На ступеньках перед Сбербанком стояли две преклонные дамы, и я услышала, как одна другой говорит: «Поверь мне. Это я тебе говорю как патологоанатом патологоанатому!»
Иду через какой-то двор.
Вижу, что в мою сторону свернула девочка маленькая на четырехколесном велосипеде.
Подъехала, остановилась и говорит: «Привет!»
Очень трогательно в устах необрусевшего таджика звучит слово «якобы».
Обожаю фразу «При всем уважении к покойному».
Муж и жена. Симпатичные, лет сорока пяти.
Муж: «Ну что я видел в этой жизни? Ты и работа… Работа и ты…»
Я бы хотела полюбить Перельмана. И чтобы он меня. Это единственный мужчина в мире, у которого нет денег не потому, что он не смог заработать. Я бы потихоньку зудела, как Паниковский, про дай миллион, дай миллион… Ну и, как все женщины, дозуделась бы. Взял бы он, задохнувшись от тоски, этот миллион, возненавидел бы потихоньку меня, и жили бы мы долго и счастливо.
Сейчас прочитала начало одной статьи: «О вагинальном оргазме сегодня не пишет только ленивый!»
В телевизоре идет кино.
Там нежный мальчик лет восьми лежит в кроватке и говорит маме:
– Мам, расскажи мне на ночь сказку…
– Про что? – спрашивает мама.
– Про эксгумацию, – отвечает сын.
– Ой, может, про что-то другое?
– Ну, про вампиров тогда…
– Про вампиров?! Нет, тогда лучше про эксгумацию, – нежно говорит мама.
Когда я ухожу на работу, у моей кошки глаза становятся собачьи.
По Невскому быстро идет девушка и говорит с кем-то по телефону:
– Прикинь, он мне сказал, что у него ко мне привычка, а не любовь… Да. Да. Да. Вот именно. И я ему то же самое. Привычка, прикинь, это даже лучше! Прикинь, говорю ему, она свыше нам дана, замена – прикинь? – щастию она.
Сегодня родился Дюма-отец. Полное ощущение, что Дюма-матери не существовало.
– Люблю негров, – делюсь с сыном, – у них всегда слеза в глазах, даже когда смеются.
Вчера приходит и говорит:
– Мама, тридцать голых негров по снежному Питеру бегают. Из бани сбежали, их полиция ловит. Выйди пройдись, они же тебе нравятся…
– А как я их узнаю?
– Как ты узнаешь голых негров на белом снегу? По слезе в глазах, больше никак.
Мы с Сашей, мальчиком моим, учим некоторые скороговорки.
Карл у Клары и Клара у Карла.
С каждым разом все лучше получается, я радуюсь.
А сегодня Саша спрашивает: «А про хороших людей есть что-нибудь? Или только про воров?»
Я бы хотела быть женой Пушкина.
Он бы писал, а я бы глаз не сводила.
Дети у нас были бы что надо, кудрявые еврейские арапчата. И я бы только на него, А. С., смотрела, подперев кулачком щеку. И называла бы его «мое всё» и «солнце». Просто солнце, без всякой русской поэзии.
И из-за меня точно бы не было дуэли. Это по определению невозможно – дуэль из-за меня.
И Пушкина бы не убили.
Какой увлекательный процесс – компоновать собственные рассказы в книгу. Читаешь и думаешь: «И кто это у нас такой талантливый, просто сил нет никаких!»
Не путайте женщин с запахом их духов, а мужчин с музыкой, под которую они соблазняют.
«Как вам удалось так сохраниться в таком серьезном возрасте?» – спросил Малахов певицу Ольгу Зарубину. «Я ем плаценту оленя», – ответила Ольга.
Утром за окном резали свинью. Это кричали чайки.
Все время забываю, что мне хорошо.
Я разлюбила музеи и театры. Арбуз и селедку. Жаркое лето. Фонтаны речей и острот. Громкие голоса и много гостей. Долгие монологи. Волнения разлюбила и тревоги. И думать, что нет счастья, а есть покой и воля – разлюбила. Не разлюбила я только тебя.
Позвонила из другого города России знакомая. Хочет приехать в гости со своим новым мужем-поэтом. Говорит, ты такая гостеприимная, поэтому прошу – не покупай вино там, выпивку вообще не покупай.
– Что вдруг? – спрашиваю.
– Он как напьется, меня колотить начинает… Потом садится, стихи пишет. Я его муза!
Как увижу человека с противоположным мнением – сразу непреодолимое желание отдать жизнь за то, чтобы он мог это мнение высказать.
Когда по часу слушаешь в трубке «вам ответит первый же освободившийся оператор», вдруг понимаешь, что он, наверное, должен освободиться из мест заключения.
Начинаем занятие с Ваней в скайпе.
– Ваня, все нормально? Слышно? Видно?
– Все нормально. Слышу. Вижу стандартную картинку.
– Какую?
– Вас.
Я занимаюсь с семилетней девочкой. Чистый ангел.
Она живет с папой-немцем и русской мамой в Германии.
Говорит чисто на двух языках.
Недавно они были в гостях у немецких приятелей. Перед уходом русская мама сказала дочке: «Иди пописай на дорожку».
Немецкие хозяева были из бывшей ГДР и всё поняли. Они побледнели, посмотрели на свои стерильные дорожки в саду и воскликнули: «Зачем же на дорожку! У нас три туалета!»
А сами подумали, что пора снова нападать на Россию.
Была в искреннем заблуждении, когда считала, что мне неведома зависть. Даже спрашивала у других: а как это? что вы чувствуете при этом? какие симптомы?
У меня даже творческой зависти ни разу не было, или, как ее называют интеллигентные люди, творческой ревности. Не было! Только радость и счастье открытия.
Но вот вчера обнаружила все же в себе этот химический элемент. Это была точно она. Зависть.
Но не черная и не белая, а восхищенная! Но все же зависть, потому что – черт! – ну почему мне ни разу такое не пришло в голову? Черт.
Это я перечитала давно изданный маленький роман эстонского классика Энна Ветемаа. Называется он «Монумент», и там есть такая… ох какая… ах какая метафора: «Она преподносила каждую свою фразу, как драгоценность. Пробой кверху».
Пробой кверху.
А?
В сотый раз смотрю лекции Лотмана. Уже не слушаю, только смотрю на него. Ловлю себя на том, что улыбаюсь, как улыбаются родному человеку. Уже, казалось, смирилась, что нет его, боже, даже такие умирают… И просто умиротворенно смотрю на него. И вдруг слышу лай его собаки. Съемка же лекций о русской культуре велась из квартиры…
Слышу лай его пса, где-то в другой комнате или во дворе, и больше не улыбаюсь, потому что лай этот меня… Ох.
Как будто до сих пор бродит этот пес по свету и плачет. Ищет своего хозяина…
Боже, боже, какой дождь и холодный ветер за окном, как шатаются деревья, удерживая последние три листочка. Как сгибаются почти до земли, и такой ветер…
А дома только я и коньяк.
Так спиваются великие писатели земли Русской.
Над книгой работали
Редактор Наталья Рагозина
Художественный редактор Валерий Калныньш
Верстка Оксана Куракина
Корректор Елена Плёнкина
Издательство «Время»
http://books.vremya.ru
letter@books.vremya.ru
Электронная версия книги подготовлена компанией Webkniga.ru, 2021