в свободное время и вторжения в их личную жизнь?
– Возможно, здесь я перегибаю палку. Но из лучших побуждений. Я считаю себя лично отличным примером для моих работников. К примеру, я ненавижу алкоголь. Когда моя служба социального контроля узнает, что кто-то из рабочих напился в воскресенье с утра, вместо того чтобы сходить в церковь, или выехать с женой и детьми на пикник, или посетить престарелых родителей – да мало ли что еще можно сделать хорошего в выходной, – такой человек в моих глазах становится похожим на животное, и я с чистой совестью даю указание уволить его. Я всегда обожал мою жену и был примерным семьянином. Когда служба контроля сообщает, что женатый рабочий фабрики завел любовницу или посетил проститутку, то и такому человеку нет места в моей компании. Если мне докладывают, что в субботу вечером молодую сотруд