Я восхищалась их самоотверженностью. Я благоговела перед их талантом. Я не хотела, чтобы эти артефакты покинули границы Египта, и чтобы их больше никогда никто не увидел. Моя работа была бледной тенью по сравнению с оригиналами, но я гордилась, что смогла запечатлеть нечто столь прекрасное.
Закончив первую картину, я встала, разминая затекшие конечности.
— По-моему, это прекрасно, — сказала Айседора. Должно быть, она не заметила, что мой критический взгляд задержался на каждой детали. — Гораздо лучше, чем получилось бы у меня. В моем исполнении это выглядело бы так, словно младенец каким-то образом нашел кисточку, — она встала, потягиваясь. — Думаю, я вернусь в лагерь, если ты не против?
Она развернулась, но потом остановилась и оглянулась через плечо.
— Инез.
— Хм?
— Я могла бы выяснить, почему твой дядя торопится. Возможно, он считает, что команда близка к большому открытию.
У меня пересохло во рту, и я молча проклинала свою глупость. Информация о поиске Клеопатры не распространялась среди команды. Именно поэтому я и не хотела рассказывать о прицепившейся ко мне магии.
— Возможно.
Она слегка помахала рукой и ушла.
Я вернулась к работе, хотя каждый раз, слыша малейший звук, ожидала увидеть маму, вышедшую из темноты. Но пока я закрашивала оставшуюся часть портика, никто не появился. Я догадалась, что все были заняты работой, раскапывая очередной проход. Или то, что, как они надеялись, стало бы проходом в новую комнату под Киоском Траяна.
Если Уит сдержал свое слово, значит они копали не там. Эта мысль наталкивала на размышления. Может, есть способ помешать моему дяде обнаружить гробницу Клеопатры? Я могла бы направить их по ложному следу—
— Вот ты где.
Я вздрогнула, едва успев схватить кисть, чтобы она не покатилась по странице. Уит подошел ближе, держа в руках светящуюся сандалию.
— Вежливо было бы предупредить, — сухо сказала я.
Он остановился напротив меня, носки его обуви задевали мои.
— Нам нужно поговорить, Оливера.
Тон его голоса был нетерпеливым и каменным, слой разочарования нарастал с каждым словом, пока не стал напоминать крепость.
— По поводу?
Он пристально посмотрел на меня.
— Прошлой ночи.
— Прошлой ночи, — повторила я. Он сложил руки на груди. Я встала, решив, что, пожалуй, лучше будет, если я продолжу разговор на ногах. — А что произошло прошлой ночью?
Он слышал, что мама была в моей комнате? Или он хотел отчитать меня за то, что я его поцеловала?
Я наделась на последнее. По крайней мере, об этом я могла бы поговорить.
Он сверкнул глазами.
— Ты знаешь что. Хватит юлить, мне это не нравится.
— Я не нуждаюсь больше ни в каких объяснениях твоего семейного положения, — сказала я.
— Это чудесно, — сказал он. — Но я имел в виду другое.
— О, — я тяжело сглотнула. — Другое?
Он медленно покачал головой, я видела опасный блеск, затаившийся в глубине его холодных глаз.
— Кто, черт возьми, был в твоей комнате прошлой ночью?
Кровь отхлынула от моего лица. Мы были осторожны, разговаривали так тихо, что даже мне было трудно ее расслышать несмотря на то, что я находилась менее, чем в футе от нее.
Мама была права. Уит чутко спит. Я нахмурилась. Откуда она могла это знать?
— Я подожду, пока ты придумаешь правдоподобное объяснение, — он нахмурился. — Скорее всего ложь.
Я отступила на шаг назад. Уит оставался неподвижным, с ледяной яростью на лице. Его руки по-прежнему были сложены на широкой груди. Я всегда забывала, как он возвышался надо мной, его близость занимала столько места, что я не могла видеть ничего, кроме него.
— Вчера в моей комнате никого не было.
Его губы превратились в тонкую линию.
— Чушь собачья.
— Даже будь это так, тебя бы это не касалось.
Его пальцы впились в руки.
— Почему ты здесь, Оливера?
Вопрос Уита застал меня врасплох. Мои мысли разбежались в разные стороны, а ладони вспотели. Я не могла понять, почему он задал мне этот вопрос. В его тоне сквозило подозрение, словно мне есть что скрывать, а не наоборот.
Я старалась сохранить спокойствие в голосе.
— Я здесь, чтобы узнать, что случилось с моими родителями. Я здесь, потому что хочу найти Клеопатру.
— Вот как?
Я кивнула.
Уит сделал шаг вперед.
— Мне кажется, ты что-то скрываешь от всех нас.
Гнев запульсировал у меня в горле. Как он смеет пытаться загнать меня в угол в то время, как сам хранит секреты, словно это его специальность? Он знал, что мои родители не заблудились в пустыне, как и знал, что мой дядя был таким же преступником, как и антиквары, которых он якобы ненавидел. Лицемерие раздражало меня. Я запустила руки в волосы. Мне было невыносимо молчать, когда хотелось кричать. Слова крутились у меня на кончике языка, обжигая. Я поддалась пламени, настойчивой потребности что-то сделать, поэтому я обошла Уита.
Он последовал за мной.
— Черт возьми, Оливера! Мы еще не закончили.
Я проворно обогнула колонну, намереваясь ускользнуть от него, и нырнула в маленькую комнату, которая вела в еще более маленькую. Едва я переступила порог, как во рту появился вкус роз. Я остановилась и на меня налетел Уит. Я полетела вперед, но он крепко обхватил меня за талию.
— Ты в порядке? — он отпустил меня и осторожно положил руки мне на плечи, развернув лицом к себе. Он посмотрел на меня сверху вниз. — Что случилось? Что это? Ты побледнела.
Я не смогла даже притвориться, что пытаюсь это скрыть. Под кожей ощущалась слабая дрожь, словно магия была из далекой страны, манящая меня домой. Я отошла под тяжестью его взгляда и медленно двинулась по комнате, наклонив голову, внимательно отслеживая каждую едва заметную перемену в магическом потоке, наполняющем мои вены.
— Я думал, ты ничего не почувствовала в храме, — сказал Уит. — Ты дрожишь. Что, черт возьми, происходит?
— Я не заходила так далеко. В первый раз я не дошла до этой комнаты. Это очень слабое ощущение, — Он моргнул. В этом не было смысла. Я нетерпеливо вздохнула. — Уит, я чувствую магию.
Его губы разошлись.
— Значит, здесь что-то должно быть.
Одновременно, мы начали поиски, осматривая каждый уголок, изучая каждый камень. Но я ничего не нашла. Никаких следов картуша Исиды, вырезанного в стенах.
— Твою мать, Оливера. Подойди, взгляни на это.
Меня привлекло замысловатое изображение банкета. Жаль, что я не знаю большего количества иероглифов.
— Просто, чтобы прояснить, обращаясь ко мне по фамилии, ты соблюдаешь приличия? А ругательства?
— Может, ты просто подойдешь уже ко мне, пожалуйста? Желательно с меньшей надменностью. Спасибо, — добавил он при моем приближении.
— Так-то лучше.
Он моргнул.
— Что именно?
— Эта версия тебя, которая, как я предполагаю, ближе всего к той, кем ты был прежде.
— Прежде чего?
— Прежде, чем тебя с позором уволили.
Он уставился на меня с затаенным возмущением. Его рот изогнулся от негодования.
— Ты такая…
— Прямолинейная? — услужливо подсказала я.
— Проблемная.
Проблемная — гораздо лучше, чем безразличная. Но меня это не должно было волновать из-за его семейного положения и всего остального.
— Что ты хотел показать?
Он указал на единственную колонну в маленькой комнате, толщиной в три фута и высотой до потолка.
Я кивнула, сразу поняв, о чем он. Мне тоже показалось, что она выделяется.
— Это единственная комната в храме с такой колонной.
— Именно, — он легонько постучал по ней пальцем. — Это иероглиф солнца. А прямо рядом с ним — иероглиф луны.
— Вряд ли это что-то выделяющееся. Эти символы, должно быть, есть на множестве стен по всему Египту.
— Верно, — согласился он. — Но если учесть, что Клеопатра назвала своих близнецов от Марка Антония — Гелиос и Селена, что в переводе с греческого означает солнце и луна, то находка становится более любопытной. Особенно в храме Исиды, что отождествляется с самой Клеопатрой.
— Нет необходимости убеждать меня дальше. Я знаю, что колонна важна. Я чувствую это, — тихо сказала я. — Обыщи верхнюю половину, а я займусь нижней.
— Тебе нравится приказывать мне? — спросил он, слегка забавляясь.
— Похоже, что да? — ответила я. Вопросом на вопрос, как он любит.
Его ответ только подтвердил мою правоту.
— Ты же не думаешь, что это действительно сработает?
Не теряя ни секунды, я ответила:
— Ты ведь здесь, не так ли?
— Как так получилось, что минутой ранее я хотел задушить тебя, а теперь мне хочется смеяться?
— Это часть моего обаяния.
— Мы еще не закончили наш предыдущий разговор.
— Жду не дождусь. Обожаю, когда ты меня допрашиваешь, — с сарказмом сказала я.
Уит усмехнулся сквозь зубы, приступая к тщательному осмотру колонны. Моя часть состояла из десятков барельефов, разнообразных букв древнеегипетского алфавита, навечно высеченных в камне. Изучая каждую из них, я не переставала надеяться, что нарисую что-то, что, возможно, будет иметь смысл сохранить, что-то, что переживет меня. Я провела пальцами по нижней части, выискивая необычные заломы или углубления, и в то же время, обратив особое внимание на внезапную вспышку магии, бурлящей в моих жилах.
— Уит, — прошептала я.
Он опустился на колени рядом со мной.
— Я вижу.
Вместе мы надавили на небольшой участок нижней кромки колонны. Передняя часть со скрежетом выдвинулась, толстая дверь повторяла изгиб колонны. Камень сдвинулся всего на дюйм, но этого было достаточно, чтобы его можно было оттащить. Мы замерли. Его быстрое дыхание заполнило небольшое пространство. Я была в таком же состоянии. Словно я пробежала несколько миль.
Волнение подтолкнуло меня вперед, и я потянулась к двери. Магия поднималась во мне, подобно сильному потоку, и я ничего не могла с этим поделать, только плыть по течению. Я была беспомощна перед ее силой.