— Доброе утро, — она улыбнулась. — Надеюсь, вы все хорошо спали?
Никто не ответил.
— Мы откроем гробницу после обеда, — сказал Абдулла. — К этому времени будьте готовы, — он встал, горе тянуло уголки его губ вниз. — Сегодня ведь праздник, не так ли? Feliz Navidad82.
Он ушел, а мое сердце разбилось вдребезги.
Я все испортила. Я должна была понять, должна была хотя бы заподозрить. Тихая печаль Абдуллы глубоко ранила меня. Я бы предпочла, чтобы он накричал на меня, как это сделал дядя. Его разочарование ощущалось больнее, но разве в этом не было и его вины? Его ложь и категоричная скрытность сыграли против всех нас. Я бы хотела, чтобы—
Уит толкнул меня коленом.
— Прекрати.
Я вздрогнула.
— Что?
Он наклонился вперед и заговорил тихо, чтобы Айседора не расслышала.
— Я знаю, что ты делаешь. Ты не можешь изменить того, что уже случилось, или то, что ты совершила. Постарайся не терзать себя этим. Твоя мать предала тебя. Если должен быть кто-то, кого-то ты не сможешь простить, то пусть это будет она.
Слезы навернулись мне на глаза.
— Я не знаю, смогу ли это сделать.
— Попробуй, — мягко сказал он. Уит встал и протянул мне руку. — Пойдем, Оливера. Я хочу тебе кое-что показать.
— Ты все еще хочешь научиться стрелять? — вмешалась Айседора. Я почти забыла, что она здесь. — Я могла бы научить тебя сейчас, если ты хочешь. Пусть это будет моим подарком, — Уит нахмурился. — Я могу научить тебя стрелять.
Я вскочила на ноги. Идея разнести кого-то в пух и прах показалась мне замечательной.
— Пошли.
— Оливера, — начал Уит, но осекся. Айседора вздернула брови, услышав, как он привычно произносит мое имя.
— Если ты хочешь научиться, я могу научить тебя прямо сейчас, — сказала она.
— Я в надежных руках, — сказала я Уиту. — Ты ведь видел, как Айседора стреляет из своего пистолета, не так ли?
— Тогда найди меня, как закончишь. В Киоске Траяна. И ради Бога, не поранься.
Айседора потянула меня за собой, уводя в сторону от остальных, ближе к воде, на пустырь, окруженный деревьями и большими камнями. Я последовала за ней к берегу, и мои ботинки наполнились горячим песком. Что-то скользнуло на периферии моего зрения, и я взвизгнула.
Она обернулась, ее взгляд упал на мое плечо.
— Скорпион. Хорошо, что он тебя не ужалил.
Я вздрогнула, когда насекомое83 забралось на холм. Оно остановилось и уселось на гладком камне. Я отвернулась и нашла Айседору у воды.
— Думаю, нам для начала лучше целиться в реку. Позже я сделаю подходящие мишени, когда ты привыкнешь к звуку выстрела.
— Gracias, — пробормотала я, все еще отчетливо помня разочарование дяди Рикардо. Его злое лицо было высечено в моей памяти. Пока жива, я никогда не смогу забыть его.
— С тобой все в порядке? — спросила Айседора. — Ты выглядишь бледной.
— Мы с дядей поссорились, — ответила я, потому что, если бы я могла избежать очередной лжи, я бы это сделала. Меня уже тошнило от этого. — Это моя вина. Ну, по большей части.
— Ты извинилась?
Я издала мрачный смешок.
— Это не очень помогло.
Айседора поджала губы.
— Все совершают ошибки.
— Это правда. Но мне от этого не легче, — я колебалась. — Я доверилась не тому человеку.
— Ты доверчива, — согласилась она. — Даже слишком.
Я удивленно моргнула. Гнев закипал в моей крови.
— Ты меня совсем не знаешь.
Айседора извлекла свой пистолет, гладкий и блестящий в солнечном свете. Она подняла его и прицелилась мне в сердце. Что-то мелькнуло в ее глазах. Я не смогла определить эмоцию. Мир померк, сузившись до дула ее пистолета.
— Я знаю, что ты из того числа людей, что покинет безопасный лагерь с незнакомцем, даже зная, что у того при себе оружие.
Я отступила на шаг.
— Что за игры? Опусти его.
Айседора закатила глаза.
— Теперь ты напугана. Слишком поздно, Инез.
Она отмахнулась, целясь в скорпиона на берегу. Она вдохнула поглубже и нажала на курок. Пуля разнесла насекомое на части, песок взметнулся от выстрела.
Она молча протянула пистолет мне.
— Твоя очередь.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Я подошла к Киоску Траяна, солнце стояло высоко в лазурном небе. В Древнем Египте бог Ра царствовал над солнцем и небом, даруя тепло и жизнь. И на Филах, отрезанном от большинства современных удобств, легко было представить, как он направляет мои шаги, пока я спускаюсь в чрево Ложа Фараона. Мой урок с Айседорой прошел хорошо, и, хотя я не получила бы никаких наград за свою стрельбу, я могла позволить себе гордиться своей меткостью.
Айседора со своим безрассудством. После того, как наставила на меня пистолет, она продолжила вести себя, как обычно. Наблюдательная и задумчивая, веселая и собранная, с ямочками на щеках. Она вела себя так, словно до этого не угрожала мне оружием. Но, возможно, в этом и был смысл.
Может, она хотела сказать, чтобы я была осторожнее?
— Оливера?
Я вернулась в настоящее.
Рядом раздались шаги, и на лестничной площадке замаячил свет, а следом появилась мускулистая фигура Уита.
— Вижу, все еще цела.
Он произнес это с дразнящей интонацией, но я уловила в его тоне нотки облегчения.
— Она хороший учитель.
— Что ты о ней думаешь?
Я задумалась.
— Она мне нравится, — медленно произнесла я. — Она не совсем соответствует образу английской розы, хорошо воспитанной и застегнутой на все пуговицы, но я считаю, что в этом состоит ее привлекательность. Она хитрая, расчетливая и очаровательная, когда хочет быть таковой. Я прежде не встречала никого, кто был бы на нее похож. А ты что думаешь?
— Ее сложно прочесть, мне трудно определить.
— Айседора прямо как… Ты.
Я думала, он обидится, но, к моему удивлению, он кивнул.
— Именно.
— Так вот почему она тебе не нравится. Ты не можешь ей доверять.
— Оливера, я сам себе не могу доверять.
Он вел нас по туннелям, пока мы не нырнули в новое помещение, недавно обнаруженное, еще сохранившее вкус пыли и дыма от взрыва динамитной шашки. Над нами висел сгусток темноты, черный и зловещий. Вдоль скалистой стены были сложены большие валуны. Комната была узкой, и я закашлялась, прочищая легкие от задымленного воздуха. Уит надежно установил свечу между двумя камнями и бросил свой пиджак на высокий валун, а затем повернулся ко мне лицом.
Его щеки были перепачканы грязью, а отблеск свечи отбрасывал на его черты тени. Только голубизна его глаз ярко выделилась в полумраке.
— Что мы здесь делаем?
— Назовем это моим рождественским подарком для тебя, — сказал он с легкой улыбкой. Он велел мне встать рядом катушкой длинной веревки, лежащей на земле, другой конец которой тянулся высоко вверх и исчезал в темноте высокого потолка.
— Мой рождественский подарок, — повторила я, когда он обвязывал веревку вокруг моей талии. Его дыхание касалось моей щеки, когда он молча завязывал узел. Я подняла подбородок и посмотрела на его склонившееся лицо, он сосредоточился исключительно на работе.
Уит достал из кармана жилетки заколдованную сандалию моего дяди и протянул мне.
— Застегни ремешок, — сказал он.
Я так и сделала, кончик ботинка тут же загорелся огненно-синим цветом. Затем, не церемонясь, он полез по валунам, все выше и выше, пока я не потеряла его из виду в непроглядной темноте комнаты.
— Уит? — позвала я.
— Я здесь, — ответил он. Его голос эхом отдавался внизу. — Ты готова?
— Если это необходимо.
Его слабый смешок донесся до моих ушей.
— Держись за веревку свободной рукой, Оливера. Не кричи.
— Не— а!
Резкий рывок оторвал меня от земли и понес вверх. Уит пролетел мимо меня, спускаясь вниз и я едва успела заметить его улыбку, прежде чем оказалась под потолком, удерживаемая его весом, когда он практически достиг земли. Голубое пламя освещало неровные стены пещеры, и чем выше я поднималась, тем более гладкими они становились. Уит замедлил подъем.
— Видишь? — спросил он.
Я прищурилась, опираясь на ноги, чтобы повернуться.
— Нет. Что я должна— Miércoles!
Я смотрела на ряд древних картин в голубых, зеленых и красных тонах. Женщина, сотканная из звезд, только что проглотившая солнце и луну, чтобы они прошли через ее тело и возродились на рассвете.
— Это богиня Нуит84, — прошептала я.
От жара светоча пот струился по моему лицу, а ладони стали скользкими, но мне было все равно. Я смотрела на нечто настолько невероятное, что у меня перехватило дыхание от тоски. Я была невесома, казалось, я парила над землей, и только веревка служила напоминанием, что я не одна.
Уит дернул, и я посмотрела вниз. Он был едва виден. Я свистнула, и он опустил меня вниз, медленно и осторожно. Когда мои ноги коснулись земли, он ослабил узел на моей талии. Его руки были надежными и уверенными, и я хотела, чтобы они исследовали мое тело.
— Это было прекрасно, — я прочистила горло, преодолевая себя. — Gracias.
Он улыбнулся. Это была одна из его настоящих улыбок.
— Feliz Navidad, Инез.
Я прочистила горло.
— У меня тоже есть кое-что для тебя.
— Неужели?
Не встречаясь с ним взглядом, я нагнулась, подбирая свою сумку, и начала в ней копаться. Я достала альбом и пролистала его до середины. Один лист был аккуратно вырван, и на нем был набросок Уитфорда Хейса. Но не тот, что я сделала в Гроппи, несколько недель назад. На этом рисунке Уит был изображен таким, каким я его всегда помнила. Его прямой взгляд, эмоции, таящиеся на поверхности. Я молча протянула ему рисунок. Он вытер руки о штанины брюк и осторожно принял его у меня. Он поднял глаза. Его рот открылся, но затем также быстро закрылся. Словно он не мог заставить себя поделиться мыслями.
— Спасибо, — хрипло пробормотал он. — Но ты не подписала его.
— А, — спохватилась я. — Я думала, что подписала. У тебя есть ручка? Карандаш?