— Ты больше не прикоснешься ко мне.
Уит не сводил с меня глаз, его губы были плотно сжаты. Наконец, он заговорил негромко, каждое слово вырывалось из него будто бы против его воли.
— Это случилось сразу, как меня выгнали со службы. То, что я увидел… — его голос оборвался, и он вздрогнул. Помолчав немного, он начал заново. — Я опустился на самое дно, большую часть времени был пьян, чем трезв, и тем самым загнал себя в угол. Рикардо вытащил меня из этого и с тех пор поддерживает. Довольна?
Это была не полная история, но я узнала достаточно, чтобы понимать откуда исходит непоколебимая преданность Уита по отношению к моему дяде. Он был в долгу у дяди Рикардо.
Вместо ответа на его вопрос я произнесла:
— Поклянись мне, что не расскажешь моему дяде.
— Я не могу этого сделать.
— Дай мне хотя бы день.
— Зачем тебе еще один день?
— Уит.
— Мистер Хейс, — поправил он. — Я же просил тебя соблюдать этикет. Я не привык постоянно напоминать кому-то о правилах, и это начинает меня раздражать.
Я наклонилась вперед, и упираясь руками в пол, на коленях поползла к нему. Он оставался неподвижным, все такой же настороженный и бдительный. Наши лица оказались на расстоянии дюйма друг от друга.
— Ты не можешь просто притвориться, что не чувствуешь этого. Того, что происходит между нами.
— Послушай, нет ничего—
Я поддалась вперед и прижалась губами к его губам. Потрясение заклокотало во мне. Уит не ответил на поцелуй, но и не отстранился. Мы замерли, и на какое-то мгновение я подумала, не потому ли это, что он не хочет разрывать этот контакт. Медленно, я целовала его губы, пока не почувствовала, как он незаметно смягчился. Я едва ощутила эту перемену, его губы расслабились под моими, с особой осторожностью он скользил по моим устам, затаив дыхание. Его язык коснулся моего, нежно. Я надавила сильнее— Уит напрягся, а затем отстранился.
Его дыхание было тяжелым, а голос хриплым.
— Как я уже говорил, сеньорита Оливера, — он сохранял спокойное и настороженное выражение лица. — Между нами ничего нет. И никогда не будет.
Я откинулась назад, тяжело дыша. Его вкус все еще ощущался во рту.
— Я женюсь.
Я моргнула.
— Что?
— Я помолвлен, — произнес он холодным голосом, крепко сжав кулаки на бедрах.
Слово упало между нами. Помолвлен.
Мои щеки запылали, когда я поднялась и бросилась к проему, отчаянно пытаясь создать расстояние между нами. Мили были предпочтительнее, но сейчас я бы согласилась и на свою комнату. Я совершила ужасную ошибку, как я могла быть настолько глупа, чтобы…
— Сеньорита Оливера, — прошептал он.
Я остановилась, держа в руках колючую ткань дверной занавески.
— Я сохраню ваш секрет еще на день, — сказал он. — После, если вы лично не расскажете ему о том, что знаете в каком направлении нужно искать, это сделаю я.
УИТ
Черт возьми.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Я забежала в свою комнату, сердце неровно стучало в груди. Я нахмурилась, вглядываясь в темноту. Свеча погасла, и только лунный свет освещал небольшое прямоугольное пространство. Я прошла вперед, моя кровь бурлила после случившегося. Уит был помолвлен. Он собирался жениться. Я не могла в это поверить, не хотела верить и представлять женщину, которую он однажды назовет женой.
В углу комнаты что-то пришло в движение.
Я замерла, крик застрял в горле. Голос прошептал, мягкий и знакомый. Голос, который, как мне казалось, я больше никогда не услышу. Слова дошли до меня тихим шепотом, настойчивый, но с едва уловимой ноткой паники, сквозящей в каждом слове. У меня мурашки побежали по рукам.
— Присядь, Инез.
У меня подкосились колени.
Я села на потертый ковер, ворс царапал кожу. Тень двинулась вперед, и очертания тела в темной одежде обрели четкость, когда мои глаза привыкли к темноте. Послышался звук чиркающей спички, затем вспыхнуло пламя, мерцающее и вздрагивающее.
Она спокойно зажгла свечу, но ее руки била мелкая дрожь. Занавесив штору, она опустилась рядом со мной. Я не могла понять, кого я вижу, хотя в глубине груди теплилась надежда. Медленно протянув руку вперед, она коснулась моей влажной щеки. Я и не знала, что плачу. Беззвучные слезы капали на мою одежду. Я поддалась вперед, и она крепко меня сжала руками. Мое тело неконтролируемо дрожало, и она едва слышно напевала, чтобы успокоить меня.
— Мама, — я отстранилась, быстро вытирая слезы рукавами. — Мамочка.
Ее запах окутал меня, такой знакомый, отчего к горлу подкатился всхлип.
— Шшшш, — прошипела она. — Все в порядке. Я здесь.
Я едва могла говорить.
— Я сплю?
Она поднесла указательный палец к губам. Я с усилием разобрала ее слова.
— Тише. Уитфорд чутко спит.
Я рассеяно моргнула, а потом обернулась назад, рассчитывая увидеть отца. Но она была одна. Я крепко сжала ее ладони, сердце осознало все раньше разума.
Моя мама была жива.
Жива.
Я словно снова оказалась в Ниле, плыла против течения, полностью потерянная. Не позволяя своим инстинктам направлять меня. Я потерла глаза, ресницы были влажными. Прошел почти год с тех пор, как я видела ее последний раз. Время оставило отпечаток на ее молодом лице. Новые морщины избороздили гладкую кожу над ее бровями. Я и забыла, как сильно мы похожи. Те же ореховые глаза, та же смуглая кожа в веснушках. Я была ее зеркальным отражением.
— Я не могу поверить—
У меня запершило в горле, и я сглотнула болезненный комок.
— Ты здесь. Живая. Все это время… — мой голос надломился. Второй шанс с моей семьей; я едва могла в это поверить. Не знаю, чем я заслужила такое необычайное чудо. — А где папа? Он тоже придет?
— Инез, — она зажмурилась и вытерла щеки подолом платья. — Его больше нет.
Я поднесла костяшки пальцев ко рту. Казалось, земля уходит у меня из-под ног. Я заплакала еще сильнее, даже когда услышала, что мама произнесла еще что-то. На какое-то мгновение мне показалось, что мир снова стал справедливым.
— Я была раздавлена горем, — произнесла я между приступами икоты. — Я и не думала, что увижу тебя снова. Как такое возможно?
Мама погладила меня по щеке, ее прикосновение было нежным.
— Я тоже не думала, что увижу тебя снова. Я мечтала об этом, хотя была уверена, что это невозможно. Ты так выросла, hijita70.
Ее слова проникали в меня одно за другим. Она не думала, что увидит свою единственную дочь снова? Пыталась ли она сказать мне, что решила навсегда остаться в Египте? Поэтому она позволила мне поверить в собственную смерть?
— Я так по тебе скучала, — прошептала она. — Ты никогда не узнаешь насколько.
Моя печаль испарилась и что-то огненное запылало под кожей.
— Где ты была?
— Инез, — повторила мама, пытаясь коснуться меня, но я отстранилась.
— Где ты была? — прошептала я. — Все это время, где ты была?
— Инез—
Кровь кипела и бурлила в моих жилах.
— Почему ты не писала? Почему не вернулась домой?
— Я не могла, — сказала она. — Это было слишком рискованно. Я доверяю единицам, и я не могла гарантировать, что письмо дойдет до тебя нетронутым, — она убрала волосы с моего лица. — Я так волновалась за тебя. Меня убивала необходимость держаться от тебя на расстоянии.
— Слишком рискованно, — повторила я. — Писать собственно дочери? Я оплакивала тебя. Я все еще оплакиваю тебя.
Мама смиренно закрыла глаза.
— Я прошу тебя, не молчи.
Она вздохнула, и когда ее глаза вновь открылись, в них стояли беспокойство и страх.
— У нас мало времени, tesora71. Когда я увидела, что ты приехала, то решила, будто это мираж. Что ты делаешь в Египте?
— О чем ты? Я приехала, чтобы выяснить, что произошло.
— Я должна была это предвидеть, — ее лицо скривилось. — Lo siento. Я не знаю, сможешь ли ты простить меня. Но я не стала бы этого делать, не будь это так важно.
Она наконец-то сказала это.
— Постой-ка. Ты видела, как я приехала?
— Я разбила лагерь в укромном месте на Филах, далеко от храма, — она заколебалась. — Женщины помогли мне держаться подальше от любопытных глаз.
— Я не понимаю, — медленно произнесла я. — Все это время ты была на этом острове?
— Не все время, — она медлила. — Я пряталась.
Я крепче прижала ее к себе.
— Скрывалась? От… От дяди Рикардо?
Ее рот приоткрылся.
— Как ты узнала?
— Что узнала?
Она наклонилась вперед и обхватила мои щеки.
— Он сделал тебе больно, Инез?
Я покачала головой.
— Я нашла твое письмо.
— Мое письмо? — она нахмурила брови. — Какое письмо?
— Которое ты так и не отправила месье Масперо. Я нашла его в номере отеля и прочла. Мама, почему ты боишься собственного брата?
Ее лицо побелело в полумраке моей комнаты.
— Инез, ты должна вернуться в Аргентину, por favor. Здесь слишком опасно.
— Да, мы вернемся вместе и—
— Нет, ты должна ехать без меня. Я не могу… Я не уеду, пока не закончу начатое.
— О чем ты? Расскажи, что происходит. Мне страшно с тех пор, как я прибыла в Египет. Дядя Рикардо навредил тебе? Он навредил папе?
Она вытерла слезы тыльной стороной ладони.
— Инез, твой дядя принимал участие в незаконной контрабанде египетских артефактов. Я пыталась остановить его, но у него слишком хорошие связи. Он стал другим, более отчаянным и… — ее голос надломился. — Он не тот брат, которого я знала всю свою жизнь. Он изменился, и я была тому свидетельницей, — ее лицо исказилось. — Я позволила этому случиться. Это моя вина.
В голове у меня все перевернулось. Я вспомнила, что Масперо опасался возвращения незаконных аукционов. Вероятно, они не только вернулись, но и сбыт стал массовым. Из глубины горла моей мамы вырвался негромкий звук и у нее стал такой виноватый вид, что у меня сжалось сердце.
— Как ты можешь такое говорить? — мягко спросила я. — Он взрослый человек.