– Конечно, – сказала она. Сафия взяла ее за руку. Хана посмотрела на нее сверху вниз. – Тебе нужно поговорить с остальными. Я всего лишь стражница Алистера.
– Можешь устроить мне встречу с теми, с кем, по твоему мнению, я должна поговорить? Например, послезавтра? – спросила я. – И с благоосененными, и другими людьми, которых, по твоему мнению, мы должны привлечь. Когда Дверь откроется, солдаты в каждом владении должны будут доставить всех, кого смогут, в более безопасные районы и защитить тех, кто не сможет покинуть свои дома. Нужно быстро отправить весточку в другие владения и удостовериться, что нас будут слушать.
Пришло время Цинлире выживать, не принося в жертву свой народ.
Глава тридцать девятая
В день, когда суд должен был выбрать новых контролирующих знаки, я проснулась на рассвете. Призрак Крика прошел через дверь комнаты Карлоу, когда я выходила из своей, и последовал за мной в старую лабораторию. Его стол был таким, каким он его оставил: беспорядок.
– Я не помню, куда ты ее дел, – сказала я. – Хочешь быть полезной, мука совести?
– Не особенно. – Он облокотился на стол Карлоу, бросая обрывки бумаги на свободный стул. – Сегодня собираешься убить еще больше людей, дорогая Лорена?
– Надеюсь, они будут не такими навязчивыми, как ты. – Неожиданно я стала понимать Карлоу лучше, чем когда-либо, и повернулась к нему. – Разве ты не должен меня отговаривать?
– Убей их всех. Открой Дверь. Ты, монстр. – Он поднял руки, и хотя его глаза были сплошным синим заревом, я могла сказать, что он закатил их. – Раньше я никогда не помогал. С чего же мне начать?
Я оглянулась на него и вывалила содержимое ящика на пол.
– Потом тебе придется все это убрать, – со смехом сказал он. Он отщелкнул еще один листок бумаги и опрокинул табурет. – Ладно! – Призрак Крика развел руками. – Нижний ящик в металлическом сейфе. Замок не работает.
Я залезла в нижний ящик, вытащила коробку и открыла ее. Там был десяток флаконов с разнообразными ярлычками, начиная со «слабительного» и «не глотать» и заканчивая немаркированным флаконом с кристаллическим белым порошком.
На самом дне коробки лежало старое коричневое пальто.
– Я знала, где ты его хранишь?
– Ты знаешь так мало, что я не мог сказать, – сказал Крик.
Этот флакон он показывал мне давным-давно. Но когда я снова повернулась к призраку, он исчез. Я засунула флакон в карман и вернулась к себе. Остаток утра я приводила себя в порядок.
Пока меня не было, в мою комнату доставили чистое светло-голубое платье. Алистер хотел, чтобы все видели: я его голос и должна выглядеть соответственно. Я оделась так тщательно, как только могла, позволив легкой накидке спадать изящными складками, не закрывая мою грудь. Тяжелая булавка Уирслейнов потянула тонкую ткань. Я спрятала в карман пузырек с кристаллическим порошком и нож.
– Всегда найдется человек, руки которого запятнаны больше, – сказала я, делая вдох. – Всегда.
За несколько дней, прошедших с последнего заседания, зал суда был чисто вымыт. Я вошла в большую светлую комнату и потеряла дар речи. Деревянные стулья советников были убраны, благоосененные починили отверстия от пуль в троне и стенах. На этот раз пара солдат Уирслейнов следила, чтобы внутрь не пронесли никакого оружия. Алистер не пришел.
Когда все члены суда заняли свои места, появилась Карлоу.
– Если они решают, кому хотят передать контроль над знаками, я это сделаю, поскольку могу задеть всех сразу.
– Это убьет тебя? – спросила я.
Она кивнула.
Конечно, убьет.
Члены суда рассаживались как хотели. Некоторые из них пришли в сопровождении солдат, от чего комната превратилась в море зеленых, синих и черных мундиров. Здесь не было ни одного солдата Уирслейнов. Слуги расставили на столе напитки и закуски и вышли из комнаты. Карлоу стояла рядом со мной у дверей и крутила лямку своей сумки, а я пересчитывала пэров. В зале соберутся не все. Идеально. Мне нужно, чтобы кто-то из них остался в живых.
Мне были нужны только тринадцать пэров, контролирующих знаки осененных. Они вразнобой сидели за столом.
– Все тринадцать здесь? – спросила я Карлоу. – Я вижу только девять.
Карлоу оперлась на меня, поднялась на цыпочки и указала на оставшихся четверых. Я кивнула.
Хорошо. И одиннадцать из них пьют.
«Возьми мои хорошие воспоминания о Джулиане, – взмолилась я, – и сделай так, чтобы в этих одиннадцати бокалах оказался яд».
Мой благотворец заскулил, по моей груди пробежал холодок. Тяжесть в кармане ослабла. Мой благотворец медленно отстранился от меня, по ощущениям это было похоже на то, как кто-то медленно снимает пальто. Карлоу пошевелилась.
– Делай что я скажу, – пробормотала я.
– Только сегодня.
Как только люди перестали входить и выходить из зала, я вышла в переднюю часть комнаты и поклонилась, ожидая, пока пэры успокоятся. Они совсем не торопились.
– Спасибо всем, кто пришел сегодня, – сказала я и слегка приосанилась, опустив подбородок. Лучше мне не выглядеть слишком уверенной в себе. – Его превосходительство в настоящее время разбирается с советниками, ответственными за недавнее покушение на его убийство, и попросил меня помочь выбрать тех, кто будет контролировать осененных. Есть ли среди вас желающие контролировать контракты?
В зале было тридцать пэров и двадцать три солдата. И в их глазах не мелькнуло признака малейшего интереса или презрения. Карра Шервилл и несколько других пэров со знаками на груди потягивали напитки. Один из них снова наполнил свой бокал.
– Должность будет постоянной? – спросил высокий мужчина рядом с Каррой Шервилл. Высокий воротник его пальто цвета морской волны касался подбородка. – Учитывая подстрекательство совета к мятежу, получат ли добровольцы вознаграждение? И перейдет ли контроль над знаками новым советникам, как только они будут избраны?
Будут ли мои слова считаться ложью, если я не знаю, что будет дальше?
– Нет, – сказала я – и только слегка поперхнулась. – Контроль над знаками будет постоянным. Его превосходительство очень недоволен действиями совета.
Пэр, который пил второй бокал вина – мужчина по имени Арт Кармит, – вытер со лба пот. Он владел еще одной фабрикой в Болотах, а яд действовал гораздо быстрее, чем люди сгорали заживо или теряли пальцы на ткацких станках.
– Карлоу, – Шеруилл поманила ее к себе. – Попробуй создать что-то запрещенное. Арт хочет знать, что происходит в случае непослушания.
Я прищурилась. Карлоу даже не моргнула.
– Конечно, ваша светлость.
Когда Карлоу замертво рухнула на пол, напряжение в комнате начало спадать – и становилось тем меньше, чем больше была вокруг нее лужа крови. Шервилл указала другим пэрам, как кровоточит знак Карлоу, и сравнила его со своим изящным шрамом. Ее пальцы теребили фиолетовое платье, позволяя им всем увидеть, что у нее крови совсем нет.
– Только немного болит, – сказала она, потирая грудь. Вырез платья потемнел от пота. – Он почти не причиняет неудобств и позволяет обеспечить эффективное выполнение ваших собственных контрактов.
Карлоу со стоном пришла в себя и поднялась на ноги.
Стройный пэр, одетый в оранжевые одежды, погладил ее по голове, как будто она была собакой, которая только что выполнила какой-то трюк.
Все они выглядели одинаково – были одеты в яркие одежды, напоминая больше предупреждающие об опасности цветы. Их одежда, казалось, кричала о том, что они все еще были самыми богатыми людьми в Устье.
И что если их укусить, они укусят в ответ.
Я медленно подошла к Карлоу. Она потянулась ко мне, позволив поднять ее на ноги. Я вытащила из кармана нож, спрятав его за ее телом, и помогла ей подойти к краю стола рядом с одним из пэров. Никто не обращал на нас внимания. Члены суда спорили между собой о наследстве и о том, какие семьи никогда не участвовали в связывании. Те, кого я отравила, теперь все проявляли признаки этого, создание Крика действовало быстрее какого-то естественного вещества. Карлоу привалилась ко мне.
– Я видела Дела, – прошептала она. – Раньше я не видела ничего.
«Возьми в жертву жизни отравленных пэров».
– А что ты? – крикнул толстый пэр, сидевший на задних рядах. Он указал в мою сторону. – Когда ты будешь связана?
– Не сегодня, – сказала я. – Я нужна его превосходительству для его исследований.
В комнате воцарилась тишина.
Шервилл наклонилась вперед, ее губы побледнели.
– Как тебе удалось так долго от нас скрываться? Ты же из Благого-Поверженного-в-Лощине, да? Когда разговоры заходили о тебе, его превосходительство был очень немногословен. Его мать вела себя почти точно так же. Ты – грехоосененная?
«Уничтожь сердца пэров, которые контролируют знаки».
– Вообще-то, я из Болот, – сказала я. – И я двуосененная.
Четверо пэров, которых я не отравила, упали, их головы ударились о стол, а тела рухнули на пол. Солдаты выхватили мечи и ножи, но все они были слишком далеко. Несколько человек выбежали за дверь. Пэры начали паниковать.
Ближайший к нам пэр приставил к горлу Карлоу кинжал.
– Советую этого не делать, – сказала она, беря кинжал за лезвие и вырывая его из его рук.
Позади нее Шервилл и другие отравленные мной пэры делали последние судорожные вдохи. Остальные старались как можно скорее покинуть зал, оставив меня на милость своих солдат. Я подняла нож, и все они заколебались. Карлоу усмехнулась.
– С судом и советом покончено, и они это заслужили. Дверь открывается, а они без раздумий готовы были принести нас в жертву, чтобы утолить ее голод и спастись самим, – сказала я. – Через десять минут все знаки будут уничтожены. Вы можете уйти, а можете остаться и помочь нам выяснить, как спасти Цинлиру.
Ближайший ко мне солдат посмотрел на корчащегося у его ног пэра и вздохнул. Он вложил меч в ножны.
– Нужно ли останавливать членов суда? – спросила Карлоу.
– Пусть бегут, – сказала я. – У меня на них другие планы.