– Отсюда вам останется идти только в суд с заявлением на развод, – добавляю я.
Все еще сгорбившись в кресле, Анна поднимает на меня глаза. Ни упавшие на лицо волосы, ни ее красота не мешают заметить все презрение, которым награждает меня этот взгляд.
– Вы думаете, я не знаю? – язвительно произносит женщина.
– Очень хорошо, – я не поддаюсь. – Я надеялся, что знаете.
Некоторое время пообщавшись с Филиппом, я обозначил для себя его диагноз: мальчишка. Я так ему и сказал.
– Многим из нас моногамия не свойственна от природы. Однако открытые отношения обычно не работают. Приходится выбирать из двух зол. Чтобы быть верным, требуются усилия. По-моему, вы не то чтобы изменили. Вам просто не хватило сил, чтобы удержаться.
– Так же как у него нет сил постоять за себя перед отцом, – вмешивается Анна.
Я поворачиваюсь к ней:
– Вы считаете, что мне нужен помощник?
Женщина робко мотает головой. Я возвращаюсь к разговору с ее супругом:
– На самом деле вам действительно нужно развивать характер.
Филипп послушно кивает.
– С той женщиной…
– С ней все позади, – торопливо возражает мужчина.
– С вашим отцом…
– С ним точно не все позади, – вставляет Анна, не в состоянии сдерживаться.
– И с вами, Анна, – заканчиваю я.
Это, кажется, задевает ее. Она снова бросает на меня взгляд из-за густых свешивающихся прядей, несомненно осознавая обезоруживающий эффект своей красоты.
– Я всегда… – она сбивается… – Я всегда говорила…
– Будьте осторожны, – я не даю ей закончить фразу. – Осторожней со своими желаниями, Анна.
К работе над собой Филипп проявил не меньшие способности, чем к бизнесу. Очень скоро он начал понимать последствия своей молчаливой уступчивости. «Я только пытался сделать так, чтобы все были довольны…» – грустно вздыхает он на одной из консультаций.
– И у вас очень хорошо получалось, – признаю я.
Филипп был героическим «послушным» ребенком, который рос, отрекаясь от собственных потребностей ради блага всех окружающих. Но теперь он понял, что любые чрезмерные усилия не обходятся нам даром. Обратная сторона мученичества – подспудная жажда мести. За годы семейной жизни мужчина мог устроить себе сколько угодно тайных связей на стороне, о которых никто не узнал бы. Но он этого не сделал. Горькая правда в том, что скандальная история, разыгравшаяся в семье Филиппа, была его бессознательной декларацией независимости. Криком души: «К черту вас всех!» Травма, которую это нанесло его дочери, – лишь побочный эффект.
Ощущая поддержку, Филипп сумел вырваться из-под власти эксплуатирующего его отца и основать собственную компанию. Разумеется, страхи мужчины оправдались, и без крови не обошлось. Также Филипп помирился с дочерью, начал управлять своим рабочим временем и чаще «присутствовать» дома, о чем Анна просила столько лет. Кто-то мог бы подумать, что теперь женщина почувствует себя на седьмом небе от счастья. Однако, как и можно было ожидать, этого не произошло. На самом деле, чем больше Филипп старался добиться близости в отношениях, тем ужаснее жена обращалась с ним.
– А что не так? – выкрикивает она риторически на одной из наших последующих встреч. Она обращается ко мне, но при этом не сводит глаз с мужа. – Несколько жалких подачек мне и дочке, которых мы дожидались годами, и теперь я должна…
– Должна что? – перебиваю я. – Должна это оценить? Быть благодарной?
Мой выпад только усиливает ее гнев.
– И что? – она поворачивается к мужу. – Значит, ты там кувыркался с этой…
– Анна! – умоляюще произносит Филипп.
– Ой, прости! – в каждом слове женщины слышен сарказм. – Я должна была сказать «занимался любовью»? «Поддался чувствам»? «Запутался»? «Искал себя»?
– Дорогая, пожалуйста…
– И ты думаешь, что это просто пройдет? Вот так, по щелчку? – она щелкает пальцами. – Только оттого, что ты вдруг стал хорошим мальчиком?
– Анна! – вмешиваюсь я. – Вы вообще не слышите Филиппа. Вы за своим негодованием как за стеной.
– Вы еще посыпьте его лепестками роз! – фыркает в ответ красавица.
– Могу поспорить, что весь ваш гнев и сарказм появились еще до измены мужа. Это так? – Я поворачиваюсь к Филиппу и повторяю вопрос:
– Так?
– Нет, – мужчина устало качает головой.
– Я думаю, Анна, вы так злитесь на мужа периодически… уже сколько лет? – Я перевожу взгляд на мужчину. Он как будто колеблется, но наконец решается:
– Много… – признается Филипп. – Десять, двадцать… Все время, пока мы…
Я физически ощущаю, как в женщине поднимается ярость, словно огромная жаркая волна.
– Теперь-то вы понимаете, Филипп, – спрашиваю я мягко, – что выбрали себе в жены своего «папу»?
– Как вы смеете?! – взрывается Анна, но практически моментально берет себя в руки, снова прячась за обжигающе-ледяной маской сарказма. Миг – и она улыбается:
– Получается, теперь ответственность за его похождения на мне? Так по-вашему? Я сама толкнула его в объятия другой женщины?..
– Анна! – останавливаю я ее. – Может, хватит уже?
– Прошу прощения? – теперь уже она теряет самообладание и начинает лихорадочно собирать вещи, ее руки дрожат.
– Анна, – уговариваю я, видя, что она встает.
– Это невозможно… Это просто… – женщина в таком состоянии, что не может закончить мысль. Она направляется к выходу.
– Все хорошо, – я делаю новую попытку. – Дайте себе несколько минут, чтобы успокоиться…
– Вы сошли с ума! – сообщает она мне.
– Анна! – окликает жену Филипп.
– Послушайте, – торопливо вставляю я, прежде чем она успеет выйти. – Если вам важен ваш брак…
– Только не с вами! – обрывает она меня. – Не в таком тоне. Я просто… – Женщина берется за ручку двери.
– Анна, – Филипп тоже встает. – Анна! – вдруг кричит он. – ВЕРНИСЬ И СЯДЬ НА МЕСТО!
Мы все замираем, а воздух, кажется, вибрирует. Такое ощущение, что здесь прозвучал выстрел. Филипп дышит тяжело и шумно. Никто не двигается. Анна медленно поднимает глаза на мужа, и я вижу, что она замечает в них то же новое выражение, которое открылось мне. Иногда самые неисправимые мальчишки неожиданно превращаются в мужчин.
– Хорошо, – произносит она, возвращаясь на свое место на диване. – Хорошо, Филипп. Я здесь. Чего ты от меня хочешь?
Он садится напротив и смотрит жене в лицо.
– Все, что ты сказала обо мне, – правда. – Мужчина придвигается ближе к супруге. – Я ничего не отрицаю. Только сейчас я… я начинаю учиться любить тебя…
Женщина ничего не отвечает. Мы ждем, затем Филипп продолжает:
– Но теперь твоя очередь, дорогая. Ты должна научиться отвечать мне любовью.
Анна не двигается и не произносит ни звука, но по ее щекам бегут слезы.
– Так ты считаешь… – наконец мягко произносит она, – ты правда считаешь, что после всего, что было, я должна учиться любить тебя?
Филипп делает глубокий вдох.
– Да, – мужественно отвечает он. – Да, я так думаю. По-моему, тебе нужно учиться, так же как и мне. Я был эгоистом, а ты не сдерживала свой гнев. Никто из нас не проявлял любовь так, как это нужно.
На какое-то время женщина задумывается. Наконец, она отвечает со вздохом:
– Тогда помоги мне понять. Скажи, в чем проявлялась моя нелюбовь к тебе все эти годы? Все эти долгие и мучительные годы…
Я останавливаю ее с улыбкой:
– Попробуете ответить иначе, Анна?
Не глядя на меня, она поджимает губы, с видом задиристым и раздраженным, но в то же время понимающим. Однако, когда женщина поворачивается к мужу, от этого выражения не остается и следа. В ее лице открытость и беззащитность. Она протягивает руку и прикасается к мужчине.
– Я буду учиться, – просто говорит она, подкрепляя свои слова мягким кивком. – Как ты скажешь, Филипп. Я обещаю, что научусь отвечать тебе любовью.
– Спасибо, милая… – он наклоняется вперед и целует плачущую жену в лоб. – Ты так дорога мне… Так дорога!
– Хотите, чтобы Филипп вас обнял? – спрашиваю я Анну. Она кивает, и муж заключает ее в объятья.
– Все хорошо, – шепчет он сквозь ее спутанные волосы и беззвучные слезы. – Теперь все хорошо, Анна. У нас все будет в порядке.
Филиппу стоило многих усилий научиться стоять за себя. А его жене потребовалось не меньше, чтобы позволить ему это. Иногда иметь что-то сложнее, чем получить. Больнее и страшнее.
Почему с этим больше сложностей у женщин?
Представим, что мужчина принял всерьез то, о чем его попросили, и начал стараться исполнять просьбу, даже если сначала это получается не очень хорошо. Думаете, большинство женщин бросится в объятья любимого со словами: «Спасибо, дорогой!»? Вовсе нет. Многие женщины, подобно Анне, реагируют на попытки партнера обесцениванием. Это принимает разные формы. Слишком мало и слишком поздно. Или: не совсем то, что нужно. Или: на самом деле он этого не хочет. Или еще, мое любимое: он делает это только потому, что я ему сказала. Может быть, пример Анны и Филиппа экстремальный, но он хорошо иллюстрирует то, через что проходим мы все на пути построения великолепных отношений.
Правило: вопреки нашим ожиданиям, прогресс приносит не только радость, но и тревогу. Шаг навстречу близости, который делает один из партнеров, так или иначе требует, чтобы другой принимал это с большей открытостью и уязвимостью. А это может быть некомфортным.
Почему так непросто сказать партнеру «да»?
Если ваша реакция на перемены в поведении близкого человека, когда он начинает давать вам то, о чем вы просили, – тревога, тому есть две причины:
– в ваших отношениях с партнером недостаточно доверия;
– вы не доверяете отношениям в принципе.
Травма брака
В союзе, которому долго сопутствовала неудовлетворенность, партнер, жалующийся на другого, часто возводит вокруг себя стену недоверия. И возможно, он не захочет быстро ее разрушить, потому что боится разочароваться. После того как ваши надежды столько раз обманывали вас, вы можете чувствовать себя полным идиотом при мысли начать надеяться снова. Но в этот момент вам нужно принять осознанное решение. Если вы правда считаете, что партнер безнадежен, то вероятно, стоит закончить отношения. Но если вы говорите, что хотели бы исправить ситуацию, то нужно выйти из-за стен – каким бы естественным ни было желание прятаться за ними – и помочь близкому человеку.