так жить? Вы должны поговорить об этом!»
В отличие от других четырех проигрышных стратегий, которым вообще нет места в здоровых отношениях, я не против конструктивного выражения эмоций. Но я бы посоветовал каждый раз, когда вы собираетесь поделиться с партнером малейшим недовольством по отношению к нему, представлять, что вы поджигаете динамит. В определенных обстоятельствах это может быть очень полезно. Но прошу вас, окажите себе и своим отношениям услугу – используйте данный подход с высочайшей осторожностью.
Четвертая проигрышная стратегия: мстить
«Не грусти – отомсти!» – в шутку учит нас поговорка, без которой лучше было бы обойтись. В начале семидесятых, в пору расцвета культуры смайликов и прочих чудесных символов, один из моих клиентов пришел на сеанс со значком, на котором было написано: «Если по-настоящему любишь – отпусти. Если к тебе не вернутся – догони и убей!» Месть – настолько привычная часть человеческой натуры, что никому из нас не требуется объяснять, что это такое. Однако может быть полезно на минуту задуматься о том, почему она существует – и почему ей так сложно противиться?
Для начала позвольте сообщить: если вы считаете, что никогда не мстите, скорее всего, вы себя обманываете. Возмездие может принимать ярко выраженную форму – скажем, доходить до убийства. Но оно может быть и настолько мелким, что легко не заметить его в своем поведении:
– Милый, ты меня любишь?
– Ага. Подай-ка газету.
Как и контроль, месть бывает прямой, неприкрытой: «Так ты говоришь, что я грубая, Марвин? Вообще-то все считают грубияном тебя. Все твои приятели дружат с тобой только из-за денег».
Но также она может быть непрямой.
– Дорогая, тебе понравилось, как мы вчера занимались любовью?
– Ничего…
В клинической психологии непрямую месть называют пассивной агрессией. Это когда мы завуалированно выражаем свою злость, отказываясь удовлетворять потребности партнера. Своим клиентам я объясняю понятие «пассивная агрессия» с помощью анекдота, который как-то рассказал мне сын-подросток: «Мазохист просит садиста: „Ударь меня!“ Садист, улыбаясь: „Нет!“» Прямая месть: вы говорите или делаете что-то неприятное. Непрямая месть: вы не говоритеили не делаете чего-то, что могли бы. Если первое – грубость, то второе – подлость.
Обычно мы начинаем мстить, когда первые три проигрышные стратегии не срабатывают: «Так, значит? Раз ты не признаешь моей правоты, не даешь себя контролировать, не уделяешь должного внимания моим чувствам, вот тебе, получай!»
Несомненно, самая характерная для мести динамика – нападение из позиции жертвы. В подобном состоянии человек думает так: «Если ты обидел меня, я могу ответить в два раза сильнее без стыда и угрызений совести, я ведь жертва!» Когда вы атакуете кого-либо с подобным чувством, то выступаете в абсурдной роли преступника, который ощущает себя жертвой, даже нападая.
Правда, которую нужно знать о мести, такова: почти все преследователи ощущают себя жертвами. Возьмем крайний пример – мужей, которые избивают жен. Возможно, вы думали, что эти люди в моменты нападения чувствуют силу, власть, доминирование. Но любой специалист, работающий с ними, скажет, что почти всегда такие клиенты, набрасываясь, ощущают себя пострадавшей стороной, потому что партнерша предала, бросила или обидела первой. Например, Орентал Джеймс Симпсон, который несомненно был виновен в избиении жены, а может и в убийстве, имел дерзость называть себя «покалеченным мужем».
Я считаю, что нападение из позиции жертвы – причина девяноста процентов случаев всего мирового насилия. Холодное молчание, недоброе слово, сказанное самым близким, действия разочарованного и обозленного преступника, который чувствует себя вправе нарушить гражданский кодекс, или кажущиеся бесконечными жестокие столкновения между странами или этническими группами, которые не могут договориться… На любом уровне насилие подпитывается праведным гневом жертвы. Научиться сопротивляться нашей жажде мести, какой бы «справедливой» она ни казалась – огромный шаг на пути к жизни без насилия. Может быть, ни вы, ни я не в силах обеспечить мир на Ближнем Востоке или даже прекратить внутренние распри в собственных странах. Но каждый из нас может начать с того, что пообещает себе противостоять соблазнам возмездия и достичь мира в собственной гостиной или спальне.
Мы говорим это своим детям, но так часто забываем сами: даже если кто-то нас обидел, это не дает нам права обижать его. Есть разница между самозащитой и ответным ударом. Мы все это понимаем, это отличие зафиксировано даже на уровне закона. Если на вас напали на улице, ваше неотъемлемое право – обездвижить преступника. Но если, повалив этого человека на землю, вы продолжите избивать его, то привлечь к суду за нападение могут уже вас.
Хотя человеческий импульс ударить в ответ возникает так быстро и естественно, что его сложно контролировать, большинство из нас справляется с тем, чтобы удерживаться от физического насилия. Однако вербально мы разрешаем себе мстить куда чаще, чем нужно. Мы унижаем, высмеиваем, говорим партнеру, что он должен или не должен делать, – все это виды словесного насилия, и в здоровых отношениях им совсем не место. В четвертой главе я расскажу о конкретных способах предотвратить как вербальное, так и физическое насилие. Это специально разработанные техники, защищающие вас от желания мести, а вашего партнера – от вас. Но, как и в случае с «оправданным» негодованием, вы можете начать уже сейчас, пообещав себе исключить месть – физическую и вербальную, прямую и непрямую – из своего поведения. Если вы злы, скажите об этом, но не давайте гневу управлять вашими поступками.
Как ни странно, месть, к которой так склонна наша человеческая природа, в основе своей, при всей своей отвратительности, может скрывать глубоко скрытое желание исцелиться. По существу, каждый наш ответный удар – искаженная попытка коммуникации. Нам хочется показать обидчику, что он заставил нас испытать, чтобы он понял и признал свою ответственность. Работа с этой глубинной потребностью является целью такого развивающегося направления, как восстановительное правосудие. Это подход, при котором жертвы общаются со своими преследователями на специально организованных встречах. Первым он дает возможность восстановиться после травмы, вторым – почувствовать реальную ответственность и по возможности исправить нанесенный вред. Пока политики и юристы реализуют это в общественной жизни, нам стоит научиться тому же самому в личных взаимоотношениях.
Пятая проигрышная стратегия: отстраняться
Подобно мести, отстранение – пятая неэффективная стратегия – может проявляться очень явно, а может быть едва заметным. Оно достигает шокирующего масштаба, когда один из партнеров разрывает брачные узы. Оно нарастает постепенно, когда пара занимается любовью все реже и реже. Иногда отстраненностью мы пытаемся наказать близкого человека, и тогда оно становится формой пассивной агрессии. Но порой отстранение бывает вызвано нежеланием мстить, или страхом перед конфликтами вообще, или недоверием, мешающим близости, или боязнью уязвимости, или ощущением бессмысленности, или же просто усталостью.
Люди могут отстраняться от отношений в целом, все больше и больше отдаляясь друг от друга. Вот как описывала это одна моя клиентка: «Мы с Джоном просто начали вести каждый свою жизнь. У него были свои интересы, у меня свои. Он общался со своими друзьями, я – со своими. И в конце концов просто не осталось ничего, что бы нас связывало».
Но можно также отстраняться в определенных аспектах отношений – например, перестать делиться чувствами или избегать физического контакта. При этом один или несколько из пяти видов близости – интеллектуальной, эмоциональной, физической, сексуальной или духовной – начинают исчезать. Возможно, вы ходите вокруг партнера на цыпочках, опасаясь его непредсказуемости, считая его или слишком хрупким, или слишком вспыльчивым, чтобы разбираться со сложностями, вызывающими стресс. Или же вы отказываетесь поднимать и обсуждать определенный вопрос, скажем, воспитание детей или деньги, потому что «знаете» наперед, что это «ни к чему не приведет».
Разница между отстранением и зрелым принятием
Отказ от конфронтации с партнером из чувства бесплодности всех попыток может выглядеть как зрелое принятие. Ведь отношения не бывают идеальными, и невозможно получить все, чего ты хочешь. Однако настоящее принятие и подобное псевдопринятие разительно отличаются. Если их путать, можно завести себя и свои отношения в море проблем. В истинном принятии есть ощущение выбора. Как я уже говорил, хотя мы все хотели бы совершенных отношений с партнером, который как бы дополняет нас, в реальности именно столкновение несовершенств дарит нам исцеление. В зрелых отношениях, когда становится понятно, что в данный момент ваше желание или потребность не могут быть полностью удовлетворены, какие бы методы вы ни пробовали, вы проводите проверку баланса. Вы спрашиваете себя: достаточно ли моих нужд и желаний удовлетворяются в этих отношениях, чтобы, даже страдая без того, чего я не получаю, стоило продолжать?
Филлис и Дуг: невозможно получить все, что хочешь
Как очень многие женщины – по некоторым оценкам, каждая четвертая – Филлис в юности столкнулась с сексуальным насилием. Дуг знал об этом, когда женился. Он понимал, что это была серьезная травма, последствия которой не могли пройти бесследно. На совместных сеансах его супруга рассказала, что пережила не один, а множество случаев сексуального принуждения – от непристойных прикосновений со стороны дедушки, когда девочке было шесть или семь лет, до группового изнасилования в подростковом возрасте и насилия на свидании во время учебы в колледже. Как и у многих людей, переживших подобное, отношение к сексу у Филлис было связано с крайностями. В ее жизни были периоды гиперсексуальности, однако в близких отношениях она в конце концов начала отстраняться. Как обычно в таких случаях, я работал с этой парой, чтобы помочь женщине обрести чувство контроля и власти в постели. В ближайшее время – и настолько, насколько потребуется – Филлис должна была стать главной в вопросах любви. Она выбирала, когда, где и как, она решала абсолютно все. С моего одобрения она даже экспериментировала, привязывая мужа к кровати, – без садомазохизма и прочей экзотики, а только чтобы обрести полную уверенность в физической безопасности и невозможности никакого принуждения. Я также рекомендовал женщине исследовать собственную сексуальную энергию, к которой она, естественно, относилась с опаской. Она научилась флиртовать с мужем, осознала, что имеет право вызвать возбуждение, но не удовлетворять его, а просто забавляться. Другими словами, она начала восстанавливать то, о чем здоровая женщина даже не задумывается, – способность к сексуальной игре.