Конечно, можно всем торговать, продавать, покупать. Но есть ресурсы восстановимые (хлеб, например) и теряемые безвозвратно (газ, нефть). Об этом уже пишут, и как не писать?! Что поделаешь — снова Ю. Черниченко (Черниченко Ю. Свой хлеб // Новый мир. 1985. № 8).
Ведь когда мы теряем из-за неистребимой ведомственной, министерской волокиты наши технические идеи, а потом их, одетые в металл и пластик, покупаем за границей (см.: Лынев Р. Потерявши — платим // Известия. 1985. 6 авг.), мы платим не чем-нибудь, а невосстановимым, то есть из кармана наших потомков.
Людям будущего в копеечку влетит наш сегодняшний бюрократ!
Вот мы все о других. Ну, а роль и миссия наша, литературы? Наше участие или соучастие каково?
Да, с гордостью можем вспомнить и напомнить, что это «мы» (а точнее — Сергей Залыгин) подставили ножку энтузиастам Обской низины (а заодно и тюменской нефти). Вместо того чтобы привычно и, как писателям положено, саккомпанировать на поэтической лире захватывающим планам и деяниям. Может быть, с гордостью будем когда-либо вспоминать усилия и озабоченность писателей судьбой северных рек, может быть… И то, что им дело было и до русской «сильной» пшеницы, и до белорусских болот и дубрав, до сохранности украинского и русского чернозема или рукотворных льно-пожаров на Вологодчине…
Фу, какая приземленность! Да, именно при-земленность. А мне почему-то не очень верится, что без нее возможен сегодня стоящий писатель. Это качество действительно роднит сегодня разнонациональных писателей Залыгина и Айтматова, Распутина и Козько, Астафьева и Друцэ, Гончара и Черниченко, Быкова и Матевосяна, Белова и Брыля, Адамчика и Чигринова, Семенова и Сипакова, Стреляного и Стрельцова, Носова и Пташникова.
Писатели эти решительно отстраняются от соучастия в «войне с природой» (даже под видом «преобразований»), потому что, как и в любой другой глобальной войне, победы и здесь быть не может, а лишь самоубийство — для всех.
Думаю, что кое-кто из воителей на реках и в лесах, все еще чувствовавших себя неуязвимыми, посмотрев и послушав теледиалог Залыгина с Распутиным, их требование и обещание памятники ставить разорителям и погубителям природы (но только «головой вниз»), а еще больше — прочтя материалы «Круглого стола», организованного «Нашим современником» (1985. № 7), вполне могут даже обидеться, жаловаться: им объявляют войну!
Ну что ж, кажется, что сегодня это единственно допустимая и разумная война.
Кстати, о памятниках. Их бы и некоторым писателям ставить, такие же. Если бываете в Крыму, на каждом шагу можете увидеть запаханные виноградники. И сюда пришла, прорвалась филлоксера, корневая зараза, когда-то разорившая виноградарей Европы. Но Крым оберегал себя — строжайшими санитарными кордонами. Более ста лет успешно удерживал оборону наш «зеленый крест».
Но разве устоять ему было перед пафосом, энтузиазмом кликнувших клич: «Превратим Крым в край садов и виноградников!» Дружно подхваченный и бряцающими на лирах. Идея хорошая, но если бы по-деловому, с оглядкой на «зеленый крест», на эту самую филлоксеру. Но не до того было, все (и литература) — наперегонки. То самое: давай, давай! И примчались. Как и во многих других делах и случаях.
Нет, тут возможна и экономия: писателям-бряцателям памятники, пожалуй, ставить не обязательно. Они сами себе ставят. Река загублена, но поэма-то осталась. Чем не памятник? Море сгнило — все помнят фильм. Залив умертвлен — живет роман.
Но прежде бывало (будем справедливы) — люди действительно не ведали, что творят. И как аукнется. Чем отзовется их «романтика» борьбы с «дикой природой». Сегодня же…
Каждую (каждую!) минуту 50 гектаров леса уничтожаются. Почти половина из них — тропического. Где-нибудь по Амазонке, а это значит, вместе с флорой гибнет и уникальная фауна.
Словно донесения, реляции с места затяжных, неутихающих боев (а война-то, оказывается, «мировая», планетарная!). Согласно «стратегическим данным», если и впредь столь же успешным будет наступление на природу, через каких-то 20―30 лет исчезнет 50 % видов растительного и животного мира. Вот насколько сузится плацдарм живой жизни, без которого и человеку на планете не удержаться.
Как не вспомнить тут кое-кому казавшиеся интеллигентски-наивными швейцеровские призывы к благоговению перед всем живым. Сегодня это уже не «роскошь духа», такая бережливость, благоговение, а условие выживания самого человека. В связи с этим как не радоваться, что кто-то где-то (например, в школах подмосковного Пущина) детей учит быть людьми через добрые дела на природе, пробуждая в них «доброту сильного», сострадание, сопереживание любому деревцу-листочку, жучку-букашке.
Транснациональные корпорации, протягивающие ненасытные щупальца к мировым запасам земных недр и безжалостно отравляющие все и вся, рвущие в клочья озонный щит над планетой продолжающиеся ядерные испытания, как и любые ракетные игрища в космосе (а что последует, если «стратегическая оборонная инициатива» Рейгана перейдет в стадию испытательных ядерных взрывов на космической высоте!), — так вот, побочный продукт всей той «деятельности» — фосген и другие ядовитые газы, знакомо именуемые БВО (боевые отравляющие вещества)! Ученые с тревогой замеряют их и отмечают возникновение и наличие в атмосфере газов, доселе неизвестных. На земле комбинируют бинарные и тому подобные БВО — для «противника», «для империи зла». А там, на высоте, возникают, копятся — для всех. Человечество уснет, даже не заметив! — предупреждают ученые. И снова роковая цифра — 30 лет или чуть больше.
Хватает и без того традиционных причин, поводов для взаимных обвинений, конфликтов, чтобы еще и экологические претензии излишне заострять, вытаскивать наверх. И все же, и все же: если тебе отданы на сбережение амазонские «легкие планеты» — необозримые пространства лесов — ты, именно ты в ответе за дыхание планеты. Так же и с пресной водой, и с плодороднейшими черноземами — имей чувство ответственности перед всем родом людским.
Не этим ли, пусть обходным, путем выходить и к проблемам ядерного разоружения? Здесь чувство рода, общечеловеческий интерес, как говорится, за горло берет! Тут уж все очевидно: если дышать, то всем, а если задыхаться — тоже всем. В документальном фильме «Василь Быков», созданном В. Дашуком, на очевиднейшую эту дилемму последовала горькая догадка-реплика писателя: ну и что, мы задохнемся, зато и вы тоже!
Неужто на самом деле такова сила, необратимость взаимных претензий, споров — о словах, понятиях-«ценностях»?..
А все-таки «экологическая бомба», тоже грозная, больше допускает односторонних, далеко идущих действий, чем это наблюдается в сфере ядерных интересов. И этим надо бы немедля воспользоваться — для общих проектов совместных действий. Что, возможно, помогало бы находить общий язык и в других делах. Действительно, никто не станет губить свою реку, озеро только потому, что сосед свои уже загубил. В ответ, так сказать. Или выжигать свои леса, чтобы опередить другого, других. Здесь гонка бессмысленна еще более, чем бессмысленная гонка вооружений.
Вот они — важнейшие глобальные проблемы, все более смыкающиеся в человеческом сознании. Так что «военной» и «деревенской» литературам, все более открыто выходящим к этим проблемам, идти в тесном взаимодействии просто необходимо.
В фильме Элема Климова «Прощание» (по повести Валентина Распутина «Прощание с Матерой») «пожегщики» расправляются с лиственем все более азартно, шумно, распаляя самих себя… Так и хочется сказать: как каратели в его же последнем фильме. А ведь действительно: не выступает ли человек по отношению к природе все более в роли, да, страшно сказать — карателя. Заметьте, та же психология: чтобы жить, прожить свой срок (или хотя бы «до вечера», как часто бывало у настоящих карателей), одним словом — жить как набежит, человек в часы, минуты истребляет то, что природой копилось миллионы лет, походя растаптывает живое, растущее. А если «временщикам» приходится оправдываться — те же «аргументы». Мне приказали, я птица маленькая! Или наоборот: сам я мухи не обидел (лишь приказывал, разрабатывал, одобрял-воспевал). И вроде бы нет виновных.
Когда-то Джон Мильтон, автор «Потерянного рая», «Возвращенного рая», говорил, что убить книгу — то же самое, что человека убить. То есть они живое — книга и литература. Но живое умеет и убивать. Только не дело это литературы. Уж кому-кому, а ей в таких делах никакого оправдания. Отныне лишь жизнь сохраняя, оберегая, она сохранит и себя, свое значение.
История распорядилась, чтобы мы по-хозяйски отвечали за 1/6 часть планеты, в полном порядке передали бы из рук в руки потомкам. Сохранив не только богатство, но и красоту земли. Кому много дано, тот спрашивать с себя построже обязан.
Снова и снова убеждаешься, какая ведомственно-бюрократическая стенка встает, когда (даже после истории с северными реками и Байкалом) общественность вмешивается в дела и проекты удивительной организации затопления пашенных земель, лесов, весей и даже городов, засоления черноземов, иссушения подзола — по-иному их уже и не назовешь, наших славных мелиораторов. Так и кажется, что для их губительных проектов скоро уже не хватит 1/6 планеты. Теперь уже мы на себе все это испытываем — белорусы, латыши, пытаемся и никак не можем остановить подготовку к затоплению жизненно важных территорий наших республик. О проекте этом Залыгин говорил в новомирской статье «Поворот»: «…что станет с маленькой Латвией, какие потери ни за что ни про что понесет Белоруссия, если будет построена самая неэкономичная в каскаде ГЭС — Даугавпилсская?» (Новый мир. № 1. 1987).
Белорусская Витебщина, на которую покушаются затопители, самая пострадавшая, обезлюдевшая в годы войны, от Чернобыля меньше остальных областей потерпела. Это наш печальный резерв; сюда могли бы переселяться люди из пострадавших районов. Но затопители тут как тут — со своим давним, пронафталиненным прожектом! И снова те же (хорошо знакомые и Залыгину с Распутиным) окрики: не лезьте не в свое дело, не ваша это компетенция!