Я задремываю, но не до конца — чтобы не пропустить нужную станцию. Внезапно кто-то пинает меня по ботинку, и я распахиваю глаза с уже заготовленным извинением. Наверное, не стоило так раскидывать ноги. Над нами нависает мужчина с совсем мелким мальчонкой.
— Простите, — говорю я.
— Никто не хочет на это смотреть, — отвечает он, указывая газетой на меня и Артура и даже не пытаясь отодвинуться. На нас начинают коситься другие пассажиры.
— Смотреть на что? — Я выпрямляюсь, и Артур тут же открывает глаза. Похоже, он на самом деле и не спал.
— Просто занимайтесь этим дома, окей? Тут вообще-то дети.
— Заниматься чем дома? — спрашиваю я.
— Сами знаете, — цедит мужчина. Он уже красный как помидор — то ли от возмущения, то ли от смущения, что я не ведусь на его провокации.
— Пока я знаю только, что еду в метро с партнером.
Я наконец встаю. Сердце бешено колотится — кто знает, что выкинет этот придурок. Но кто-то уже снимает нас на мобильный, и, если дело дойдет до рукоприкладства, я хотя бы смогу предъявить полиции запись. Может, в участке его отучат цепляться к невинным людям.
— Я не хочу, чтобы мой пятилетний сын по дороге домой смотрел на всякие извращения.
На самом деле его проблема — это даже не проблема, но я стремительно теряю решимость заявить ему это в лицо. Пускай мои плечи широко расправлены, колени ощутимо дрожат. Этот мужчина выглядит так, будто в любой момент готов пустить в ход кулаки. Артур тоже встает, но я отодвигаю его за спину.
— Все хорошо, все хорошо, — принимается бормотать он. — Мы не собирались делать ничего такого.
— Да плюнь на него, — перебиваю я, жалея, что с нами нет Дилана. Сейчас поддержка с воздуха не помешала бы.
В следующую секунду мальчонка заходится ревом, будто это я здесь — настоящий агрессор и спровоцировал его мудаковатого папашу тем, что сидел в обнимку с другим парнем. Искренне сочувствую пацану. Боюсь даже представить, что его ждет, если в пубертате он посмеет влюбиться не в милую гетеросексуальную девочку.
Мужчина подхватывает его на руки.
— Скажи спасибо, что я с ребенком, а то вправил бы тебе мозги.
Артур тянет меня прочь, и я отступаю только потому, что он задыхается, и плачет, и зовет меня по имени, и, кажется, напуган даже больше того мальца. Какой-то парень со спортивной сумкой загораживает нас от мужчины и принимается говорить, чтобы тот остыл и что здесь уже нет никакой проблемы.
Но проблема есть, потому что для нас с Артуром ничего не кончено.
Мы выходим на ближайшей станции, и у Артура совсем сдают нервы. Я тянусь обхватить его за плечи — как привык делать с Диланом, когда того накрывает паникой, — но Артур сбрасывает мои руки и невидяще смотрит куда-то вдаль платформы.
— Я думал, в Нью-Йорке нормально с… — Он делает глубокий вдох и порывисто вытирает щеки. — Знаешь, все эти гей-бары, парады гордости и однополые пары на улицах. Какого черта? Мне казалось, уж здесь-то с этим нет проблем.
— Обычно нет. Но мудаки найдутся в любом городе.
Мне хочется его обнять, но Артур явно не в настроении. Как будто любое выражение привязанности повесит мишень нам на спину. Как будто нас обязательно накажут за то, что наши сердца устроены немного по-другому.
— Ты в порядке?
— Нет. Мне никогда раньше не угрожали. И я жутко за тебя испугался. Почему ты не промолчал?
А стоило бы. Я не имел никакого права подвергать Артура опасности — ради сомнительной возможности ответить за нас и за таких, как мы.
— Прости. Я тоже испугался.
Следующий поезд мы пропускаем. И еще один. Артур соглашается сесть только в третий — и только потому, что там больше людей, а значит, в случае новых неприятностей кто-нибудь наверняка встанет на нашу сторону.
Неприятно думать, что мир, который свел нас вместе, одновременно так его пугает.
— Провожу тебя до дома, — говорю я негромко.
Артур обегает взглядом вагон и поднимает на меня измученные, все еще не просохшие от слез глаза. После чего берет за руку и не отпускает ее до самого конца поездки.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
АРТУР
21 июля, суббота
— Они так и не ответили тебе на эсэмэску? — спрашивает Бен, пока я нажимаю кнопку третьего этажа. — Не хотелось бы, знаешь ли, застать твоих родителей за сексом.
— Фу. Они таким не занимаются.
— Ну, один-то раз точно занимались.
— Нет, — ужасаюсь я. — Никогда.
— Ты смешной. — Бен улыбается и берет меня за руку. — Кстати, симпатично тут у вас.
— Полагаю, это заслуга дедушки Мильтона.
На выходе из лифта я притормаживаю. Дальше — даже не коридор, а просто закуток с тремя дверями, ведущими в апартаменты A, В и С.
— Артур из квартиры А, — говорит Бен, будто это самое восхитительное совпадение в его жизни.
— Угу, мы так и планировали.
— Еще бы, — отвечает он ровно.
Однако, обернувшись, я вижу, что Бен кусает губу.
— Нервничаешь?
— А то.
Я сжимаю его ладонь.
— Это ужасно мило.
Черт, сам до конца не верю, что веду его знакомиться с родителями. Не то чтобы это было обычной практикой для второго свидания. Но ведь и мы с Беном не обычные.
Честно говоря, не знаю, зачем это предложил. Просто сегодня все пошло наперекосяк. У меня до сих не идут из головы мужчина в метро, и его плачущий сын, и лицо Бена, и те мучительные мгновения, когда мне казалось, будто на меня смотрит весь мир. В тот момент мне хотелось только остаться в одиночестве. Ни разу за всю свою чертову жизнь я не мечтал провалиться сквозь землю с такой силой.
Но Бен никуда не ушел — более того, заявил, что проводит меня до подъезда. И теперь я не хочу его отпускать. Не готов пожелать ему спокойной ночи.
Я исподтишка бросаю взгляд на Бена, пока вожусь с ключами.
Ладно, только без паники. Все будет нормально. Даже отлично. Быстрый визит вежливости, не из-за чего разводить шумиху. Подумаешь, мои родители знают о Бене больше, чем следовало бы. Подумаешь, они и при друзьях-то с трудом держат себя в руках — не говоря уж о бойфрендах. Не то чтобы Бен был моим бойфрендом, конечно. Лучше даже не думать, что случится, если я его так представлю.
Я: Познакомьтесь с моим бойфрендом Беном!
Родители: *забрасывая нас презервативами* ПРИВЕТ, БОЙФРЕНД БЕН!!!
Бен: *растворяется в лучах заката*
Хотя… Если он мне не бойфренд, то кто? Друг? Приятель? Ухажер ? Парень, с которым я хочу заниматься сексом 99% времени? То есть я буквально провожу 99% времени, думая о том, как хотел бы проводить 99% времени, занимаясь сексом с Беном.
Так, это родителям знать не нужно.
В итоге я просто распахиваю дверь, делаю глубокий вдох и…
— А ты, наверное, Бен! Как приятно наконец познакомиться. — Мама улыбается нам с дивана. Дивана, на котором сидит рядом с папой.
У меня отвисает челюсть.
Мама ставит новости на паузу и поднимается, чтобы пожать Бену руку.
— Мы столько о тебе слышали!
Папа дружелюбно кивает с подушек. Я только теперь замечаю, что оба в пижамах и очках. Что за…
В смысле это какая-то альтернативная реальность? Что за чудовища съели моих родителей и подсунули взамен эту воркующую-после-двадцати-лет-брака парочку?
— Посиди с нами, — говорит папа, пока мама предлагает Бену воды.
Его взгляд мечется по гостиной, перескакивая с одной картины на другую.
— Дедушка Мильтон любит лошадей, — поясняю я на всякий случай.
— Да, я заметил, — отвечает он.
— Что ж, расскажи нам о себе. — Мама возвращается на диван и подпирает ладонью подбородок, вперив в Бена свой фирменный адвокатский взгляд. — Как проводишь лето?
— Гм. Хорошо, спасибо.
— Видимо, Артур добавил тебе хлопот. Хотя я рада, что он наконец начал выбираться из квартиры. Я ему все время твержу: сколько можно сидеть дома, лето скоро закончится, а ты так и не увидишь Нью-Йорка. Ну правда же, нельзя целыми днями смотреть на ютьюбе…
— Бен отлично знает город, — вклиниваюсь я. — Он коренной ньюйоркец.
— Круто, — кивает папа.
— А вы всегда жили в Джорджии? — спрашивает Бен, переводя взгляд с мамы на папу и обратно.
Папа качает головой.
— Я вырос в Уэстчестере, а Мара из Нью-Хейвена.
— Янки, — хмыкаю я. Бен смотрит на меня и улыбается.
Увы, мама не намерена сдаваться так быстро.
— Так чем ты сейчас занимаешься? Подрабатываешь?
— Гм. — Кажется, Бен не прочь слиться с ковром. — Я… хожу на дополнительные занятия.
— О, чудесно. — Мама выжидательно улыбается. — Какие-нибудь подготовительные курсы при университете?
— Мам, перестань его допрашивать.
— Да ладно, мне просто любопытно. Мы с твоим папой как раз обсуждали, как изменились подработки для школьников. В наше время подростки ездили вожатыми в лагеря или разносили пиццу. А вам теперь доступны стажировки в разных модных местах. Хотя, наверное, так и должно быть в двадцать первом…
— Мам, ну хватит.
— Чего хватит?
Я кошусь на Бена, который упорно сверлит взглядом ботинки.
— Просто… хватит.
По-моему, я в жизни не чувствовал себя так неловко. Ничего не поделаешь, у мамы пунктик насчет достижений. Как и у Итана с Джесси — с их высочайшими баллами за экзамены, призами дискуссионного клуба и национальными стипендиями.
— Вообще-то я в летней школе, — говорит Бен.
У мамы расширяются глаза.
— О!
Судя по лицу, Бен в ужасе, и это приводит в ужас уже меня. Мои гребаные родители с их гребаным задвигом на академической успешности. Жаль, что нельзя отправить Бену телепатическое сообщение: «Я не как они, понял? Мне это неважно».