Благоосененным было необязательно приносить кровавые жертвы, но Цинлира заставляла нас причинять себе боль. Она научила нас, не словом, но делом, что это единственный способ получить власть – и единственный способ контролировать то, что происходит – а потом винила нас в том, что мы истекали кровью. Долгие часы, длинные порезы. И ничего не менялось.
Хороший способ не дать простым людям нанести ответный удар.
– Я хорошо управляю своими творцами, потому что подвела свою мать, – сказала я. – Но мы – больше, чем польза, которую общество может извлечь из наших ран.
Он уставился на меня широко раскрытыми глазами и опустил руки.
– И что теперь?
Теперь – он с головой окунется в свои исследования, а я спасла Уилла и остальных жителей Цинлиры.
– Мы выясним, как закрыть или заменить Дверь, – сказала я. – Если до тех пор нам придется приносить жертвы, мы будем убивать только тех, в чьей виновности мы будем уверены. Только тех, кто признает себя виновным или явится с повинной. Тебя будут помнить не как суверена с красными глазами, а как того, кто раскрыл секреты Худых и их Двери.
Он кивнул и схватил меня за руку, крепко переплетя наши пальцы. Болезненно. Сустав к суставу и синяк к синяку.
– Ты мне поможешь?
– Поверь мне, Алистер. Я не могу тебе лгать, да и не хочу. – Да мне это было и не нужно. Куда эффективнее заставить человека чувствовать себя желанным. – Иногда чтобы создать что-то замечательное, нужно что-то разрушить. Мы можем создать замечательные вещи.
Пусть они боятся Алистера, как боялись его всегда. Пусть сидят тише воды ниже травы, как дети, которых впервые оставили дома одних. Я могу стать одной из звезд на небосклоне. Я могу стать частичкой света в кромешной тьме.
– Этот мир сломан, – сказала я. – Но мы можем его починить.
Часть втораяЗубы как звезды
Если любят – вернутся
Глава двадцать пятая
Работать с мертвыми для меня честь, но чтобы подготовить Гиацинту Уирслейн к похоронным обрядам, мне потребовалась почти вся ночь. Всю ночь сочились белыми и зелеными чернилами пересекающиеся знаки Жизни и Смерти на ее груди, и сила связывания вытекала из ее тела вместе с ее кровью. Ее творцы все еще пытались оживить ее, обвиваясь вокруг меня, как угри. Мою кожу покалывало от их присутствия. Когда я омывала ее, я дважды пронзила ее сердце ножом, но творцы исчезли, только когда я вырезала его из груди и отложила в сторону.
– Какие цветы вырастут на твоих останках? – спросила я у нее, когда закончила.
Призрак Крика подплыл ко мне через бассейн, не оставляя на воде ни следов, ни ряби, и сказал:
– Никаких.
Когда солнце начало подниматься и Устье озарилось ярким красным светом, я вымыла руки и оставила Гиацинту тем, кто за ней придет. Город за пределами дворца был погружен в тишину, на улицах никого не было. Только несколько солдат, одетых в черно-красную форму Уирслейнов, патрулировали улицы – и чем дальше я уходила от дворца, тем меньше их становилось. В Колесах было непривычно пусто, утренний рынок еще даже не был открыт. Тишина причиняла боль.
Это ненормально. В Лощине всегда бурлила жизнь. В этом месяце осень бы рассыпалась по городу волной шуршащих темно-красных листьев, а дома были бы золотыми из-за подвешенных для просушки початков кукурузы. Они бы отражали свет от просачивающихся между ними цветов, провожая уходящее лето. Я провела пять зим, свернувшись калачиком вместе с Джулианом и Маком перед огненными цветами гикори – и, возможно, я больше никогда туда не вернусь. Мне нужен дом.
Я постучала в дверь квартиры Чейзов в Ястворце.
– Джулиан?
Мне нужен дом, которому еще нужна я.
Кто-то прошаркал к двери. Она приоткрылась, через щель на меня уставилась пара черных глаз. Усталое лицо Мака вытянулось.
– Где ты была? – он подхватил меня на руки, занес внутрь и пинком захлопнул дверь. – Джул! Лора пришла!
– Теперь, когда Расколотый суверен мертва, осталась только одна могильщица, – пробормотала я, обнимая его. – Вы слышали?
– Конечно, слышали, – сказал он, запирая дверь. – Что случилось? Бэзил сказал, что ты была там.
– Алистер убил свою мать и стал сувереном, – я отстранилась от Мака. – Бэзил?
– Они мне написали, – Мак подтолкнул меня в комнату и пробормотал: – Хорошо общаться с кем-то еще, кроме Джула. Он замешан в деле своего отца.
Мак кивнул в сторону накрытого бумагой обеденного стола, и из другой комнаты донесся грохот. Джулиан всегда просыпался медленно, спотыкаясь, как неокрепший теленок.
– И как оно? – спросила я, поднимая одну из страниц.
– Плохо, – Мак вздохнул намотал и на палец локон своих золотых волос. – Уилл знал, что его арестуют, и мне не нравится, что он позволил тебе заключить эту сделку. Он что-то скрывает. Кстати, его здесь нет. Сбежал к какому-то другу-советнику, как только стало известно о суверене.
– Спасибо, – сказала я, сжимая его руку.
Недоверие Мака меня нервировало. Он был другом Джулиана задолго до того, как я перебралась в Лощину. Их семьи дружили на протяжении десятилетий. Как же Уилл умудрился разрушить такое доверие?
– Лора! – Джулиан выскользнул из-за угла и прижал к себе. – Что случилось?
Моя кожа зудела от близости. Произошло столько всего, столько коснулось меня. Джулиан стиснул меня так сильно, что у меня затрещали ребра. Я испугалась, как бы после его объятий у меня не остались синяки. Я вздрогнула, когда он коснулся губами моих губ. Наши зубы клацнули друг о друга.
Я быстро поцеловала его и отстранилась.
– Прости. Последние дни были очень насыщенными.
Так поменялся мир. Так поменялась я. Я была словно тугая гниющая рана, из-за которой начинается лихорадка и которая может лопнуть, если к ней прикоснуться.
– Суверен мертва, – сказал он, поднеся руку к моему лицу. – Папа говорил, что его друзья видели тебя там.
Я кивнула и отвернулась.
– Ее убил Алистер. Со мной все в порядке. Я была там, но со мной все в порядке.
– Алистер? – Джулиан перебросил мои волосы через плечо и запустил в них пальцы. – Черт. Ты уверена, что там ты в безопасности?
– Я в безопасности – настолько, насколько это возможно, учитывая нашу сделку. – Я не могла отстраниться, поэтому подвела его к одному из стоящих вокруг стола стульев. – Теперь, когда Алистер – суверен, нам нужно обсудить дело Уилла.
– Конечно, – сказал он и сел в кресло напротив меня. – Ты сможешь его вытащить?
Я потерла руки.
– Мой контракт остается в силе, но Алистер сейчас явно в более снисходительном настроении, чем его мать. Что вы накопали?
– Ничего хорошего, – Мак передал мне стопку бумаг. – Несоответствия в размерах заработной платы, выплаты нескольким работникам, о которых я не могу найти никаких записей, людям недоплачивают как минимум халфан в год. За эти годы их набралось несколько тысяч, и он уже потратил большую часть этих денег на покупку двух старых церквей в Незабудках. Он не говорит, зачем они ему нужны.
– Но это не измена, – сказал Джулиан, теребя край страницы.
Мак фыркнул.
– Он не выплачивает людям того, что им причитается, Джул.
У меня закололо в груди. Я думала, что Уилл будет лучше других членов совета. Он должен был вести себя честно.
– Он купил ту старую церковь возле Лощины, – Мак отложил бумаги. – Но на чьи деньги и почему?
Жители Лощины доверяли ему, а Уилл впутал их в эту неразбериху.
– Мне кажется, – медленно произнесла я, – что вне зависимости от того, как все кончится, Уилл будет должен выплатить определенную сумму денег и будет должен отбыть тюремный срок.
Джулиан плюхнулся на стул.
– Но это все мелочи – нарушения трудового законодательства и некоторые сомнительные налоговые отчеты. Почему он должен сидеть в тюрьме за то, чем занимается каждый предприниматель в Устье? Это единственный способ получить прибыль.
Я поморщилась.
– То, что все эксплуатируют людей, не дает ему права делать то же самое, – сказала я.
– А если бы он разбогател за счет жителей Лощины, – сказал Мак, – тебя бы это устроило?
– Он купил старый город в Притворцах. Сейчас все эти земли в основном относятся к городскому кладбищу. Почему? Он посылает оружие почти во все большие города и не покупает боеприпасы – все их он получил от друзей. – Я пролистала бухгалтерскую книгу с подробным описанием обменов. – Нет, он отправлял оружие почти во все города, кроме Дождя. Вы, случайно, не знаете почему?
– Нет. Он там никого не знает, – сказал Джулиан. – Это владение той женщины, Оукшоу, и она ему не нравится. Какие-то разногласия между советниками и пэрами.
Капает-Дождь-Жизни – городок на юго-западе Цинлиры. Он находится очень далеко от Устья, и если бы я не поселилась в Лощине, я бы пошла туда.
– Джулиан, я люблю тебя и Уилла, но сейчас у меня есть некоторые разногласия с Уиллом, – сказала я.
– Почему? – спросил он. – Раньше ты не задавала вопросов.
– Наверное, нам стоило это сделать, – Мак указал на бухгалтерские книги, лежащие на столе. – Уилл что-то замышляет. Даже если это не измена, это явно что-то нехорошее. Я думаю, ты это знаешь, но я не могу привести тебя к правильному ответу. И Лора тоже не может.
Джулиан застонал и провел рукой по лицу.
– Послушай, мой отец кое-что рассказал мне, но заставил поклясться, что я никому не буду об этом рассказывать. Это не плохо и не неправильно, не так, как вы двое думаете. Просто это опасно. Если бы мы были в Лощине, я бы знал, что могу тебе доверять. Но здесь? Ты называешь его Алистером и работаешь с ним каждый день. Дома тебе ничего не было нужно, но сейчас ты копишь власть, как пчелы собирают пыльцу.
– Конечно, ты можешь мне доверять. – Я бы сказала, что наши отношения были построены на доверии, но не могу. Я никогда не позволю ему узнать все стороны моей личности. Вряд ли я могу себе это позволить. – Я не смогу солгать, даже если захочу.