Жан Бодрийяр смотрел на вещи с совсем иных позиций. По его мнению, почти все, что окружает современных людей в их нынешней жизни, – это лишь придуманные кем-то искусственные образы, знаки, символы, истории, мифы; все это он объединил в одном термине «симулякры». Согласно его взгляду на реальность, процентов девяносто всего, что окружает современного западного человека в «обществе тотального потребления» конца XX века, является просто чьей-то выдумкой, которую в большинстве случаев не стоит воспринимать (тем более всесторонне анализировать, как предлагал Фуко) всерьез. Вокруг нас почти повсюду – ненастоящий мир, мир симуляций. Более того, Бодрийяр был уверен, что данный процесс, к сожалению, необратим. Спустя недолгое время, в начале или середине XXI века, доля симулякров в окружающем нас мире неизбежно достигнет ста процентов, и тогда связь людей с реальностью (помимо их рождения и смерти) исчезнет.
Я прилетел в аэропорт Парижа днем и сразу созвонился с философом, договорившись встретиться следующим вечером в небольшом ресторане в переулках у Елисейских Полей. У меня образовался свободный вечер, который я потратил на визит во всемирно известный музей импрессионизма Орсэ, посмотрел на гроб Наполеона в Доме инвалидов, успел на закате подняться на сияющую огнями Эйфелеву башню, поздно поужинал в кафе под платанами. Следующие утро и день я провел в отеле, листая многочисленные книги и статьи философа, готовясь к разговору. Мсье Бодрийяр охотно давал интервью пишущим, как и он сам, журналистам, но почти не выступал по телевизору (который сильно недолюбливал как явление). Поэтому, хоть я и был телевизионщиком, мы договорились, что поговорим не под камеру, а в обычной обстановке. Потом я должен был сам кратко изложить зрителям суть его идей в одной из телепрограмм.
Мой собеседник, замечательной чертой которого было отсутствие и намека на высокомерие, почти не опоздал, но все равно рассыпался в извинениях из-за минутной задержки. Ему было около шестидесяти: выглядел он на свой возраст, но казался энергичным и общительным. Невысокий, с глубокой залысиной на лбу, но густыми седыми волосами на висках и затылке, в больших круглых очках, с добрыми, немного мальчишескими глазами. Как настоящий француз, при знакомстве он вел себя сдержанно, интеллигентно, изучающе, но по ходу разговора его речь стала быстрой, временами эмоциональной, с активной жестикуляцией. То и дело он закуривал очередную сигарету, а перед тем как заказать к ужину по бутылке отменного красного бургундского вина на каждого (за счет телеканала, разумеется: встреча была деловой), подробно и увлеченно описал достоинства всех вин из длинного списка меню ресторана.
– То, что мною заинтересовался именно ваш телеканал, вовсе не случайно. CNN – воплощение современного информационного мира. Со всеми его язвами и пороками, разумеется.
– Возможно. Но я хотел бы начать разговор с другого. Кем вы себя считаете в первую очередь? У вас образование классического философа. Вас называют одним из лучших экспертов по немецкой философии в мире. Но с годами вы резко отступили от канонов. Увлеклись современностью: социологией, публицистикой с явным политическим оттенком. Редко читаете лекции, в отличие от большинства ваших коллег, живете только на гонорары – как журналист или писатель.
– А что, так важно вгонять себя в любые рамки, диктуемые обществом? Я смотрю на все, что происходит. Анализирую тенденции. В какую область науки я при этом вторгаюсь – неважно.
– Впервые ваше имя стало широко известно в начале семидесятых, когда вам было уже за сорок. Ваша книга «Общество потребления» вызвала оживленную и даже отчасти болезненную дискуссию – сначала в Европе, а потом и в Америке. Что было тому причиной?
– Не думаю, что в ней я открыл нечто принципиально новое. Скорее обратил общее внимание на очевидное. Знаете, это как зеркало. Вроде бы не самый необходимый предмет интерьера. Но пока вы не повесите его на стену, вид вашего жилья будет плоским, незавершенным. Та моя книга стала простейшим зеркалом, в котором многие современные люди с удивлением узнали себя. В ней я обращаю внимание на то, что политическая система развитых, внешне благополучных западных стран перестала быть классическим капитализмом. При этом она еще меньше похожа на социализм – в его старом, марксистском понимании. Тогда что же это за система?
– Многие политики называют это «современной развитой демократией».
– Вы же понимаете, что ни о какой реальной демократии в том смысле, как ее понимали в Древней Греции, теперь не может быть и речи. Какая бы партия ни победила на выборах, она всегда будет представлять финансовую верхушку, тонкий слой самых богатых людей общества. Нынешняя власть не представляет никого, кроме самой себя и своих спонсоров, ближайшего окружения. Да, по сравнению с деспотиями прошлого современное общество сделало шаг вперед. Теперь благодаря явному прогрессу экономики подчиненный плебс не чувствует себя униженным, порабощенным. Многим даже кажется, что они живут хорошо и имеют в жизни все, чтобы быть довольными ею.
– Вероятно, вы полагаете, что это лишь иллюзия?
– Иллюзия или, если хотите, даже полноценная новая религия, охватившая Запад в последние два-три десятилетия, – это грандиозная новая концепция «общества тотального потребления».
– Что конкретно вы вкладываете в это?
– Задумка в том, что почти все, на что западные потребители сегодня тратят свое время и деньги, – это не настоящие, а искусственно выдуманные кем-то для них потребности. Разумеется, людям необходимы качественная еда, приличное жилье, удобная одежда, медицина. Парадокс в том, что, тратя свои кровные, современный француз, немец или американец в последнюю очередь задумывается над тем, а что же ему действительно необходимо. Он увлечен, одержим знаковым потреблением. Автомобиль – непременно новый, престижной марки. Одежда известного бренда, поездка на модный курорт в отпуск – чтобы его «уровень потребления» по достоинству оценили его друзья, родственники, коллеги, знакомые. При этом, ведя напоказ жизнь «успешного» человека, в реальности, неизвестной окружающим, он может отказывать себе в очень многом, на самом деле необходимом: дорогих медицинских услугах, саморазвитии, досуге; влезает в кредиты, работает на износ на две ставки, изматывает себя, укорачивая свою единственную жизнь.
– К сожалению, это так. Но почему? Неужели люди от природы так глупы, недалеки и тщеславны?
– Нет, конечно. Это само общество, власти, крупные корпорации целенаправленно делают их такими. Реклама брендов, проникающая в каждую щель, разговоры на работе о модных новинках, замена настоящего смысла жизни рабской идеей «выглядеть не хуже других». Это всепроникающая матрица потребления, навязываемая сверху. Особенно – телевидением. Каналами вроде вашего.
– На мой взгляд, делая личные покупки, нелишне задавать себе простой вопрос. Допустим, никто не узнает о том, что ты обладаешь вещью, которую тебе так хочется купить. Например, ты приобрел престижное спортивное авто, но ездишь в нем один, с затемненными стеклами. Отдохнул в самом дорогом отеле на Мальдивах, но никому об этом не рассказал и не показал фотографий. Я вполне допускаю, что часть людей при этом все равно купила бы товар или услугу категории люкс – только потому, что она им очень нравится. Но львиная доля роскоши оказалась бы невостребованной.
Официант в белых перчатках элегантно открыл две бутылки вина, предварительно налив немного в бокалы для дегустации. Наслаждаясь ровным, шелковым и бархатистым вкусом выдержанного красного бургундского, я подумал, что это вино стоит денег, которые за него уплачены. Но ведь есть вина того же региона, которые стоят тысячи долларов, а вслепую их могут отличить от просто хороших только лучшие дегустаторы мира. И тем не менее такие вина тоже раскупают.
Мы с улыбкой слегка чокнулись бокалами. По французской традиции первый тост был за здоровье.
– Вы также обращали внимание на то, что вся современная реклама построена на сексуальных ассоциациях – образах красивого молодого женского тела или намеках на него. При этом общество громко говорит о женской эмансипации, равенстве полов во всем. Но одно противоречит другому. Мужчина весь день видит эротику: в рекламе, журналах, фильмах. А вечером приходит домой, к жене: потухшей, без сил, вымотанной, как и он, на службе. Врачи подтверждают статистику резкого роста интимных проблем и различных девиаций. Причем все это проявляется теперь уже в самом молодом возрасте. Общая картина невротического состояния общества стабильно ухудшается.
– Замечу, что речь не просто об интимной жизни или нервозности. Синдром хронической усталости, панические атаки, ощущение пустоты жизни, психологическая фрустрация. Медицина XXI века благодаря научному прогрессу научится излечивать многие болезни тела. Но на первый план выйдут не менее глубокие, опасные проблемы с психикой большинства людей. Увы: для общества тотального потребления и симулякров будущего массовые отклонения психики неизбежны.
Нам принесли аппетитное горячее: жареные свиные ребрышки и сочный бифштекс. Мне подумалось, что, пока люди не перешли на какую-нибудь искусственную пищу, шанс сохранить в порядке свою психику у них все-таки остается.
– Мне кажется, здесь логично перейти к самой знаменитой вашей книге – «Симулякры и симуляция» начала восьмидесятых. Мне кажется, данная работа, уже причисленная к классике современной мировой философии, во многом опередила свое время. Что подтолкнуло вас к подобным идеям?
– Можно сказать, что к этой книге я шел всю сознательную жизнь.
К нам снова подошли двое официантов: на этот раз с тележкой на колесах с ассортиментом мягкого свежеиспеченного ароматного хлеба, а также ассорти сыров. Мой собеседник подошел к выбору хлеба и сыра вдумчиво, обстоятельно, затем посоветовал, что взять, и мне.
– В начале книги я анализирую историю, корни проблемы. Первой симуляцией была обычная карта местности. Такие карты чертили на пергаменте военачальники для руководства своими армиями еще несколько тысячелетий назад. В Средние века передовой симуляцией стала идея алгебры, то есть способа решения бесконечного количества математических примеров, задач с помощью небольшого числа стандартных абстрактных правил, алгоритмов. В некотором роде симуляцией всегда была литература, сказки, поэзия. Но до недавнего времени роль симулякров в жизни общества была ограниченной. Люди в основном жили в суровой, беспощадной, но естественной, натуральной, осязаемой реальности. Все изменилось в XX веке. Средства массовой информации, тотальная государственная идеология, кино, телевизор, реклама окружили большинство людей в западных странах необъятным миром вымышлен