Вечером того же дня Александер пригласил меня на просмотр фильма, я пошел, благо был свободен. Александер встретил меня у ворот посольства; я обратил внимание на то, что многочисленные зрители проявляли нескрываемый интерес к нашей паре. Прощаясь, Александер сказал, что у них в клубе фильмы показывают регулярно, и я, если захочу, могу этим воспользоваться: он приглашает.
Наутро по делийскому радио передали сообщение, что, возвращаясь из Симлы на машине, разбился заместитель верховного комиссара Великобритании Александер…
Таким недолгим было наше знакомство.
Эпизод пятый. Конфликт в Гималаях.
История неоднократно преподносила сюрпризы. Но чтобы случилось так, когда буквально день в день, в разных частях мира и независимо друг от друга начались и завершились два судьбоносных международных кризиса, – явление уникальное.
Это произошло в октябре-ноябре 1962 года. Карибский кризис, поставивший СССР и США на грань ядерной вой ны, мог иметь катастрофические последствия для всего мира. Потребовался месяц, чтобы руководители двух сверхдержав нашли компромиссное решение. Мир вздохнул с облегчением. Но потрясение было столь глобальным, что дебаты по поводу исключения ракетно-ядерного оружия из средств разрешения международных конфликтов продолжаются до сих пор. В них приняли участие государственные деятели, дипломаты, военные теоретики, политологи, историки, представители общественных организаций. Вряд ли найдется учебник истории ХХ века, в котором не упоминался бы Карибский кризис и не анализировались его уроки.
Меньше «повезло» с вниманием мирового сообщества к разразившемуся в те дни китайско-индийскому пограничному конфликту, чреватому началом полномасштабной войны между двумя крупнейшими странами. С учетом того «веса», который принадлежит этим восходящим сверхдержавам в современном мире, было бы исторически несправедливым оставить в тени Гималайский кризис (назовем его так).
Настоящие заметки не претендуют на историческое исследование. Но поскольку мне довелось быть свидетелем и в какой-то мере участником событий тех дней, предлагаемые воспоминания очевидца могут представлять интерес для читателей.
Утро 21 октября начиналось обычно: яркое солнце, чистейшее голубое небо, как будто вымытое только что закончившимися муссонными ливнями, редкая в здешних местах прохлада. Чудесный день! При входе в посольство дежурный комендант вместо обычных приветствий неожиданно предлагает пройти прямо к послу на совещание. Приглашение необычное. Как правило, дипсовещание у посла проходило через час после начала рабочего дня, с тем чтобы дипломаты могли ознакомиться с закрепленными за каждым источниками информации (в основном печатными) и сделали сообщения на утреннем совещании. Значит, что-то случилось.
Когда все собрались, посол И. А. Бенедиктов, явно чем-то озабоченный, начал «без разминки»:
– Некоторые уже знают из вечерних или утренних новостей индийского радио, что подразделения армии КНР перешли вчера границу с Индией на отрезке от 400 до 600 километров и углубились на индийскую территорию на 20–60 километров. Со своей стороны радио Пекина сообщило, что вчера индийские войска внезапно вторглись на территорию Китая, но получили должный отпор и были отброшены за линию границы в Гималаях на всем ее протяжении. Кому верить? Идет ли речь о начавшейся войне? Если так, то кто ее начал и с какими целями? Обстановка чрезвычайная. Нам надлежит в кратчайший срок выяснить ситуацию и доложить свои оценки в Москву. Соответствующий запрос уже получен.
Далее посол перешел к выдаче заданий. Первое же досталось мне:
– Леонид Иванович, как нам сообщили, в 10 утра на чрезвычайном заседании парламента выступит Неру. Немедленно отправляйтесь в парламент, внимательно выслушайте Неру – все, что касается конфликта с Китаем, и без задержки возвращайтесь в посольство и доложите мне.
Через минуту я уже ехал по пустынному Чанакиапури (дипломатический анклав в Дели), минуя огороженное кирпичной стеной посольство КНР. Там, как всегда, было тихо и спокойно, без каких-либо признаков враждебности. Иное творилось в парламенте. Я был первым в дипломатической ложе, метрах в пяти от трибуны, с которой обычно выступал премьер-министр. Заседание еще не началось, но зал был заполнен депутатами и буквально бурлил. Все что-то кричали, скандировали неразличимые в общем шуме лозунги, активно рассекали воздух сжатыми в кулак руками, нередко имитируя потасовку.
Наконец ровно в десять как-то незаметно появился Дж. Неру. Обычно зал встречал его появление аплодисментами и приветствиями, по крайней мере конгрессистское большинство. На этот раз, к моему удивлению, получалось «все наоборот». Шум еще больше усиливался, но приобрел определенную направленность – против молчаливо стоявшего понурого Неру. Странным казалось, что с протестами и выкриками вместе с оппозицией активно выступали депутаты в белых «гандийских» шапочках (признак принадлежности к правящей партии «Нацконгресс»). Кстати, такая же шапочка была на голове и у Неру.
Неру несколько раз пытался начать говорить, но каждая его попытка тонула в новом взрыве возмущения. Прошло минут 20, пока страсти несколько улеглись и Неру удалось овладеть аудиторией. Он использовал свой обычный прием опытного оратора: заговорил тихим, спокойным голосом, разъясняя что-то присутствовавшим. Чтобы услышать его слова, зал притих, и Неру уверенно и твердо стал излагать свое видение ситуации. Для краткости сведем его выступление к следующим положениям.
Произошедшее на границе с Китаем явилось для него лично полной неожиданностью. Индия до последнего дня сохраняла дружеские отношения с КНР, основанные на совместно разработанных и признанных принципах Панча Шила.
В отношении оспариваемого Китаем участка границы в Гималаях правительство Индии считает, что после включения Тибета в состав КНР граница по-прежнему определяется линией Мак-Магона. Иного международно-правового регулирования этого вопроса на сегодняшний день не с уществует.
КНР не объявляла войну Индии, и мы не видим основания, чтобы сделать это первыми. Наоборот, наша задача в сложившейся обстановке – избежать никому не нужной войны, разрешить конфликт исключительно путем мирных переговоров. Индия готова незамедлительно вступить в такие переговоры. (Произнесено в ответ на требование с мест: «Немедленно объявить КНР войну!»)
КНР не объявляла о разрыве дипломатических отношений с Индией, и нам не следует подобным шагом осложнять обстановку. Более того, Неру считал, что наличие в Дели действующего посольства КНР дает возможность поддерживать постоянный контакт и вести переговоры с официальным представительством Китая. (Произнесено в ответ на требование с мест: «Немедленно разорвать дипломатические отношения с КНР!»)
Объявление всеобщей мобилизации Неру полагал нецелесообразным, поскольку такие меры обычно рассматриваются как стремление государства к наращиванию вооруженных сил с целью развертывания крупномасштабных военных действий. Индия таких целей не ставит, особенно исходя из существующей на сегодня обстановки.
Правительство Индии твердо выступает за сохранение статус-кво на границе с КНР в Гималаях. Оно не видит оснований для пересмотра этой границы, тем более – для ее фактического изменения в одностороннем порядке с использованием силы. Возникшие сомнения и разногласия могут и должны быть разрешены исключительно путем переговоров. Другого пути нет.
В заключение Неру повторил свое видение отношений между Индией и КНР (как представляется, ранее сформулированное в письме индийскому послу в Пекине Паниккару[8]).
Все выступление Неру продолжалось менее получаса. Несмотря на выкрики, протесты и требования из зала, он вел себя спокойно и уверенно, говорил в свойственной ему манере, не повышая голоса. Правда, выглядел он на этот раз расстроенным, озабоченным и несколько подавленным. Закончив речь, Неру со словами «надо многое сделать» повернулся и вышел из зала. Вслед ему неслись выкрики, проклятья, требования решительных действий против агрессора и т. п., но его это не интересовало. Я тоже понял, что главное позади, и поспешил с докладом к Бенедиктову.
Когда машина приблизилась к посольству КНР, обстановка там уже изменилась: у ворот собралась протестующая толпа в несколько сот индийцев, и во избежание возможной задержки я рекомендовал шоферу ехать в объезд, мимо посольства США.
В кабинете посла продолжалось (или возобновилось?) совещание. Стоя у развешенных карт, военный атташе генерал А. Д. Епанчин докладывал о расхождениях начертания границы в Гималаях. Посол спросил:
– А чем вы можете объяснить эти расхождения?
– Дело в том, – ответил Епанчин, – что эта граница никогда не демаркировалась на местности, да и вряд ли возможно осуществить геодезическую съемку в условиях покрытых снегом гор.
Посол обратился к заместителю военного атташе полковнику Н. А. Коряковскому:
– Вы недавно побывали в этом районе, хотелось бы знать, что думают местные жители по поводу прохождения границы.
Коряковский, всегда склонный пошутить, на этот раз был серьезен:
– Это трудный вопрос. Если спросить местного жителя, где проходит граница между Индией и Китаем, то в этом вопросе для него оказываются непонятными три слова: граница, Индия и Китай. Все, что они могут сказать, так это то, что после сезона дождей они перегоняют стада с гор в долину, а когда наступает жара и засуха, то гонят скот на горные пастбища.
Разобравшись таким образом с прохождением линии Мак-Магона, посол обратился ко мне:
– А что привез нам Леонид Иванович из парламента?
Я коротко доложил о выступлении Неру и о реакции парламентариев. Посол внимательно выслушал меня не перебивая и, по-видимому, остался чем-то недоволен. После небольшой паузы он сказал:
– Какая-то односторонняя оценка вытекает из вашего доклада. Индия, выходит, как бы ни при чем, а во всем, по-видимому, виноват Китай. Мы не должны принимать мнение одной стороны как единственно верное. Не забывайте, что КНР – наш стратегический союзник, что договор о дружбе и сотрудничестве от 14 февраля 1950 года действует и определяет характер отношений между нашими странами. Ну а сейчас поспешите составить телеграмму в Центр о выступлении Неру с учетом сказанного мной. Мы же продолжим совещание.