Я всегда оставалась в забвении и думала, что в забвении и умру. Мне не нужно, чтобы она делала меня важной персоной.
– Мне это не нужно, – сказала я. – Алистер, пожалуйста. Я хочу помочь тебе, но я не смогу работать с ней. Она запретила мне пытаться разрушить Дверь.
Его глаза расширились. Его губы приоткрылись. Он знал, что я говорю правду.
– Я понимаю, – сказал он и взял мои руки в свои. – И я прошу тебя поработать над созданием ее замены. Уничтожение Двери будет моим бременем.
Она думала, что неспособность лгать будет недостатком, но оказалось, что это дар. Он больше никогда не будет ставить мои слова под сомнение.
Я рванулась вперед. Моя головная боль усилилась, заболела еще и челюсть. Наследник порылся в карманах моего пальто и прижал горлышко своей фляжки к моим губам. Я сделала глоток, он проверил мои глаза и пульс, и я почувствовала, как меня накрывает волной усталости. Уходя, он убедился, что я заперла за ним дверь.
– Сомневаюсь, что мы сможем продолжать наши исследования без серьезных последствий, – сказал он, когда я уже закрылась, – но мы заключили сделку. Даже если она уничтожит наш контракт, я не позволю ей причинить вред тебе или твоим друзьям из Лощины.
Это значит, что настоящая опасность грозит только Бэзилу. Мне придется их спасти.
Мой грехотворец загудел у меня на груди, и гул этот особенно выделялся на фоне тишины моего благотворца. Я поковыряла то место, куда меня ударили ножом.
– Нельзя, чтобы суверен оставалась сувереном, – прошептала я.
В зарешеченном окне мелькнул свет, и я подпрыгнула.
– Мы никогда не сможем принести жертву, которой хватит, чтобы полностью уничтожить Дверь, да? – сказала я вслух.
Мой грехотворец залился трелью. Казалось, его ликование отдавалось у меня в ушах целую вечность.
Когда я снова встала, была уже ночь. Шаги эхом отдавались в коридоре.
– Ей плевать. И пэрам плевать, если большая часть населения страны погибнет – лишь бы им самим жилось хорошо, – я опустила пальцы в чашу с красной грязью. Она прилипла к моей коже, как кровь, и застыла там, где суверен вонзила в меня нож. – Надеюсь, что тебя создали Грешные. Их можно убить.
– Я злюсь, – послышался голос. Карлоу была так же язвительна, как и всегда. – Я бы высмеяла тебя, но обе мы знаем, почему ты это делаешь. Мы идем к Двери.
Послышалось тихое царапанье, как будто она положила руку на дверь.
– В меня вонзили кинжал, – пробормотала я. – Почему ты в плохом настроении?
– Раньше тебе было плевать. Ты же знаешь, что мы можем уничтожить Дверь.
Я накинула пальто Джулиана, схватила лампу и открыла дверь, едва заметив Карлоу, которая топала к дальнему концу коридора.
– Но получится ли у нас? – спросила я.
Она издала смешок, больше похожий на всхлип.
– Если бы я знала.
Я вышла за ней на улицу. Было уже поздно, полумесяц нависал над нами, как прищуренный глаз. Ветви деревьев шелестели надо мной на ветру и стонали, когда я проходила мимо. Даже земля устала, и я потерла глаза внутренней стороной рукава, глядя на размытое белое пальто Карлоу, мчащейся по извилистой дорожке через сады. Эта дорога была длиннее моего обычного маршрута. Я провела рукой по дереву, мой ноготь зацепился об кору и сломался.
Я зашипела.
– Я бы высмеяла тебя, но…
Карлоу снова рассмеялась и исчезла за поворотом.
Я засунула руки в карманы.
– Черт.
Мне в руку вонзилось что-то острое.
Я остановилась, вывернув содержимое карманов на землю, и уставилась на лежащий передо мной бутон голубой розы, испачканный кровью. Я подняла его, снова уколола палец о стебель, и на грязи появились капельки крови. Она растекалась, как вода по камням. Я замерла.
С маленьких шипов капала кровь, но она не падала на землю рядом со мной.
– Карлоу? – позвала я.
Ее смех странным эхом разнесся по саду.
Я прижала пальцы к земле, и мои костяшки хрустнули об пол. Грязи не было, только холодный, твердый камень, который я не могла видеть.
Прикосновение было единственным чувством, которое Дверь не могла воспроизвести.
– Куда ты меня ведешь? – прошептала я, зажмурившись.
– К Двери, – произнесло существо, которое не было Франциской Карлоу.
Я подняла голову.
Я была в незнакомом коридоре. Здесь не было окон, в помещении царила темнота. Единственным источником света был маленький круг мерцающего света, исходящего от моей масляной лампы. Пламя вспыхивало от моего панического дыхания. Мой благотворец обволакивал мой затылок, кожу покалывало. Я подняла лампу и посмотрела вверх.
Пара красных, как у Карлоу, глаз моргнула и исчезла.
Я отползла назад. Мои руки ударились о дверь, пальцы заскребли по дереву. Мое сердце билось слишком быстро, оно стучало так громко, что это было все, что я могла слышать, и я не могла оторвать глаз от угла. Это была не Карлоу. Это была Дверь.
«Я злюсь» – с этой фразы начинался ее разговор с Криком. И весь наш разговор был не чем иным, как словами, которые она произнесла на днях, но сказанными в другом порядке.
Я застонала, нащупала дверь за своей спиной и попыталась ее открыть. На стене надо мной висела потухшая лампа. Я подняла руку.
«Пожалуйста, зажги свет. Возьми самую маленькую жертву, которая тебе для этого понадобится».
Мой благотворец скользнул по моей руке, его несчастье горечью отдалось у меня во рту.
– Помни, кто тебя кормит, – прошептала я. – Я не смогу этого делать, если сегодня ночью Дверь меня убьет.
Лампа загорелась. Я увидела на полу россыпь следов красной грязи. Она вела за угол.
Дверь позади меня со скрипом открылась. Чья-то рука обвилась вокруг моей талии, а другая закрыла мне рот. Мои творцы оторвались от меня, готовые к бою. Я сильно укусила напавшего на меня за руку.
Он зашипел от боли.
– Это я. – Голос наследника дрогнул. – Алистер. Перестань кричать, или придут охранники, и моя мать узнает, – он убрал руку от моего рта, но не отпустил меня.
Я сглотнула, вкус его кожи застрял у меня в горле. Он вытер руку о брюки.
– Смотри, – прошептал он.
Его рука исчезла, а на носу у меня появились красные очки. Следы, ведущие к Двери, были такими же, как и красные гранулы, которые я пытался уничтожить. Они корчились, как будто были живыми. Я подняла очки. На полу были самые обычные следы. Я снова опустила очки, подняла голубую розу и прижала ее к груди.
– Что бы было, если бы я последовала за этим существом до самой Двери? – спросила я.
– Мои очки никогда не лгут, – сказал он. Он потащил меня по коридорам обратно к моей комнате, положив одну руку мне на талию. – Оно заставило бы тебя открыть Дверь. Что случилось?
То есть его очки показывают не только грехотворцев, но и Грешных.
– Оно выглядело и говорило как Карлоу и я подумала, что оно ведет меня в лабораторию. Она сказала, что мы можем уничтожить Дверь, – я оглянулась через плечо. Грехотворец наследника тенью обволакивал наши плечи. – Я думала, что нахожусь снаружи, но… – Я взглянула на голубую розу в своих руках. Бутон был едва раскрыт, но это, несомненно, была роза. Я открыла ее. Она была голубой, как анютины глазки.
– Ты заметила, что все было неправильно, – сказал наследник.
Я кивнула.
– Земля была не такой, как нужно.
Крик вырастил голубую розу. Он смог снять свое проклятье.
– Дверь хочет, чтобы ее открыли, и теперь она знает тебя, – он крепче сжал меня. – Как только ты вернешься в свою комнату, запри дверь и не выходи, пока я не зайду за тобой.
Мы выскочили на улицу, и я подняла голову. На небе ярко сияла полная луна. Ее лик взирал на нас сверху вниз. Наследник чуть ослабил хватку на моей талии. Стоя босыми ногами на холодной земле, я чувствовала, как проясняются мои мысли. Я отстранилась от наследника и посмотрела на него.
Он все еще был одет. На нем не было шинели и галстука. Его белоснежная рубашка была в пятнах чернил и крови, воротник был расстегнут, а рукава закатаны до локтей. Вместо ботинок на нем были черные бархатные домашние туфли.
Алистер пристально посмотрел на мои ноги.
– Где твоя обувь?
– Не знаю, – сказала я. – Я думала, что обулась, но возможно это тоже была Дверь?
Он наклонился, подхватил меня под колени и поднял на руки.
Я схватила его за рубашку.
– Не ходи босиком, – пробормотал он. – Она попытается сделать это снова и, когда это произойдет, ты, возможно, захочешь сбежать. Босиком по камням далеко не убежишь.
Больше мы не разговаривали. Он поставил меня у моей двери – и нахмурился, заметив несколько небольших порезов на моих ногах. Я вернула ему очки и заверила, что смогу вылечиться сама. Он стоял в коридоре, пока я не проверила замок и не вернулась в постель. Потом он ушел – и эха его шагов не было слышно. Я накрылась одеялом с головой.
Карлоу больше не приходила.
Глава двадцатая
На следующее утро я проснулась от боли в ноге – и от голоса Карлоу, звеневшего у меня в ушах. Она спорила с Криком, их крики заглушала разделяющая нас стена. Я скатилась с кровати. Пальто Джулиана было липким от пота, но я все равно завернулась в него. Я провела рукой по деревянной двери, открыла ее и выглянула в коридор. Крик стоял у дверей комнаты Карлоу, скрестив руки на груди. В нагрудном кармане его шинели была голубая роза.
– Дай ей работать или помоги мне, – сказал он, качая головой.
– Легко тебе говорить, – раздался визг Карлоу из-за двери.
От ее голоса у меня внутри все перевернулось, и я застонала. Крик взглянул на меня.
– Стой спокойно, – сказал незнакомый голос. – Я еще даже не взяла иглу.
– Вчера ночью тебя выманила Дверь, – сказал он, подзывая меня. – Ты жива?
– Думаю, да, – я вытащила из кармана голубую розу с увядшими и окровавленными, но все еще целыми лепестками и спрятала ее, как только он ее увидел. – Спасибо тебе за это. Я укололась шипами.
Крик обратил на меня взгляд своих бездонных голубых глаз и улыбнулся.