– Вот видите. Традиционная наука оказалась бессильна, а суеверные пережитки прошлого – древние рецепты и заклинания – спасли вам жизнь. Я таким образом плавно стараюсь перейти к главной части беседы. Вы же понимаете при всем вашем авторитете и научных заслугах, что́ особенно раздражает некоторых студентов, а также консервативное крыло в руководстве университета.
– Я полагаю, вы намекаете на мои философские и, в частности, антирелигиозные взгляды, которые я не боюсь исповедовать открыто и поддерживать свободные современные дискуссии на сей счет.
– Именно. Возможно, вы знаете, что часть студентов называют вас «летающим чайником»
Мой собеседник слегка откинул голову и негромко, но заразительно рассмеялся.
– Да, знаю и отношусь к этому с должным юмором.
– Тогда расскажите о ваших взглядах.
Наша лодка приблизилась к, пожалуй, самому известному мосту Кембриджа. Он назвался «мост вздохов» и был в некотором роде легендарным. Это была почти точная копия знаменитого белого, с мраморной отделкой, моста через один из каналов в Венеции. Название «мост вздохов» происходило от того, что в Венеции в Средние века через этот мост вели осужденных на казнь и с него они могли в последний раз полюбоваться городом. В Кембридже через этот мост проходили студенты-первокурсники, как бы прощаясь со своим беззаботным детством. Здешний мост был не из мрамора, но все равно казался произведением искусства.
– И в философии, и в науке, и в жизни я придерживаюсь одного твердого правила. Ничего, ни одного утверждения на любую тему нельзя принимать просто так, на веру, без ясного убедительного доказательства. Дайте мне реальные факты, постройте на них правильные логические рассуждения, и я безусловно соглашусь с вами. Если, наоборот, вы будете настаивать на том, что некое утверждение – истинное, и все тут, без доказательств, – я ни при каких условиях не приму его.
Меня часто спрашивают, почему я так упорно не верю в Бога Иисуса, создавшего этот мир и управляющего им. На это я отвечаю, что у меня нет ни одного твердого, реального факта, который бы меня убедил в том, что, во-первых, такой человек в действительности существовал, а во-вторых, если даже он и был, что он являлся всемогущим посланником небес. Я имел бесчисленные диспуты на эту тему, в том числе с высокопоставленными отцами нашей церкви – публично, в присутствии прессы, журналистов. Никто из них не смог меня ни в чем убедить.
Посмотрите на наш удивительный мир, говорят некоторые. Разве не очевидно, что у такой прекрасной, продуманной до мелочей Вселенной есть разумный Создатель? Нет, отвечаю я. Мне это не очевидно. То есть я допускаю, что Бог в принципе может существовать, но, не видя никаких подтверждений этому, присваиваю данной гипотезе низкий статистический вес. Считаю ее не невозможной, но крайне маловероятной. Следующий вопрос: допустим, Бог все-таки есть. Скольким Богам поклонялось человечество за всю его долгую историю? Несть числа. И каждый народ в свою эпоху был убежден, что именно его вера истинна, правильна. С этой точки зрения я не понимаю, почему Бог (если он есть) – это именно Иисус? Почему не Зевс? Поверьте, древние греки были не глупее нас, современных британцев. А может, прав Будда? А как вам такая кандидатура: создатель мира у индейцев майя бог-птица Кетцалькоатль? Поверьте, это было очень колоритное божество. Не случайно жрецы храмов приносили ему в жертву живые, еще бьющиеся человеческие сердца. Решительно я не понимаю, чем один из множества богов в истории – лучше или хуже, реальнее или фантастичнее другого. Выражаясь математически, если общая вероятность существования хоть какого-то бога является низкой, то вероятность истинности конкретного божества из их длинного списка я оцениваю уже как ничтожно низкую. По сути – невероятную.
– Расскажите о вашей широко обсуждаемой студентами аллегории.
– Я предлагаю студентам провести мысленный эксперимент. Представьте, что кто-то с чрезвычайно важным, авторитетным видом убеждает вас в том, что где-то в космосе, между Землей и Марсом, по эллиптической орбите вращается прекрасный, необычайно изящной работы небольшой фарфоровый чайник. Разумеется, вы не можете увидеть его не только глазами, но даже и в самые мощные современные телескопы. Более того, чайник столь мал и далек, что не только сейчас, но и никогда в будущем земляне не смогут его увидеть. Вероятно, вы скажете, что тот факт, что вы не можете опровергнуть существование чайника, не является доказательством существования оного. В ответ на это люди указывают, что об этом чайнике писали в древних книгах; о нем говорили древние пророки; люди представляют образ чайника в своих молитвах; за него люди умирали. Значит, не может такого быть, что бы его просто не было.
Мы проехали под аркой «моста вздохов», и теперь его очертания лишь вырисовывались вдали. Мы находились у северной границы старинной части города: еще несколько минут, и мы должны были оказаться в малоинтересных современных кварталах, где лодки обычно разворачивались. Небо, еще недавно ясное, солнечное, теперь полностью заволокло свинцовыми тучами.
– Мистер Рассел, ваши рассуждения, с одной стороны, логичны. Но ведь еще полвека назад любые ученые мира с такой же аргументацией, слово в слово, должны были отвергать такие вещи, как существование атомов (ведь их, как и Бога, никто не видел, и до них тогда нельзя было добраться с помощью экспериментов). Они бы посмеялись над теорией относительности Эйнштейна, а услышав о квантовой физике, и вовсе покрутили бы пальцем у виска. Ваша метафора с чайником забавна, но не говорит абсолютно ни о чем. Бог – это не чайник. Некоторые вещи действительно нельзя увидеть и пощупать руками. Но они существуют, и их бытие мы осознаем по косвенным признакам. Возьмите ваши же знаменитые парадоксы в области логики. Вы отчасти доказали, что математика, наука наук, основа природы – несовершенна. И тем не менее, как мы видим, Вселенная, несмотря ни на что, безупречно работает вот уже миллиарды лет. С точки зрения той же теории вероятностей (на которую вы то и дело ссылаетесь) какова вероятность того, что все законы Вселенной чисто случайно, механически оказались идеально точно, до долей процента, подогнаны друг под друга? Какова вероятность, что жизнь зародилась случайно? Что вы скажете о бесконечно сложном строении человеческого мозга или о структуре спирали ДНК?
Ученый взглянул на меня с удивлением.
– Простите, о структуре чего?
Я вздрогнул, осознав, что сболтнул лишнее. О том, как выглядят на микроуровне кирпичики жизни, человечество узнало позже.
– Не обращайте внимания. И все же вы, безусловно, читали труды преподобного Фомы Аквинского и знаете о его пяти доказательствах бытия Бога. Есть и широко известное «шестое» доказательство Канта. Они, по-вашему, тоже ничего не стоят?
– Полагаю, что ничего не стоят. В моем представлении Бог – абсолютно человеческое изобретение. В древности, а отчасти и сейчас во многих жизненных ситуациях даже самые сильные и умные люди ощущают себя хрупкими, беспомощными перед грозными стихиями и обстоятельствами окружающего мира, который никак от нас не зависит. Люди верят в Бога не потому, что Он есть, а потому, что людям страстно хочется, чтобы Он был. Некая высшая сила, что чудесным образом спасет вас от захватчиков вашей деревни, которым вы не сможете противостоять. Сила, что вылечит вас от страшной болезни, от которой нет лекарств. Добрая сочувствующая вам рука, которую можно попросить в молитве, чтобы она уберегла от бед ваших детей, выросших и отправившихся попытать счастья на чужбине, которым вы на расстоянии кроме как этой молитвой ничем не поможете. Человеку страшно жить в этом мире одному, без некоего ангела-хранителя. Поэтому он просто придумывает его.
– Интересно, что смогло бы вас убедить в реальности божественной силы? Ну не может же и не должен Бог, как Савлу, обратившемуся в Павла, каждому человеку прямо вещать с небес.
– Возможно, если бы я попал куда-то после смерти. Но я уверен, что нет никакой загробной жизни.
– Профессор, но если нет Бога и смерть, по-вашему, есть конец всего, о чем мы мечтаем и чем мы когда-то были, то как тогда человек может быть счастливым?
– Как раз счастье – это самое простое. Главный его секрет в том, чтобы не зацикливаться на своих бытовых и личных проблемах. Мир огромен, в нем бесконечное количество интересных предметов, идей, явлений. Откройте свой разум навстречу прекрасному, сияющему потоку новых знаний, впечатлений. Растворитесь в этом потоке, дайте волю воображению. Развивайте ваши таланты, способности и даже небольшие увлечения. Удивляйтесь. Каждый день узнавайте что-то новое, интересное. Проживите свою конечную единственную жизнь как незабываемое приключение.
В эту минуту сверху, на небесах, о тайнах которых мы увлеченно спорили, раздался оглушительный треск. Хорошо, что мы уже причалили и выходили из лодки. Буквально сразу нас накрыла настоящая стена словно тропического ливня. Мы успели заскочить под навес одного из уличных кафе. Но это спасло лишь на пару минут: под сильнейшим напором воды навес прорвался, и нам со знаменитым ученым пришлось какое-то время спешно шагать по улице, ступая вначале по щиколотку, затем почти по колено в воде. Мы увидели открытую дверь подъезда и нырнули в нее. Лишь поднявшись на один пролет, я объяснил графу Расселу то, ради чего наша встреча затевалась.
Его реакцией было полное безразличие. Он сказал, что не сомневался, что его в любой момент могут выставить из университета, и нисколько не опечален этим. Вспомнил, что в соседнем доме живет его коллега, и мы, как только дождь закончится, можем вместе зайти к нему в гости: согреемся горячим кофе и, возможно, переоденемся. Я от души поблагодарил своего собеседника за беседу и предложение, но сказал, что в этом нет необходимости.
Дальнейшая судьба одного из известнейших британских ученых и философов XX века была полна разных неожиданных поворотов. Следующие несколько лет он посвятил написанию философских трудов и общественной деятельности. В 1930-х Рассел переехал в Америку, где его судьба оказалась непростой. Там британский аристократ чередовал лекции в ведущих университетах с периодами безработицы и жизни на грани нищеты. В очень зрелом возрасте, за шестьдесят, он дважды женился и имел детей от обеих своих молодых супруг. К началу Второй мировой войны его ранние социалистические и пацифистские взгляды изменились. В статьях того времени Рассел критиковал социалистические страны, а также призывал правительства Англии и Штатов скорее начать войну против немецкого фашизма. После окончания войны он вернулся в Великобританию, уже в статусе всемирно признанного научного светила, великого философа и интеллектуала. В возрасте за восемьдесят лет Рассел нередко давал интервью прессе, выступал на различные темы по радио и телевидению. В девяносто лет был на пару дней арестован за участие в запрещенной политической демонстрации в Лондоне. Сконч