— Что же случилось, Изабелла? — спросила Сьюзан. — Ваша матушка сказала, вы хотите мне что-то показать. Это связано с лечебницей, где работал мой отец?
Иззи сглотнула и выпрямилась.
— Да, я…
В эту минуту энергичная официантка принесла Пег и Иззи заказанные напитки. Она поставила их на стол и взглянула на Сьюзан.
— Принести вам попить, пока вы смотрите меню? — спросила она.
— Да, будьте добры, — ответила Сьюзан. — Чашку чая, пожалуйста. С лимоном.
— Сейчас будет, — кивнула официантка и удалилась.
— Можно я скажу кое-что, прежде чем мы начнем? — обратилась к Сьюзан Пег. — Задам пару вопросов. На всякий случай, чтобы не было недопонимания.
Сьюзан улыбнулась.
— Да, разумеется.
Пег откашлялась.
— Я не родная мать Иззи, а опекунша, — сказала она. — Не помню, говорила ли я вам об этом.
Сьюзан растерянно нахмурилась. Затем ее лицо прояснилось, и она сказала:
— Верно, вы упомянули об этом по телефону.
— К сожалению, родная мать Иззи недавно умерла.
— Какой ужас, — искренне произнесла Сьюзан. Она посмотрела на Иззи, словно желая ее подбодрить. — Деточка, я тебе очень сочувствую. Я тоже потеряла мать. Она умерла сразу после моего рождения.
— Я знаю, — кивнула Иззи, — а потом вас удочерили.
Пег заерзала и выразительно посмотрела на нее. Может, не стоит забегать вперед? Но Иззи была не в силах сдерживаться. От желания быстрее рассказать Сьюзан правду о Кларе и Бруно ее потряхивало, словно она сунула палец в розетку. Иззи вытерла ладони о брюки и чинно сложила руки на коленях.
— Откуда вы знаете? — удивилась Сьюзан. Она подозрительно посмотрела на Пег. — В чем дело?
— Извините, пожалуйста, — сказала Пег. — Иззи немного нервничает. Я надеялась, что вы вспомните о своей матери, когда мы скажем о том, что мать Иззи умерла.
— Почему вы просто не спросили? — сказала Сьюзан. — Я думала, вы хотите что-то узнать об Уилларде и моем отце.
— Мы все вам объясним, — заверила Пег. — Обещаю. Но сначала нам нужно еще кое-что уточнить.
Сьюзан вздохнула.
— Хорошо, — согласилась она. — Что именно?
— Что вам известно о вашей родной матери?
— Только то, что рассказывала мне приемная мать. Она была пациенткой Уилларда.
— И все? — спросила Пег.
— Отец не разрешал нам об этом говорить, — сказала Сьюзан. — Я лишь знаю, что моя мать была его пациенткой. Она умерла при родах, когда я появилась на свет. Лет пятнадцать назад, после смерти приемной матери, я пыталась найти о ней сведения, хотя не знаю ее полного имени. Но мне не разрешили ознакомиться с документами, несмотря на то что я родственница бывшей пациентки.
Сьюзан, наморщив лоб, покачала головой.
— Все это очень странно. Они даже не сказали мне, в какой могиле похоронена моя мать, чтобы я могла ее навестить.
Иззи подалась вперед. Внутри у нее все трепетало.
— У вас были хорошие отношения с приемным отцом? — спросила она.
— А это здесь при чем? — удивилась Сьюзан, наклонив голову набок.
Пег побарабанила по столу, давая знак Иззи не торопиться.
— Я понимаю, почему Иззи об этом спросила, — заметила она, — но давайте все по порядку. — Пег взглянула на Иззи, призывая ее к терпению, и продолжила: — Значит, вы всегда хотели больше узнать о родной матери?
Сьюзан пожала плечами.
— Конечно, — сказала она. — По-моему, всем интересно, кем были их родители. — Она положила холеные руки на край стола и вздохнула. — Впрочем, если честно, в молодости я старалась об этом не думать. Меня пугала мысль о том, что мать была душевнобольной. С возрастом я поняла, что этот страх во многом повлиял на важные жизненные решения, которые я принимала. Моя приемная мать не понимала, почему я не хочу выходить замуж и иметь детей. А я не знала, как объяснить ей, что боюсь…
— …передать детям дурные гены, — перебила Иззи.
— Абсолютно верно, — несколько удивленно подтвердила Сьюзан. — Я понятия не имею, какая болезнь засела в моей ДНК. И я не решалась спрашивать у приемного отца. Он был очень заботливым, но довольно вспыльчивым. Когда я немного подросла и решила расспросить его о родной матери, он буквально вышел из себя и запретил мне впредь это делать. Мать спрашивать было бесполезно, потому что она во всем подчинялась ему. К тому же я не хотела ее обижать или расстраивать. Она была очень слабым и чувствительным человеком.
— Вам было бы интересно узнать, что случилось с вашей родной матерью? — спросила Пег. — Даже если это не совпадает с тем, что рассказывал вам отец?
Сьюзан побледнела. Она пристально смотрела на Пег. В этот момент к столику подошла официантка. Она поставила на стол белую кружку, миниатюрный серебристый чайник и блюдце с лимонными дольками, потом полезла в передник за блокнотом и ручкой. Иззи застонала про себя.
— Не могли бы вы оставить нас на несколько минут? — попросила Пег.
Официантка закатила глаза и отошла.
— Не понимаю, — произнесла Сьюзан. — Откуда вам что-то известно о моей матери?
Пег стала рассказывать о своей работе в музее. Она описала проект, посвященный Уилларду, объяснила, что работа Иззи состояла в том, чтобы описывать содержимое чемоданов и сундуков. Когда Пег упомянула, что они получили доступ к документам, Сьюзан широко раскрыла глаза и подалась вперед, словно боялась пропустить хоть одно слово.
— Иззи много знает о вашей матери, — сказала Пег. — Даже больше, чем я. Она очень хотела встретиться с вами, рассказать, что случилось с вашими родителями.
У Сьюзан вытянулось лицо, и она откинулась на спинку кресла.
— С моими родителями? — нахмурившись, переспросила она. — Отец не знал, от кого забеременела моя биологическая мать.
Иззи втянула воздух.
— Простите, — перебила она, — но это неправда. Доктор Роуч все прекрасно знал.
— Как это понимать — «все»? — удивилась Сьюзан. — Пожалуйста, расскажите, что вам известно, не мучайте меня.
— Прежде всего, — сказала Пег, — я хочу, чтобы вы знали: я не считаю, что ваш приемный отец хотел причинить вред вам или вашей биологической матери. В те времена душевные болезни лечили по-другому, да и отношение к ним с тех пор поменялось. Он просто делал то, что от него требовалось. Но почему он решил оставить в больнице вашего настоящего отца… это другое дело.
— Вы утверждаете, что моего отца тоже лечили в Уилларде? — спросила Сьюзан. У нее дрожал подбородок. Она сжала губы и заморгала, чтобы сдержать слезы. — Слава богу, что я прислушалась к интуиции и не стала заводить детей!
— Нет, — сказала Иззи, качая головой. — Все не так.
Она потянулась через стол и дотронулась до руки Сьюзан. Удивительно — она утешает почти незнакомую женщину! Второй рукой Иззи достала из сумки фотографию.
— Разрешите, я вам что-то покажу.
Она положила на стол черно-белый снимок.
— Это Клара Элизабет Картрайт и Бруно Моретти, — срывающимся голосом пояснила она. — Ваши родители. И, можете мне поверить, они не были сумасшедшими.
Сьюзан наклонилась вперед и дрожащими пальцами взяла фотографию.
— Какие они красивые, — благоговейно произнесла она, прижимая руку к губам.
— Вы на них очень похожи, — откликнулась Пег.
— Бруно пытался вызволить Клару из Уилларда, — продолжила Пег, — но его тоже забрали в больницу.
— Зачем? — поразилась Сьюзан.
Пег взглянула на Иззи. Они договорились не торопиться и не рассказывать Сьюзан свою версию, согласно которой доктор Роуч объявил Бруно сумасшедшим, чтобы тот не узнал, что он взял его ребенка себе. Не стоит обрушивать на Сьюзан такую шокирующую новость. Кроме того, они не были стопроцентно уверены, что это так.
— Мы точно не знаем, — ответила Пег.
— Его выпустили оттуда?
— Мы точно не знаем, что случилось, потому что понятия не имели, что он тоже был пациентом Уилларда, — пояснила Иззи. — Иначе мы бы поискали его документы, когда получили доступ в архивы.
— Возможно, нам еще представится такой шанс, — предположила Пег, — но, если честно, я в этом сомневаюсь.
— Картрайт… — произнесла Сьюзан, похлопывая себе по подбородку. — Мне знакомо это имя. Генри Картрайт и его жена погибли во время пожара в тоннеле Холланда. Мне тогда было двадцать лет. Все журналисты трубили об этом, потому что он был знаменитым банкиром.
— Это ваши бабушка и дедушка, — сказала Иззи.
Сьюзан вскинула брови.
— Откуда вы знаете?
Иззи набрала в грудь воздуха, достала из сумки блокнот и положила его стол.
— Здесь все написано, — объяснила она. — Это дневник вашей матери.
Сьюзан ахнула и осторожно дотронулась до зеленой кожаной обложки. Она открыла дневник и пробежала взглядом по первым строчкам.
— Оставьте его себе, — предложила Пег.
Сьюзан долго молчала, потом взяла дневник и прижала его к груди.
— Спасибо вам большое, — поблагодарила она, улыбаясь сквозь слезы. — Даже не знаю, как вас благодарить!
Она снова взяла фотографию. У нее дрожали губы.
Иззи кашлянула.
— Это еще не все, — сердце, казалось, вот-вот взорвется. — Ваша мать не умерла при родах. В прошлом году Уиллард закрыли, и ее перевели в дом престарелых в Итаке.
Сьюзан уронила фотографию и прижала руку ко рту. Глаза у нее стали большими, как блюдца.
— Может, когда вы прочитаете дневник, — продолжила Иззи, — вы захотите ее навестить?
ГЛАВА 24ИЗЗИ И КЛАРА
Несмотря на то что День благодарения праздновали три недели назад, стены и окна дома престарелых в Итаке до сих пор украшали фигурки оранжевых индеек и первых переселенцев в черных шляпах. Иззи вместе с Пег и Сьюзан шагала по душным коридорам за молоденькой медсестрой в розовой униформе. На лбу у Иззи выступил пот. Она сняла куртку и повесила на руку. Надо было надеть что-нибудь полегче. Воздух был пропитан застарелым запахом куриного супа, вареной картошки, хлорки и мочи. К ним, шаркая ногами, приблизился старик. Его заскорузлые руки сжимали две трости на четырех ножках, а пятнистая от возраста голова покачивалась над тоненькой шеей. Иззи смотрела прямо перед собой, чтобы не видеть в комнатах больничные койки, ходунки и седых старух в инвалидных креслах, не спускающих взгляда с орущих телеэкранов.