- Эй, Тим, дружище, кажется, ты упустил свой шанс.
Агнесс удалялась от танцплощадки в направлении стойки бара. С каким-то мужчиной.
Тут Тим не сдержался. Из глубины его души вырвался вопль.
Я знал: со временем он поймет, что это и к лучшему. Допустим, что рано или поздно Клара Джордан его заметит, и для Тима было бы лучше, если бы его не застали с дымящимся стволом. Но я позволил ему самому прийти к такому выводу.
В нескольких футах поодаль отдыхал от танцев Саймон.
- Все еще развлекаешься в одиночестве? - крикнул я ему в ухо.
Он в салюте поднял стакан с виски.
- Я прекрасно провожу время, Роб, ПРЕКРАСНО. Гм, послушай: спасибо за совет на прошлой неделе. Это действительно вправило мне мозги.
- Всегда к твоим услугам. Рад, что оказался полезен. Знаешь, если ты не сможешь сегодня добраться в Стритхем, можешь переночевать у меня.
- Да, я знаю. Элен сказала.
«Еще бы», - подумал я, возвращаясь к Карен. По пути украдкой взглянув на Клару и ее партнера, я заметил, что Тим был прав насчет его умения танцевать - танцевал он превосходно.
Мерзавец. Ненавижу парней, которые хорошо танцуют.
Я вспомнил про вызов Тима. Должен ли я его принять? Должен ли попытать счастья с Карен на реке? Нет. Я просто больше не желаю играть в это все. Я решил, что на этот раз выражение «Затащить девушку в постель» должно восприниматься буквально.
Добравшись до ниши, я увидел, что стаканы опять опустели.
- Еще«Бризера»?
- Нет, спасибо, хватит, - сказала Карен и взяла сумочку. - Вообще-то мне поднадоело здесь. Я, пожалуй, пойду.
Я не мог поверить своим ушам.
- А, ладно.
У меня было ощущение, будто кто-то опустил занавес во время представления и я ищу выход, чтобы снова вернуться на сцену. Да и прощальное «а, ладно» как-то убого. Следовало выйти из ситуации более достойно. И быстро - Карен уже встала, пристраивая сумочку на плечо. Думай, Роб, у тебя несколько секунд, и, если ты ничего не скажешь, она выйдет в эту дверь и…
- Так ты идешь? - Карен задала вопрос, словно удивляясь, что приходится его задавать. Субтитр к выражению ее лица читался так: «Мы шутили, танцевали и пили весь вечер, нам остается только уйти вместе!»
Общепринятая мораль здесь не в чести. Не поймите меня превратно, в Карен не было ничего развратного. Она была слишком хорошенькой для этого. Ее прямота не уступала ее привлекательности. Никаких полунамеков на полуприглашения и полуподдразниваний. Я ей понравился, и она позволила мне заплатить за выпивку. И я продолжал ей нравиться, и мы продолжали пить. А теперь она захотела уйти со мной и уходила со мной. Допуская (что допустила даже моя неуверенность) возможность секса, я воспринимал этот секс как продолжение дружбы. И в плане долгосрочной перспективы это самый лучший секс. Иногда он годится и для краткосрочных отношений. Я ощутил облегчение, почти свободу, оттого, что делаю это ради самого секса, а не ради Кубка Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом.
- Конечно, иду.
Когда мы двинулись к выходу, я бросил последний взгляд на зал. Клара и ее спутник действительно заметили нашу компанию и пошли к ней. Это прервало танцы, начались представления друг другу. Я усмехнулся, когда Тим пожал руку Клариному спутнику. Несмотря на улыбку - крайне натянутую, - было видно, как Тиму хочется схватить его за волосы и двинуть мордой об колено.
Мы с Карен вышли на теплый ночной воздух.
- В какой гостинице ты остановилась?
- Не помню названия, - ответила она. - Но это чертовски близко от какого-то дворца… Как его?
- Букингемский? - с надеждой спросил я. Туда на такси две минуты ходу.
- Нет, начинается, кажется, на Т. Вспомнила - Тауэр. Отель «Тауэр Бридж». Тебе понравится моя комната - она выходит прямо на реку.
Я вернулся утром, в начале двенадцатого. Повернув ключ, я заметил, что рука дрожит. За дверью вполне могли оказаться Элен и Саймон. Вместе. В моей квартире. В ее комнате. В ее… А я, Роб, товарищ Саймона по работе, всегда знавший его как узника Чудовища Из Долин, сейчас увижу, как он выходит из ее комнаты новым человеком, купаясь в ощущении новизны. Меня охватило волнение - гораздо более сильное, чем то, что я испытываю после любого собственного сексуального опыта. Забавно, что я ощущал это как собственный сексуальный опыт. Это я свел Саймона и Элен, я давал им наставления перед схваткой. Я нес ответственность за это.
На столе в гостиной стояла почти пустая бутылка вина и два бокала. Я убедил себя, что ни в чем не виноват.
Я всего лишь познакомил их. Думал ли Саймон о Мишель, когда Элен выбросила из постели своих плюшевых мишек, - это дело Саймона и его совести.
Мне надоело ощущать на себе несвежую одежду, и я поднялся наверх и принял душ. Это поможет мне справиться с искушением ловить исходящие из комнаты Элен флюиды. Я решил включить радио, так что, когда я осторожно залез под горячую воду (вовремя вспомнив заменить бинеск новым куском мыла), гремела реклама страхования машин, которая потом сменилась на Элтона Джона.
Райское блаженство. Говорите что угодно про этого клоуна, но, когда я еще лежал в пеленках, он написал несколько потрясающих вещей. Под музыку я поплыл, думая о Карен, о том, как мы развлеклись, как она велела мне «угомониться», когда сегодня утром я попросил у нее номер телефона, как я отпустил шуточку насчет слова «угомониться», очевидно глупую, но почему-то вызвавшую веселье. А потом подумал о Кубке Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом. Несмотря на лучшие намерения, мы сравнялись. Я догнал Тима. Мы оба были в шаге от победы.
И когда я задумался об этом, меня поразило, что гонка вдруг показалась мне вульгарнейшей вещью в мире. Ладно, Карен была ее частью. Но даже если бы не была, я бы все равно на нее запал, и она бы мне понравилась (очень), и я бы пошел с ней в гостиницу (даже не на реке).
Да, на одну ночь. Утром она недвусмысленно дала это понять. В ее прощании я почувствовал эту решимость, не было даже намека на возможную встречу. Но наша единственная ночь без сложностей была тем не менее по-своему чудесна.
Вернувшись к себе в комнату, я напялил кое-что из разбросанной повсюду одежды, а потом поднялся наверх. Теперь дверь в комнату Элен была приоткрыта, кто-то из них, очевидно, уже встал. Я знал, что встал кто-то один, потому что отчетливо слышалось шуршание одеяла. Через щель я рассмотрел беспорядочно брошенную на пол одежду Элен. Сбоку виднелась лямка черного кружевного лифчика, словно подчеркивая суть произошедшего ночью.
Саму Элен я обнаружил в гостиной, она смотрела телевизор. Волосы были взъерошены сильнее, чем обычно от спанья, а лицо горело ярким румянцем, который всегда бывает у утративших девственность героинь из фильмов про викторианскую эпоху. Наполовину смущение от утраты невинности, наполовину гордость от становления женщиной. И хотя нельзя утратить невинность дважды, то, что Элен сделала этой ночью, было достойно всяческих похвал - ввиду недавнего сурового воздержания.
Когда она услышала, как я вошел, она было повернулась, а потом снова уставилась в телевизор.
- Доброе утро, - сказала Элен, с трудом придав голосу обычное звучание.
- Доброе утро. И ночь была добрая, правда?
Она прокашлялась.
- Да, спасибо. А как у тебя?
- Великолепно. - Я заметил, что она надевает кроссовки. - Ты уходишь?
- Да, мы идем позавтракать. - Элен заметила, что употребила множественное число, и ее лицо из розового стало пунцовым.
- Да, хорошо.
Через несколько минут на лестнице послышались шаги. Вот так. Что я скажу Саймону? Очевидно, любые мысли в отношении Мишель перечеркивались словами «нет и нет». Кроме того, я не знал, что он рассказал Элен о своей нынешней «ситуации». Я предпочел не усложнять. Мило, легко, за один прием: «Привет, рад тебя видеть, Саймон». С юмором, чтобы преодолеть неловкость, не упомянуть о прошлой ночи, так как это может показаться грубым.
Шаги раздались в прихожей. Поворот налево, и они уже потирают ковер у меня за спиной. Легкое дуновение по щеке сообщило мне, что он стоит совсем рядом.
Мысленно я еще раз проговорил слова и посмотрел.
- Привет, - выговорил я, - рад тебя видеть… Грэм.
28 июня, понедельник
12 ч. 30 мин.
Когда я вошел в офис, все уже были на рабочих местах - за исключением Грэма. Слух разнесся быстро. Все были свидетелями начала романа, только я улизнул с Карен. Грэм и Элен еще танцевали, когда вся компания, судача вовсю, вышла на улицу. Джеймс доложил о свершившемся Люси, которая вчера, часам к пяти уже не смогла сдержать любопытство и позвонила Грэму на мобильник. Его напыщенный ответ, мол, он не может сейчас говорить, сказал Люси все, что она хотела узнать.
Элен не пришла домой прошлой ночью, о чем я и сообщил, внеся посильный вклад в общие домыслы. О роли Саймона знали, конечно, только я, Тим и сам Саймон, так что среди общего веселья по поводу Грэма я послал обоим и-мейл, созывая их в час на собрание в Кофейне. Как именно автострада Элен-Саймон вывела на боковую дорогу Элен-Грэм, оставалось для меня загадкой, которую я хотел разгадать, и поскорее.
Ответ Тима, что вас не удивит, касался не только обеда. Он, очевидно, хотел знать, сделал ли я свою Р. Поскольку я, пусть и случайно, продолжил гонку, я не упустил случая подразнить его, начав тихонько напевать «Старую реку». Он заметно опечалился и выпустил еще один и-мейл, назначая на семь вечера заседание комитета. А также поделился своим подозрением насчет Клариного спутника в ночном клубе. То есть что он «на девяносто процентов уверен, что участникам гонки за Кубок Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом нечего бояться по поводу приза, который по-прежнему досягаем». Но оставшиеся десять процентов явно ему не дают покоя. Он не спускает глаз с Клары, пытаясь уловить момент, когда она пойдет к кофейному автомату, чтобы последовать за ней. Заманчиво.
Но вернемся к Грэму. В десять он так и не появился.