— Нет, забудь об этом, Коллин. Это не тебе решать. Не успокаивай меня. — Она хватает свою сумочку со стола.
— Табита, остановись. Куда, черт возьми, ты направляешься?
— Мне нужно время, чтобы подумать о том, что я собираюсь делать. Наедине.
За исключением того, что мы в университетском городке, остановились у ее брата, ради Бога, а не дома, где она может поймать такси и вернуться к себе.
— Отвези меня обратно в свою квартиру, Кэл. Я не могу сидеть с ним в машине целых три часа. Не сейчас. — Табита тащит своего брата к двери за плечо. — Мне надо выбраться отсюда. Подумать.
Он бессилен бороться с ней, поэтому устраивает допрос.
— Что за роман? — Я слышу, как Кэл спрашивает, когда его уводят. — Ты написала книгу, Табби? Кто-нибудь, пожалуйста, объяснит мне, что происходит?
— Нет.
Она так зла. На себя. На меня.
Иррациональна.
Стоящая рядом со мной сестра нежно кладет заботливую руку мне на предплечье, напоминая о своем присутствии.
— Итак, я так понимаю, Табита написала роман и не хотела никому рассказывать?
Моя голова отрывисто кивает.
— Да.
— Вау. — Пауза. — Это так... круто.
— Да.
— Почему она скрывала это?
Мои широкие плечи слабо пожимаются.
— Потому что это романтика. Эротика.
— Вау, — повторяет Грейсон. — Это так... потрясающе.
Расскажи мне об этом.
Грей кладет ладонь мне на плечо и сжимает его.
— Она успокоится. Увидишь. — Слова моей сестры звучат тихо и слегка скептически.
— Ага.
Но даже я в это не верю.
***
Коллин: Табита, не могла бы ты, пожалуйста, ответить на мои звонки? Ты почти не разговаривала по дороге домой и не отвечаешь на мои сообщения. Нам нужно поговорить.
Коллин: Пожалуйста. Мне чертовски жаль, что они узнали об этом таким образом, но рано или поздно они бы все равно узнали.
Коллин: Грейсон сказала мне, что твой брат рассказал твоим родителям. Что они сказали? Пожалуйста, перезвони.
Коллин: Ты получила розы, которые я отправил в твой офис? Я не хотел показаться слащавым, и знаю, что ты злишься, но красные, желтые, лавандовые и персиковые розы говорят сами за себя — пожалуйста, Табита. Позволь мне лично сказать тебе, что я к тебе чувствую. Пожалуйста.
***
Заметки Табиты для ТРЕТЬЕЙ книги, пока без названия. Предложенные названия: «ПРЕДАТЕЛЬСТВО». Описание на задней обложке: Тарра чувствовала себя преданной всем миром. Единственным мужчиной, которого она любила. Красивый и умный, сообразительный дьявол стал ее падением. Из-за него стены, которые она так тщательно возводила вокруг себя, не просто рухнули — они взорвались…
Глава 14
Табита
— Дорогая, можно войти? — Несколько коротких ударов в дверь моего кабинета прерывают мои мысли, и я быстро закрываю развернутый документ на экране ноутбука, когда мой отец просовывает голову.
По иронии судьбы, в последнее время возведение стен стало моей специальностью.
— Конечно, папа. Конечно.
Это его компания и его здание. Этому человеку вряд ли нужно разрешение.
Его выдающиеся седые волосы цвета соли с перцем появляются в дверном проеме, он заходит в мой кабинет, на его лице застыла неизменная улыбка, с которой он никогда не расстается. Вокруг его глаз, обветренных непогодой и годами работы на открытом воздухе, залегли заслуженные морщинки и морщинки от смеха.
Мы черпаем свой юмор от него, Кэл и я.
— Входи. Хочешь присесть? — Я указываю на свободное кресло в углу.
Бесцеремонно плюхнувшись в кресло, которое стоит в этом офисе дольше, чем я живу, мой отец, Ходж Томпсон, потягивается, скрещивает руки на груди и оглядывается по сторонам.
— Я не был здесь довольно давно. — Он делает несколько шагов вперед, берет с моего стола из красного дерева фотографию в рамке, на которой я и моя соседка по комнате в колледже, Саванна. Молча изучает ее, затем ставит на место. — Твоя мама скоро присоединится к нам.
Мои мама и папа здесь, вместе?
Вот дерьмо, это может означать только одно: засаду.
Я натянуто смеюсь.
— Это вмешательство?
Он поднимает седую бровь.
— А что, тебе нужно?
— Хорошая мысль, пап. — Я притворяюсь невежественной, выдавив фальшивый смех. — Вы двое приглашаете меня на ланч или типа того?
Он поднимает вторую бровь и одаривает меня взглядом. Взглядом, который показывает, что твои родители знают твой секрет и ты знаешь об этом.
Имело ли это вообще смысл? Как автор, я сегодня даже не могу связать воедино несколько слов.
Стоп. Я только что назвала себя автором?
Черт. Я это сделала, не так ли?
У меня никогда раньше не было такой мысли — что я автор. Писатель. И теперь я не могу не задаться вопросом, почему это вдруг пришло мне в голову именно сейчас, когда мои родители собирались прочитать мне лекцию о… кто знает, о чем.
Нет, это ложь. Я точно знаю, о чем они собираются прочитать мне лекцию, благодаря Коллину и моему крикливому брату.
Мой писательство. Моя книга.
Мой роман.
Я немного опускаюсь в свое рабочее кресло, поворачиваясь к окну, чтобы избежать взгляда моей матери, когда она врывается в комнату, утонченная, светловолосая и голубоглазая.
— Извините, я опоздала! Я что-нибудь пропустила? — Она наклоняется и целует моего отца в макушку, затем опускается на стул рядом с ним, роняя сумочку на пол. Ее руки тянутся к волосам, и она взбивает их. — Фух, как великолепно снаружи. Жаль, что мы застряли внутри.
Мама, которая ведет бухгалтерию в компании, многозначительно смотрит в мою сторону.
— Сделайте перерыв, вы оба, и найдите время, чтобы немного посидеть снаружи. Подыши свежим воздухом.
Я хватаю ближайший карандаш и с тревогой постукиваю им по поверхности своего стола.
— Я постараюсь. — Вглядываюсь в их лица.
— Итак...? — начинает мой отец и, не имея терпения выслушивать всякую чушь, сразу переходит к делу. — Итак. Ты написала книгу.
Он утверждает это как факт, а не как вопрос.
Отрицать это было бы бесполезно, поэтому я киваю.
— Но это не мешало моей работе, клянусь. Я не использовала рабочее время для писательства, и пользовалась личным ноутбуком.
Моя мама мгновенно выглядит опустошенной.
— Дорогая, он не это имел в виду. — Она тянется к столу и выхватывает карандаш из моих нервных рук. — Мы хотим знать, почему ты нам не рассказала.
Потому что.
Потому что.
У меня есть миллион причин почему, но когда открываю рот, чтобы высказать их, слова не выходят. Тогда я спрашиваю:
— Что сказал Кэлвин?
Папа качает головой, пожимая широкими плечами.
— Ничего. Только то, что ты написала книгу. И что никто об этом не знал.
— Вообще-то, это роман, — выпаливаю я, не в силах остановиться, а потом сожалею об этом, когда они оба удивленно поднимают брови. — Простите.
Папа прочищает горло.
— Он также сказал, что ты встречалась с парнем, Келлером. — Не в силах удержаться, я закатываю глаза. Парень Келлер. — Я полагаю, это тот, с кем ты была, когда «раскрыла свой секрет»?
Только мой отец использовал воздушные кавычки, когда говорил «раскрыла свой секрет», как будто это было чем-то особенным.
— Вроде как. Да.
Моя мама, которая не может удержаться от вмешательства в мою личную жизнь, тщательно подбирает свои следующие слова.
— Дорогая, почему ты вымещаешь все это на этом милом молодом человеке? Кэл сказал, что ты от него ушла. Как во всем этом может быть его вина?
Потому что я упрямая, своенравная и смущенная. Но, конечно, ничего этого не говорю. Вместо этого я пожимаю плечами, глядя в окно своего офиса в поисках ответов.
— Табита. — В голосе моей матери звучат резкие нотки. — Ты слышала, что я сказала?
Боже, ненавижу, когда она так со мной разговаривает, как будто я ребенок. Чувствую, как мой подбородок начинает немного дрожать, когда открываю рот, чтобы сказать:
— Почему я сорвалась на Коллине? Потому что было легче злиться на него, чем на себя. Потому что я знала, что была неправа. Мне нужно было кого-то обвинить, и он попался под руку.
Мама откидывается на спинку стула и ждет, когда я продолжу.
— Боже, я вела себя так по-детски. — Слеза скатывается по моей щеке, и вытираю ее рукавом рубашки, отказываясь смотреть в лица своих разочарованных родителей. — Он такой замечательный, мам. Я надеюсь… Надеюсь, у вас будет шанс познакомиться с ним.
— Если он хоть в чем-то похож на свою сестру, уверена, мы его полюбим.
— Он такой. Вам понравится.
Затем в комнате воцаряется тишина, и когда мой папа не продолжает с того места, на котором остановилась мама, она нетерпеливо фыркает.
— Твой отец и я здесь не для того, чтобы говорить об отношениях, хотя мы были обеспокоены этим, когда услышали. — Она бросает многозначительный взгляд на моего отца, чтобы привлечь его к обсуждению. — Настоящая причина, по которой мы хотели поговорить, заключалась в том, чтобы сказать тебе, что мы гордимся тобой, дорогая. Конечно, мы были в шоке! Но не по той причине, о которой ты могла бы подумать. Табита, милая, ты написала роман!
— Черт возьми, моя девочка сделала это! — гремит мой папа, сопровождая свой указ ударом кулака по моему рабочему столу. — Моя дочь написала книгу. Чертову книгу!
— Ходж, — моя мама одергивает его за ругань и нетерпеливо закатывает глаза. — В любом случае. Единственное, в чем мы разочарованы, так это в том, что ты побоялась нам сказать. Мысль о том, что ты целый год скрывала это от нас, заставляет меня… мы опечалены, милая. Мое сердце разрывается от того, что ты думаешь, что мы не поддержим тебя.
— Я... — Смотрю вниз на свои сложенные руки, сцепленные вместе на моем столе. — Знаю, что вы полагаетесь на меня. Я пошла в колледж ради этого долбаного строительства. Знаете, сколько девушек было на моих занятиях? Почти ноль. Потом мне пришлось пойти учиться в Лигу Плюща. Кто так делает? — Теперь, когда открылись все карты, я в ударе. Охваченная катарсисом, продолжаю поиски, не думая о последствиях, которые могут иметь мои слова. — Это единственная работа, которая у меня была со времени учебы в средней школе, работа в офисе — зачем мне уходить, чтоб