Тем, кому небезразличны ее чувства, и кто готов поделиться своими. Когда женщины начали работать наравне со своими мужьями и вышли за границы привычной «домашней» роли, они переписали правила брака и отношений вообще. Парадигма «добытчик/хранительница очага», сформировавшаяся в начале двадцатого века, к его концу отжила свое.
Брак двадцатого столетия был традиционным в том смысле, что семейное счастье, как и много веков до того, определялось тем, насколько муж и жена заодно. Супруги вместе тянули воз брака, встречали плечом к плечу жизненные испытания, растили детей, оплачивали счета, справлялись с войной и лишениями, переживали хорошие времена и плохие. Никто по-настоящему не ждал от долгой совместной жизни любви и страсти, серьезных и возвышенных разговоров и прочей романтической чепухи. Считалось, что романтика – для юности и первых ухаживаний, пока еще ничего не решено, и порой для романов на стороне. Но в новом тысячелетии женщины начали хотеть большего.
Современный брак – это стабильность и строительство общего очага, то есть вся суть семейного союза прошлого поколения – плюс ожидание непрекращающейся романтики: глубоких разговоров, прекрасного совместного времяпрепровождения, восхитительного секса.
Сегодня женщинам недостаточно быть с мужьями заодно, они хотят видеть в муже и друга, и любовника. Брак двадцатого века был товарищеским. В новом времени главная черта брака – близость. Физическая, сексуальная, интеллектуальная, но главное – эмоциональная.
Ложка дегтя в бочке меда: хотя некоторые мужчины будут очень довольны, если их жены останутся в браке столь же соблазнительными и сексуально щедрыми, как в начале отношений, все остальное в списке – особенно эмоциональная близость – вызывает у них недоумение и чувство неполноценности, а иногда кажется прямо-таки обузой. И хотя эмансипация позволяет современным женщинам успешно защищать свои права, она совсем не помогает им построить отношения своей мечты.
От бесправия к личной силе
Деятельность активисток, тренинги ассертивности, группы борьбы с созависимостью дали женщинам новое представление о силе. Один мой клиент-мужчина описал его так: «Я была слабой. Теперь я сильная. Так что проваливай!» По мере того как свободные женщины добивались признания в традиционно мужских сферах, многие из них воспользовались привилегией вести себя так же оскорбительно, как раньше мужчины. Вспомним известную колкость Глории Стайнем: «Мужчина нужен женщине, как рыбе велосипед». А теперь задайте себе вопрос: какую ценность разделяют массовая культура и почти все контркультурные течения, называемые «движение за развитие человеческого потенциала»? Ответ: эта священная идея – индивидуализм. И традиционная психотерапия, и группы «двенадцать шагов», и феминизм, и самые разнообразные духовные практики ставят во главу угла личностный рост – что подразумевает развитие личности, но никак не межличностных взаимоотношений. Боевой клич движения за самореализацию: «Хватит! Я больше не буду это терпеть!» Подобный призыв безотказно работает, заставляя приверженцев той или иной школы воздеть кулаки к небу с криком: «Женщины, вперед!» Но даже если праведный гнев помогает в борьбе с бесправием, он вовсе не приближает к здоровым отношениям. И хотя все вышеперечисленные движения в свое время принесли много пользы, их популярность начала падать именно потому, что женщины это поняли. Пришло осознание, что на самом деле мужчины им нужны, так же как они нужны мужчинам.
У современных женщин есть две стратегии построения отношений: традиционная, которая досталась в наследство от семейной модели начала двадцатого века, и «освобожденная», сформировавшаяся в конце двадцатого века. Ни одна из них не помогает обрести любовь, которую вы ищете и заслуживаете.
В традиционной роли вы молча терпите несчастья, в новой «сильной» роли вы громко критикуете и никого не любите. А если не выбрать ни одну из них, то ваши потребности в принципе не могут быть удовлетворены. Что же тогда делать? К новому типу отношений должна прилагаться карта, которая подскажет, как к нему прийти. Список новых правил, который поможет мужчинам стать более отзывчивыми и эмоционально открытыми, а женщинам – меньше отвергать и более эффективно строить взаимодействие.
Джорджина и Дэн: милая пара
Джорджина одергивает юбку и туго cтягивает в высокий хвост светлые волосы. Она выглядит старше своих тридцати шести. Все еще привлекательная внешность, но время оставило свой след на фигуре. «Так и не похудела после родов, – с улыбкой произносит женщина и похлопывает себя по животу, поймав мой взгляд. – Никак не получается». Джорджина и ее муж Дэн сорока трех лет прилетели ко мне из Далласа в последней надежде спасти свой брак. Один взгляд на них напомнил мне, как я обожаю техасцев. Простота Дэна и чувственность Джорджины здесь, в Кембридже, «политкорректном» центре Массачусетса, – как глоток свежего воздуха. Но я достаточно работал с парами с юга и юго-запада США, чтобы не обманываться: внешняя женственность далеко не означает, что клиентка довольна традиционной ролью хранительницы очага. Что в Техасе, что в Айове, что в Луизиане, будь то девушки из высшего общества или дочки фермеров, представительницы прекрасного пола сильно изменились. Ведь, как пел Боб Дилан, «времена-то меняются».
Дэн ерзает на диване, сидя напротив жены. Та поворачивает голову, чтобы посмотреть на мужа, и приветливая улыбка на ее лице буквально гаснет, уступая место выражению разочарования:
– Дэн замечательный, – сообщает она мне. – Всем он нравится. Люди его обожают. Он веселый, умный, отличный бизнесмен. У нас двое детей. Не жизнь, а мечта…
– Только… – продолжаю я.
– Только я совсем не чувствую себя счастливой, – заканчивает фразу Джорджина. Ерзание на диване напротив усиливается. – Если бы моя жизнь была сериалом, она бы называлась «Мать и три сына».
– Считая мужа? – догадываюсь я.
– Дэн был бы старшим, – отвечает она с широкой улыбкой и отстраненным взглядом. – По крайней мере, в большинстве случаев.
Я поворачиваюсь к мужчине. Высокий, худой, коротко стриженный и хорошо сложенный, он выглядит привлекательно и, как видно, сам об этом знает.
– Она считает вас мальчишкой, – сообщаю я ему.
– А я и есть мальчишка, – соглашается Дэн. В его голосе, неожиданно глубоком и звучном, как у диктора на радио, слышится огорчение.
– Вы не станете возражать?
– Нет, – отвечает он. – Я бы хотел, но… – Фраза повисает в воздухе. Все это выглядит очень мило. На лице мужчины будто написаны открытость и дружелюбие. Со своим техасским загаром и техасскими манерами Дэн словно создан для гольф-клуба. У меня возникает ощущение, что я мог бы провести с ним весь день за неторопливой игрой и непринужденной болтовней.
– Само обаяние, правда? – спрашивает Джорджина, словно прочитав мои мысли.
– Думаю, на вашего мужа невозможно долго злиться, – отвечаю я.
– К сожалению, это лишь дело практики, – вздыхает женщина.
Она страшно устала. За последние несколько лет ее муж обворожил таким образом двух психотерапевтов и священника, которому она доверяла, и никто из них не смог ей помочь. У женщины оставалось мало надежды спасти свой брак. В одном она была права: Дэн действительно был обаятельным. Он унаследовал от отца строительную фирму и увеличил доходы в пять раз. Конечно, он много работал и обладал предпринимательской жилкой. Но главным фактором успеха было то, что людям нравилось с ним работать. Симпатичный, умный, забавный… Никто не мог понять, что вообще может не устраивать Джорджину в таком муже. Люди со стороны не могли видеть, что Дэн, пусть и отличный друг и свой парень, с точки зрения жены не был ни отзывчивым партнером, ни ответственным отцом.
Дэн не делал ничего ужасного. Но постоянные мелкие промахи накапливались и медленно, но верно разрушали брак. Джорджина перечисляет их как по списку. Забыл, что обещал помочь ребенку с домашней работой, и уснул на диване. Обещал быть дома в пять, а пришел в шесть или в семь и даже не позвонил. Заставил девятилетнего сына больше часа ждать у выхода из школы. Штрафы за неправильную парковку, мелкие аварии, нечищеные зубы у детей перед сном, пропущенный прием лекарств, скандалы с сотрудниками, скандалы с ней. Женщина кажется все более измотанной, даже рассказывая мне обо всем этом. Дэн на своей половине дивана выглядит одновременно недовольным и подавленным. Наконец, совсем поникнув под шквалом обвинений, он бормочет: «Ну ладно тебе…»
– Вот почему мы здесь! – вспыхивает Джорджина, показывая на мужа пальцем, как прокурор, подловивший главного свидетеля. – Это все, что он может ответить! – Потом замолкает, наблюдая, какой эффект произвела ее речь. Немного успокоившись, женщина продолжает: – Послушайте. Я ведь не требую от Дэна быть идеальным мужем. Я вовсе не хочу превращаться в мегеру, хотя, по-моему, уже превратилась. Все, что мне нужно, что мне нужно на самом деле, – это ответственность. Ты сделал ошибку, так исправь ее! Вот из-за этого все наши ссоры. Проблема не в том, что он мог бы сделать или должен делать по-другому. Почему-то всегда крайней оказываюсь я, то, как я предъявляю претензии, какая я склочная жена. Так, Дэн? – спрашивает она, как будто тыча пальцем в ссутулившегося мужа. – Ты бы это хотел сказать? Дэн?
– Так значит, вы скандалите? – спрашиваю я, надеясь поразить их своей проницательностью. Но оказывается, что я сильно промахнулся.
– Что вы! Дэн никогда не скандалит, – быстро отвечает Джорджина. – Никогда! Ну, может, очень, очень редко. Мне иногда кажется, что это было бы даже лучше. Нет, он всегда спокойный, добродушный. Сама вежливость! Наш рассудительный Дэн. Это я вечно психую, не правда ли, дорогой?
Долговязый Дэн как будто пытается еще сильнее вжаться в диван. Он смотрит на сиденье так внимательно, словно надеется увидеть в нем потайной ход и сбежать.