Глава 5Смерть и вокруг нее
Приблизительно в 450 году умерла, не достигнув и тридцати лет, черноволосая женщина, принадлежавшая к древней культуре моче. Ее похоронили, завернув в сотни метров хлопчатобумажной ткани и укрыв плетеной тростниковой циновкой, вероятно служившей ей кроватью при жизни. Хорошо сохранившееся за счет естественной мумификации тело все еще имеет складки кожи на животе, скорее всего говорящие о том, что она выносила по крайней мере одного ребенка. Обнаружившие ее археологи пришли к выводу, что она, вероятно, умерла от осложнений при родах{79}.
Ее на редкость сохранная, нетронутая гробница была обнаружена в 2006 году на вершине сильно разграбленной глинобитной пирамиды Као-Вьехо, входящей в комплекс пирамид Эль-Брухо на северном побережье Перу. Прозванная Сеньорой из Као, она была захоронена с любопытной смесью традиционно женских и мужских погребальных принадлежностей, включая золотые украшения, золотые швейные иглы, ткацкие инструменты, две церемониальные боевые дубинки и двадцать три копья. Была ли она могущественной правительницей или, возможно, женой правителя, который наделил ее военными атрибутами? Не имея письменных свидетельств, мы не можем знать это наверняка. Несомненно лишь то, что она была важной персоной. Рядом с ее массивным одром-свертком лежали и другие тела – ее проводники в загробный мир, в том числе тело девочки-подростка в возрасте от семнадцати до девятнадцати лет, все еще с веревкой на шее. Возможно, девочку принесли в жертву, чтобы она сопровождала свою хозяйку в загробном мире.
Но почему, учитывая ее знатное положение и щедрые посмертные подношения, Сеньору из Као похоронили, укутав простой тростниковой циновкой? Быть может, ее обычная постель – лишь удобный способ разместить необъятный сверток ее похоронного савана, но возможно, она должна была также обеспечить безопасность ее последнего путешествия. Недавнее исследование показало, что 70 % современных западных людей предпочли бы умереть в своей собственной постели – желание, которое остается несбывшимся для тех 50 %, кто прощается с жизнью на той же стерильной больничной койке, на которой когда-то появился на свет. Желание умереть в собственной постели отражает устойчивую связь между сном, смертью и воображаемой загробной жизнью. Еще в 2200 году до н. э. в одном из самых ранних литературных произведений мира Гильгамеш отмечал эту связь между сном и смертью, взывая к своему безжизненному другу: «А теперь ты лежишь неподвижно. Что за сон овладел тобою? Потемнело твое лицо, и не слышишь ты моих речей!»{80}
Всякий раз, когда археологи находят человеческие захоронения, обнаруживается, что тела располагаются, как правило, в положении спящих: вытянувшись на спине или на боку или свернувшись в позе эмбриона. Беспорядочное или неудобное положение, показывающее, что тело было сброшено и оставлено лежать, как упало, – дегуманизирующий способ обращения с мертвыми, который применялся лишь в отношении врагов или злодеев. Подобное захоронение было обнаружено на Риджуэй-Хилл в Дорсете (Южная Англия): 54 обезглавленных скелета викингов были брошены в общую погребальную яму. Захоронения тел головой вниз или в положении сидя крайне редки, хотя и случались, например, среди элиты сиканской культуры прибрежного Перу в IX–XIV веках.
Большинство из нас ощущает эту связь между сном, смертью и загробной жизнью. «Покойся с миром» или «спи спокойно», говорим мы. В Ветхом Завете одно из слов, обозначающих кровать, совпадает с финикийским и угаритским словом, обозначающим гроб (mskb), а валлийское слово bedd означает и кровать, и могилу. Скотоводы народности нуэр, ведущие традиционный образ жизни в районе Большого Верхнего Нила, верят, что во время сна душа блуждает среди предков и что смерть наступает, если тело пробуждается до того, как душа вернется. Мы не можем быть уверены, что они ошибаются. Это незнание заставляет нас окружать смерть большим количеством ритуалов, чем любое другое событие. В этой драме кровать неизменно играет главную роль – даже если умирающего монарха приходится с трудом помещать в его ложе для последнего формального прощания.
Ритуалы и духи
Для жителей Месопотамии, которые оставили нам самые древние письменные описания погребальных ритуалов, смертное ложе имело огромное значение. Как только становилось ясно, что человек умирает, его или ее переносили на специальное погребальное ложе, вокруг которого собирались родственники и друзья. Слева от кровати ставили пустое кресло. Это было место, где душа должна была сидеть после смерти, пока тело омывали и умащали ароматическими маслами. Рот плотно завязывали. Воскуряли благовония. Рядом с телом на погребальную кровать клали могильную утварь, возможно, какие-то любимые вещи покойного, подношения богам, еду, питье и сандалии.
Сандалии были необходимы для путешествия души в загробный мир. Поскольку путь этот был трудным, богатые предпочитали отправляться на повозке. Сначала дух должен был пересечь кишащую демонами степь на западе. Затем предстояло переправиться через мрачную реку Хабур в царство мертвых, где усопшего наконец-то встретит бог, который вычеркнет его имя из списка живущих. Оказавшись в загробном мире, душа влачила довольно унылое существование, которое лишь изредка скрашивали периодические продуктовые подношения от родственников. Единственное исключение делалось для мертворожденных младенцев, которые, согласно преданиям, проводили свою вечность, играя в игры и вкушая мед.
Друзья и родственники покойного вступали в период траура: позволить даже самому бедному человеку умереть без поддержки было знаком величайшего неуважения. Скорбящим в это время полагалось носить одежду из грубой ткани, громко рыдать и расцарапывать себе тело. Иногда нанимали профессиональных плакальщиц, в частности из проституток, и били в барабаны. Похороны обходились дорого; в качестве оплаты представители похоронных служб и священники могли рассчитывать на погребальную кровать, кресло, одежду, в которой человек умирал, а также на зерно, хлеб и пиво. В середине III тысячелетия до н. э. шумерский царь Урукагина из Лагаша решительно повелел ограничить количество погребальных принадлежностей. Он сократил число кувшинов пива с 7 до 3, хлебов – с 420 до 80 и разрешил только одну кровать и один подголовник для похорон, добавив, что кровать должна изыматься из могилы после погребения{81}. Месопотамские похороны, наподобие сегодняшних свадеб, создавали условия для коммерческого обогащения, особенно учитывая веру в то, что если тело не похоронено должным образом, то призрак может возвращаться и преследовать живых. Вот почему месопотамские воины-победители всегда хоронили даже своих врагов, погибших в бою.
Закон Урукагины, запрещающий оставлять кровати в гробницах, свидетельствует о том, что для людей это была обычная практика. Погребения на одре хорошо известны и по другую сторону Красного моря. Еще в 4000 году до н. э. люди в Египте и Нубии (современный Судан) хоронили своих усопших на деревянных носилках или носилках-тележках, а также на домашних лежанках. Когда в начале 1900-х годов американский археолог Джордж Рейснер проводил раскопки в Керме, столице нубийского царства Куш, он обнаружил множество подобных погребений, относящихся примерно к 1700 году до н. э.{82} Обычно смертное ложе было сделано из дерева, иногда с ножками, похожими на коровьи, и часто с плетеным матрасом. Временами на кроватях были заметны следы износа, позволяющие предположить, что эта мебель использовалась и при жизни их владельцев. Хотя Рейснер обнаружил больше могил с кроватями, чем без них, такие захоронения все же были, по-видимому, доступны только богатым, которые могли себе позволить расстаться с этим предметом мебели. На современных суданских похоронах люди, как и раньше, несут своих умерших в могилы на кроватях, но после ритуального очищения кровать обычно возвращается домой.
Смертное ложе было также неотъемлемой частью древнеегипетских похорон. Когда в конце XIV века до н. э. скоропостижно скончался Тутанхамон, его гробница оставалась незавершенной, однако стены погребальной камеры были уже расписаны сценами его похоронной процессии{83}. Двенадцать скорбящих в белых туниках тащили установленную на полозьях деревянную кровать, на которой лежала мумия Тутанхамона. С кровати ниспадали складки тяжелого ритуального покрова, украшенного «фестонами гирлянд», как выразился первооткрыватель гробницы Тутанхамона Говард Картер. Похоронная процессия должна была доставить мумию из царского святилища на краю пустыни с видом на Нил, где тело фараона, вероятно, подвергалось бальзамированию, в некрополь. Следом за его ложем слуги, рабы и придворные несли все остальные вещи, которые понадобятся усопшему в загробном мире, включая канопу – ритуальный сосуд с его внутренними органами, одежду, еду, драгоценности и мебель. Такие процессии обычно сопровождала толпа плакальщиц – порой нанятых, неизменно простоволосых, растрепанных и с обнаженной грудью, кричащих и размахивающих руками.
Когда процессия достигала входа в гробницу, мумия подвергалась заключительным погребальным ритуалам, которые обычно выполнял старший сын. Но поскольку Тутанхамон умер в возрасте девятнадцати лет и наследников не оставил, самый значимый из сакральных ритуалов – «отверзение уст» – совершал его преемник, престарелый и опытный царедворец Эйе, возможно дед покойного и во многих отношениях сомнительный персонаж. В ходе этой церемонии мертвого фараона символически возвращали к жизни, открывая ему рот – теперь он вновь был способен принимать пищу, пить воду, видеть свет. Древние египтяне считали, что еда и свет – два ключевых элемента, в которых нуждается душа (Ка) в загробном мире. Эйе, одетый в мантию из леопардовой шкуры, произносил заклинания, прикасаясь к глазам и рту мумии специальными инструментами, в том числе ножом в форме рыбьего хвоста (наподобие того, которым перерезали пуповину новорожденных), таким образом, возможно, апеллируя к идеям о непрерывности рождений, смертей и посмертного возрождения. Ритуальные прикосновения в ходе этих церемоний, по-видимому, были довольно сильными. Международная команда ученых в рамках швейцарского проекта по исследованию мумий (Swiss Mummy Project), изучив 51 мумию, у многих из них обнаружила переломы конечностей и сколы на передних зубах