Большинство этих людей по известным причинам на родину не вернулось, а те, кто не выехал, были почти поголовно уничтожены во время революции, гражданской войны и воцарившейся затем диктатуры. Однако понадобилось совсем немного времени, чтобы снова появилось поколение талантливых ученых и инженеров. Это они создали и современное вооружение, и космическую технику, вытащили страну из того, казалось бы, отчаянного положения, в котором она оказалась после первых пятилеток.
С другой стороны, те, кому мы навязали определенный путь развития (скажем, Чехо-Словакия), за два-три десятилетия тоже оказались в нелепейшем положении.
Так что нечего пенять на национальный характер. Дело не в нем, а в нашем государственном строе, в тоталитарном характере, надеюсь, теперь умирающей ведомственно-бюрократической системы управления народным хозяйством, которая была просто не в состоянии — это ее объективное свойство — радикально менять воспроизводящую структуру, осуществлять, серьезные технологические сдвиги.
По решению высшего политического руководства возникали все новые и новые бюрократические структуры, которые затем воспроизводились автономно, сами по себе. Это еще можно было бы как-то понять в периоды эволюционного развития народного хозяйства. Но то же самое происходило и в годы крупномасштабных структурных изменений.
— Почему?
— Потому, во-первых, что сильно лоббирование ведомствами выгодных им проектов в центральных органах народнохозяйственного управления. Вторая причина — это некомпетентность последних, а специализированных аналитических служб долгосрочного прогнозирования мирового социально-экономического развития и последствий принимаемых решений у них нет. Как нет и самостоятельных, свободных от номенклатурного диктата и потому объективных «фабрик мысли», формирующих важный элемент инфраструктуры централизованного управления любого высокоразвитого государства.
В тисках административного диктата оказалась и наука, которая призвана подсказывать варианты технических и социально-экономических решений, определенным образом влиять на власти. Созданная за многие десятилетия система развела научно-исследовательские силы и производственников по разным лагерям и сделала так, что хозяйственные структуры, предприятия не были заинтересованы в технологическом совершенствовании. А нет спроса на нововведения — нет и предложения.
Это с одной стороны. А с другой — посмотрите, кто руководит подавляющим большинством исследовательских, проектных, конструкторских коллективов — ставленники этой самой системы. Воспитанные в недрах иерархически-номенклатурной структуры, они послушно выполняли «волю партии и правительства», неплохо ориентируются в запутанных коридорах власти, но не умеют самостоятельно мыслить, создавать и внедрять в жизнь новые идеи.
Да и зарплата руководителей зависит не от количества и качества научной продукции, а от численности возглавляемого коллектива. Вот и разбухали институты до невиданных в мире размеров, а если и случались какие-то теоретические или инженерные находки, то они пылились в архивах, зачастую секретных.
— Похоже, что диктат центральных ведомств после августовского путча почил в бозе. Зато открывается широкая дорога перед рыночными отношениями. Изменит ли это научно-техническую ситуацию в стране?
— Можно создать сколь угодно развитую фундаментальную науку, но она не даст практической отдачи до тех пор, пока не будет достаточно развитой предпринимательской среды, спроса на научно-техническую продукцию. Дельцов и производственников подгоняет конкуренция, которая обеспечивает состязательность, ориентирует на удовлетворение конкретных предпринимательских предпочтений, стимулирует снижение издержек. Другими словами, настоящий научно-технический прогресс невозможен без нормальной рыночной экономики.
Но давайте не забывать, что рынок обладает рядом внутренних противоречий. Главное из них заключается в том, что частные и общественные интересы нередко противоречат друг другу.
Конечно, деловых людей не может не волновать собственная перспектива, которую им сулят изменения технологического и, стало быть, экономического окружения. Получишь ли когда-нибудь прибыль, если откажешься от устаревшего оборудования, внедришь новые технологии и произойдут связанные с этим организационные перестройки? Какую? Когда? Все это весьма проблематично. А немало предпринимателей, когда речь заходит о максимальных дивидендах, готовы повторять слова «Нет, нет, нет, нет — я хочу сегодня. Нет, нет, нет, нет — я хочу сейчас» и не торопятся вкладывать большие деньги в дорогостоящие на первых порах новации. Сомнительно и то, что монопольное положение многих предприятий будет способствовать конкуренции, ведущей к технологическому обновлению.
Отсюда следует, что рыночные отношения могут и должны сосуществовать с централизованным (не путать с административно-директивным) управлением научно-техническим развитием. Известны различные формы такого сосуществования. Однако во всех вариантах, наблюдаемых в индустриально развитых странах, есть некоторые постоянные черты, обязательные для всех.
Пожалуй, самое главное — это то, что централизованное регулирование не замещает рыночные отношения, а, наоборот, рационально использует их в интересах общества. Наибольшего эффекта удается добиться именно тогда, когда централизованное управление не подавляет, а усиливает рыночные сигналы о том, куда следует вкладывать капиталы и ресурсы. Его роль меняется на каждом этапе технико-экономического развития общества.
Когда технологический уклад еще только зарождается, перспективы тех или иных производств туманны и не поддаются точной количественной оценке. Вместе с тем именно в этой фазе развития определяются основные направления технико-экономической системы на несколько десятилетий вперед.
Ошибки здесь, как показывает печальный опыт нашей страны, приводят к колоссальным народнохозяйственным потерям. Кто, как не централизованные структуры, может провести поэтапные конкурсы и финансировать научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки, отобрать лучшие варианты, отсеять не оправдавшие себя образцы?
На следующем этапе технологического уклада государство обеспечивает льготные экономические условия производствам, которые широко применяют нововведения, непосредственно участвует во внедрении и распространении новой техники и развитии соответствующей технологической инфраструктуры, активно влияет на сферу потребления.
По мере того, как народившиеся производства набирают силу, падают, цены на их продукцию и технологические цепи замыкаются на все большие слои населения. Растет спрос на новые товары — расширяются объемы производства. Развитому технологическому укладу централизованное управление уже не нужно. Оно даже вредит. «Власть» переходит в руки свободного предпринимательства.
Но и преждевременное вторжение рынка в технико-экономическое развитие не всегда полезно. Посмотрите, что сейчас творится во многих НИИ и КБ. Новоявленные кооперативы стали активно использовать научно-исследовательские и конструкторские разработки, которые были сделаны в институтах и бюро.
— Во всем мире государство активно содействует освоению собственных научно-технических достижений и очень часто передает их в частный сектор бесплатно.
— Это в нормальных условиях. У нас же это превратилось в настоящее хищение интеллектуальной собственности, и может случиться, что, когда придет черед приватизировать прикладные исследовательские и конструкторские учреждения, их научная «казна» окажется пустой и они не смогут существовать.
Сейчас наука переживает трудные времена. Ведомства, отвечающие за научно-технический прогресс, перестают существовать. Научные организации остаются без опекуна. Коллективам-прикладникам и то понадобится несколько лет, чтобы приспособиться к потребительскому спросу, найти его на внутреннем и мировом рынке. Тот же, кто ведет фундаментальные исследования, без государственной поддержки вообще выжить не сможет. И если по мере разрушения существующих каналов финансирования науки не будут созданы новые, то мы очень быстро лишимся многих исследователей, конструкторов, проектантов. Они уедут туда, где смогут реализовать свой интеллектуальный потенциал.
— Как централизованное в рамках страны управление научно-техническим развитием соотносится с провозглашенной независимостью и суверенностью бывших союзных и автономных республик? С одной стороны понятно, что наука не может замыкаться в национальных границах. С другой — опыт Южной Кореи, Тайваня, Гонконга показывает, что и отдельные регионы могут добиться больших успехов.
— На все происходящее в стране я смотрю со своих научных позиций. По мне, благо все то, что помогает ликвидировать технологическую многоукладность и тем самым приближает всех нас к лучшей жизни. Остальное — от лукавого, отвлекает внимание общества, энергию людей, силы, средства от действительно насущных действий.
Разве мы не убедились, что тот механизм пространственной передачи технологий, который сложился в СССР за долгие десятилетия, не обеспечивает равномерное научно-техническое и социально-экономическое развитие территорий? Исследователи и инженеры зачастую дублируют своих коллег-соседей. Специалисты различных дисциплин почти не взаимодействуют друг с другом.
Без общегосударственных информационных сетей и банков данных, региональных центров междисциплинарных исследований и передачи технологий не обойтись.
Понятно, что разрабатывать современные технологии можно, только опираясь на все более разнообразные научно-технические знания. Для синтеза их необходимо интенсивное общение специалистов разного профиля и тесное взаимодействие с промышленностью. Мировой опыт показывает — если разработчики и изготовители новой техники находятся рядом, то им не приходится долго искать друг друга. А время — ключевой фактор успеха в наукоемких отраслях. Вот почему в цивилизованном мире все более заметную роль в развитии наукоемких отраслей играет территориальный прин