— Вы ищите что-то конкретное? — спросил мистер Хейс, изучая мое лицо.
— Я думала, может купить себе что-то взамен потерянного кольца. Это было последнее, что подарил мне папа.
Напряжение в его челюсти ослабло.
— Вряд ли вы найдете еще одно такое же, — он потянул нижнюю губу, нахмурив брови. Его осенила мысль. — Пойдемте, может быть, найдем что-то еще.
Мы сделали несколько поворотов, и перед нами возникла сеть переулков, в которых было еще больше магазинов, еще больше людей, еще больше ослов, нагруженных туристами. Мимо прошла вереница верблюдов, плохо воспитанных и время от времени плюющих в своих хозяев. Вскоре я осознала, что Хан эль-Халили делился на кварталы, каждый из которых делился по видам товаров. Если вы ищите скобяные изделия, то для них отдельный сектор. Ковер? Попробуйте посмотреть на соседней улице.
Мистер Хейс привел меня в слабо освещенный и сладко пахнущий благовониями квартал, где торговали роскошными украшениями. Дорога сузилась и вскоре уже невозможно было идти бок о бок. Мой сопровождающий шел впереди, а я следовала за ним. В какой-то момент он потянулся назад и взял меня за руку. Я посмотрела вниз, ошеломленная этим жестом. Его огрубевшая ладонь обхватила мою. Меня поразило, что посреди столь восхитительного шумного столпотворения, он был уверенным и спокойным.
Я прошла мимо витрины магазина, мало чем отличающийся от соседних, но неожиданно до меня донесся шепот. Прилив энергии, усиленный сверхъестественным элементом. Он обжег позвоночник, заставляя пальцы покалывать. Мое тело откликнулось на отчетливый аромат магии, наполняющей рот вкусом цветов.
Мистер Хейс почувствовал сопротивление моей ладони и тут же остановился.
— Что случилось?
— Не знаю, — медленно ответила я. — Что там такое?
Он обернулся и проследил за моим взглядом.
— Обычные безделушки.
— Я бы хотела зайти.
Он отпустил мою руку.
— Тогда, после вас.
Маленький магазинчик представлял из себя не более, чем распахнутый шкаф с десятком крошечных ящичков. Владелец сидел на табурете в небольшом помещении, его голова выглядывала из-за прилавка. Он встретил нас широкой улыбкой, увидев которую, мне захотелось купить у него любую мелочь.
Я прошла внутрь, здороваясь с торговцем.
— Salaam aleikum.
— Ищете что-то конкретное? — спросил Хейс.
Я прикрыла глаза, пульс внутри тикал, как часы.
— Точно не могу сказать.
Мистер Хейс сказал что-то продавцу и тот тут же встал и начал выдвигать ящички, выкладывая на прилавок свои товары. Браслеты, серьги, ножные браслеты из филиграни — просто великолепные и я не сомневалась, что куплю их, — кулоны в форме бивня и амулеты разной степени исполнения. Золотых колец в наличии не было, но я присматривалась ко всему, пытаясь определить, откуда исходил тот слабый шепот. Казалось, будто я гонюсь за солнечными зайчиками.
Торговец протягивал мне экземпляр за экземпляром, и на все я качала головой.
Пока снова не почувствовала его. Нежный зов.
Под кучей украшений стояла маленькая деревянная шкатулка, ужасно грязная. Я указала на нее, и продавец поднял брови, бормоча себе что-то под нос. Он вложил ее мне в ладонь.
По моей руке пронесся магический разряд.
Импульс застыл, возникло глубокое чувство узнавания. Во рту стоял цветочный вкус, будто я съела букет. В сознание всплыло нечеткое видение: женщина, стоявшая под расколотым на части небом; первая половина была устлана миллионами мерцающих звезд и молочной сферой, отливающей серебристым сиянием, а вторая была раскалена добела солнечным жаром. Она носила жемчуг и пахла розами; на ее ногах были позолоченные сандалии, украшенные драгоценными камнями.
Я смутно видела мистера Хейса. Он стоял достаточно близко, но у меня никак не получалось рассмотреть его лицо. Возможно, он говорил со мной, а я об этом даже не подозревала. Все мое существование сузилось до одной точки, острой, словно кончик лезвия. Каким-то образом меня наполнил поток, пульсирующий магической силой, состоящей исключительно из одной вещи.
Любви.
Продавец озадаченно посмотрел на меня, когда я потянулась за кошельком. Мистер Хейс взглянул через мое плечо на грязную и почерневшую от времени шкатулку для безделушек.
Продавец обратился к моему сопровождающему, что-то быстро проговорив.
— Что он сказал?
— Он хочет знать, действительно ли вы хотите купить эту вещицу. Ее уже однажды вернули.
— Уверена.
Владелец магазина сказал что-то еще, отчего мистер Хейс нахмурил брови.
Я почти не обратила на это внимания. Магия исходила от шкатулки все на больший диапазон. Каждый дюйм моей руки покалывало, как будто кровь бурлила внутри. Ошеломительные ощущения переполняли меня.
Я никогда в жизни не испытывала ничего подобного, и в то же время все это было до боли знакомо мне.
Хейс внимательно наблюдал за мной.
— Вы в порядке?
— Estoy bien50.
В его голубых глаза читалась тревога.
— Вы действительно хотите купить эту грязную штуку?
— Si, — настаивала я. — И этот красивый браслет. Por favor.
Мистер Хейс пожал плечами и спросил цену. Расплатившись с торговцем, я последовала за ним по узкой улице, почти не отрываясь от своего приобретения. На покрытой царапинами деревянной крышке, похоже, красовалась очаровательная миниатюра, потрепанная временем. Она помещалась в моей ладони, а когда я повернула ее на бок, то заметила длинный шов, идущий от одного конца к другому. Осторожно положив оба предмета в сумочку, я почувствовала, как под кожей забурлила магия.
В конце концов, мы покинули вереницу узких базарных улочек и, когда мой желудок издал протяжный вой, Хейс бросил на меня пристальный взгляд.
— Мы должны вернуться в отель, чтобы пообедать.
Судя по положению солнца близился полдень. Неудивительно, что мой желудок заурчал.
— Мы этого не сделаем. Я хочу в Гроппи51.
— Знаете ли, в отеле тоже подают чай с пирожными.
Мои родители остались в восторге от этого заведения, популярном среди местных жителей. И я собиралась лично попробовать все.
— Но подают ли они финики в шоколаде?
Мистер Хейс медленно улыбнулся, будто был очарован против своей воли.
— Ваш дядя никогда не простит мне, если с вами что-то случиться.
— А что он сделает? — спросила я. — Отправит домой?
Затем я повернулась, чтобы отыскать транспорт для поездки в Гроппи. Но мистер Хейс издал длинный, высокий свист и через секунду экипаж был подан. Он помог мне забраться внутрь, и я подняла бровь, гадая, какое место он назовет кучеру.
Взгляд мистера Хейса опустился на мою руку, сжимающую дверную ручку, мужчина разгадал мои намерения. Я бы выпрыгнула из перевозки, если бы он не отвез меня, куда я хотела.
— Гроппи, — сказал он сокрушенно.
Я откинулась на подушки и торжествующе улыбнулась.
Мистер Хейс изучал меня с другого конца экипажа.
— Вы не часто это делаете.
— Что?
— Улыбаетесь.
Я пожала плечами.
— Большинство ваших улыбок — фальшивые. Так что, думаю, это уравнивает нас.
— Фальшивые?
— Вы меня слышали, мистер Хейс.
— А, вы про теорию о том, что я циничен.
У этого мужчины даже не хватило порядочности посмотреть в мою сторону, пока я закатывала глаза.
— Это не теория.
— Почему бы вам просто спокойно не посидеть, выглядя красиво и любуясь видами?
Я ненадолго замерла, сердце трепетало в груди, словно крылья бабочки.
— Вы считаете меня красивой?
Мистер Хейс неторопливо посмотрел на меня, прикрыв глаза.
— Вы знаете, что это так, сеньорита Оливера.
Он произнес это так легко, словно комплимент для всех женщин мира. Мне стало интересно, что бы он почувствовал, сделай ему кто-то комплимент в ответ.
— Ну, вы совсем вскружили мне голову. Вы очень симпатичный.
Выражение его лица стало таким настороженным, словно я была свернувшейся в клубок змеей, готовой к нападению.
— Спасибо.
— Честно, — сказала я, проведя рукой перед лицом. — У меня учащается сердцебиение рядом с вами.
Он пнул мою скамейку.
— Хватит.
Я захлопала ресницами, широко раскрывая глаза.
— Разве не этого вы хотели? Я отвечаю на ваш флирт.
— Черта с два, — огрызнулся он. — Еще одна идиотская фраза и я попрошу кучера отвезти нас в Шепард.
Я расслабилась на своем сиденье и засмеялась.
Мистер Хейс не сказал мне ни слова до конца поездки.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Возвращаясь домой в Буэнос-Айрес, мама при первой же возможности приглашала меня на чаепитие. Мы вдвоем садились друг напротив друга, пока официанты подавали на стол дымящийся чайник с фарфоровыми чашками, а также пирожные, посыпанные сахаром и кокосовой стружкой. Она разглядывала меня, отмечая, насколько я выросла и следила за моими манерами. Она хотела знать все, что произошло за время своего отсутствия. Пересуды, новости о соседях и особенно о наших отношениях с тетей.
Признавая с неохотой, но я это обожала.
Это было мое любимое времяпрепровождение с мамой. Я не сомневалась, что она была счастлива проводить со мной время, в свою очередь у меня была такая же отчаянная потребность в ней. Она смеялась и улыбалась, рассказывая о поездке, а я могла есть ее речи ложками. Но время шло, дни превращались в месяцы, а ее улыбки тускнели. И однажды я поняла, что это произошло потому, что нашей жизни в Аргентине ей недостаточно.
Она скучала по Египту. Они оба.
Когда мы подошли к кондитерской, меня охватила жгучая тоска по родителям. Я бы все отдала, чтобы снова сидеть напротив мамы, слушать ее голос; чтобы ее мольберт стоял напротив моего, чтобы мы рисовали бок о бок.
Величественный вход в Гроппи, выполненный из серого камня и безупречного стекла, выделялся на углу оживленного перекрестка. Внутри пол застилала разноцветная плитка, выложенная в уникальную форму. В нос мне ударился маслянистый аромат свежеиспеченных круассанов и орехового кофе. Мистер Хейс занял небольшой круглый столик в задней части переполненного заведения. Я узнала окружающие меня лица, потому что сталкивалась уже с этими людьми в отеле. Здесь была компания англичан, лакомившихся мороженым, и щеголеватый американец, сидевший в одиночестве за соседним столиком со своим неизменным портфелем. Эффенди болтали с друзьями, попивая крепкий кофе и пожевывая печенье. Любопытные взгля