т деликатесом, и они там дорогущие. Теперь я всегда посматриваю, не попадутся ли они еще где – не чтобы есть, конечно, потому что они отвратительные. Но я мог бы их продать. Пока что они мне больше не попадались.
Сегодня я заметил только пару кокосовых орехов, которые не стал подбирать, потому что их у меня и так много. Ах да, и большого дохлого краба, напомнившего мне о проекте по крабам-отшельникам. Скорей бы разобраться с делом Оливии и вернуться назад к работе!
Поэтому, доехав до Силверли, я немного прибавляю скорость и качу через весь городок к дому мистера Фостера. До сих пор слышу грохот океана, даже отсюда, но в остальном вокруг пугающе тихо, и мне приходит в голову, что на самом деле большинство соседних домов на улице пусты. Оглядываю их: ничего не изменилось с прошлой недели, когда я тут был. Шторы так же задернуты, машин на подъездных дорожках нет. От этой мысли мне делается не по себе.
Тем не менее минивэн мистера Фостера на дорожке есть. Я надеялся, что его не будет, потому что так было бы проще достать карту памяти. Но никто и не говорил, что быть детективом легко. Набрасываю на велосипед замок, как в прошлый раз, и некоторое время наблюдаю за домом из-за дерева.
Занавески раздвинуты, но свет не горит и внутри никакого движения. Наконец я решаюсь, пробегаю к лодке, которая частично прикрывает меня, и забираюсь под тент. Первым делом убеждаюсь, что камера на месте, и ползу к корме, где ее прикрепил.
Машу рукой перед объективом, ожидая услышать слабый звук, когда включится запись, но ничего не происходит. Аккумулятор сел. Меня это не смущает. Срок действия аккумулятора зависит от объема видео. Если записывать нечего, аккумулятор может продержаться до двух недель. А в этот раз не проработал и недели. Значит, записей много.
Открепляю камеру, вытаскиваю старый аккумулятор и карту памяти, заменяю их на новые и закрепляю камеру обратно. В доме по-прежнему темно. Может, мистера Фостера все-таки нет? Что, если он ушел на прогулку? Некоторое время я еще лежу в лодке, но ничего не происходит, а мне хочется поскорее посмотреть видео. Поэтому выбираюсь наружу и убегаю.
Глава 22
Я сажусь на велосипед и еду через весь Силверли и вдоль пляжа до Литтли. Сейчас пик прилива, и на пляже не осталось твердого песка, чтобы катить по нему. До парковки добираюсь совсем без сил.
– О, Билли! Мы как раз тебя ждем, – восклицает отец, когда я появляюсь. Он в хорошем настроении, сидит на пассажирском месте в пикапе Пита – точно таком же, как наш, только с рекламой «Зеленой комнаты» на обоих бортах.
– Прилив слишком высокий. Сейчас позавтракаем, а потом вернемся, когда вода спадет, – говорит отец. Или что-то в этом роде. Самое главное, что я слышу «завтрак».
Кладу велосипед к отцу в кузов, и мы все опять едем в Силверли – откуда я только что с большим трудом прикатил. Если честно, дождаться не могу, когда стану взрослым и буду решать сам за себя. Сейчас я предпочел бы поехать домой и посмотреть видео, но спорить смысла нет.
Посетителей в кафе «Санрайз» немного, поэтому мы все усаживаемся у окна. Отец с друзьями продолжают обсуждать свои дропы[8], и какая гладкая была поверхность волн, и как тяжело приходилось грести, так что я, естественно, не слушаю, потому что никогда не слушаю разговоров подобного рода. Прикидываю, нельзя ли прямо сейчас открыть ноутбук и просмотреть записи с участка мистера Фостера, но решаю, что делать этого не стоит. Потом внезапно понимаю, что разговор о серфинге прекратился и все обсуждают Оливию Каррен. Прежде чем я успеваю разобрать, о чем речь, Эмили подходит принять заказ.
– Привет, ребята! – говорит она, подмигивая мне. Потом удивленно восклицает: – С чего такие унылые лица? Я думала, вы в восторге от сегодняшних волн…
– Так и есть, – отвечает Большой Пит. – Просто Карл сказал, что сегодня, с такими-то волнами, труп наверняка вынесет на берег.
Карл работает в береговой охране, тут, на острове. Но я не очень хорошо его знаю, потому что он немного странный.
– Они собираются активизировать поиски тела. На следующей неделе, – продолжает Пит, но вдруг останавливается. Повисает неловкая пауза, как будто все думают об одном и том же, потом Пит взмахивает рукой, отметая эти мысли. – Ладно. Забудьте. Сегодня такой хороший день! Скажи, дорогуша, блинчики у вас еще остались?
Эмили улыбается ему, обрадованная переменой темы.
– Конечно. – Она записывает заказы в свой блокнот и отправляется на кухню. Я совершенно уверен: она знает, что все отцовские друзья наблюдают за тем, как она идет, потому что походка у нее необычная. Когда Эмили достаточно удаляется, Карл снова открывает рот.
– Она еще встречается с тем спасателем?
– Вроде да, – отвечает Пит, продолжая наблюдать за ней. – А что? Хочешь попытать удачи?
Он смеется. Я тоже негромко фыркаю – потому что Эмили ни за что не станет встречаться с таким, как Карл.
– Только не я. Слыхал, она девчонка с запросами, – отвечает Карл. Как я уже говорил, он малость странный.
Через час – и всего через несколько секунд после того, как я заканчиваю доедать мой сэндвич с колбасой, – отец хлопает меня по плечу.
– Ладно, Билли, – говорит он. Это первые его слова, обращенные ко мне, за довольно долгое время, и голос у отца напряженный, словно недавнее хорошее настроение испарилось без следа. – Пора нам собираться. У меня работа.
– Я думал, вы хотели еще серфить, – отвечаю я. Я считал, что мы поедем обратно на Литтли и я смогу подняться по утесу до дома, посмотреть видео с карты.
– Времени нет. Надо покрасить несколько шале в отеле. – Я хочу его перебить, напомнить, что он хотел вернуться к воде, но отец добавляет с напускной веселостью: – И на этот раз ты поможешь мне.
Большой Пит тоже бросает на отца удивленный взгляд, но ничего не говорит. Я лихорадочно размышляю. Надо посмотреть записи как можно скорее, но ввязываться в спор с отцом – себе дороже. Особенно на людях.
– Ничего, если я вместо этого займусь домашней работой? По математике задали целую кучу всего.
– Сделаешь вечером, – говорит отец.
– Вечером у меня география.
Он ничего не отвечает, только глядит на своих приятелей и испускает тяжкий вздох. Большинство его друзей женаты, и иногда отец жалуется, что они не представляют, какой воз ответственности он тащит на себе.
– Черт. Ладно, Билли. Как хочешь. – Он трясет головой, словно я сказал какую-то глупость, потом кладет на стол несколько купюр. – Пит, передашь Эмили, когда она подойдет, ладно?
Отец встает, и мы выходим, он и я, хотя остальные явно собираются вернуться на пляж.
Едем на пикапе до отеля. По дороге отец начинает расспрашивать, что мы проходим по математике. Похоже, он жалеет, что рассердился, но не хочет этого признавать. Я отвечаю, что алгебру, и дальше он не знает, что сказать, потому что понятия не имеет об алгебре. Отец даже не закончил старшую школу. Вероятно, тут нет его вины, но именно по этой причине он зарабатывает на жизнь руками. Сейчас не время об этом думать. Да и математику я делать не собираюсь.
Мы приезжаем в отель и останавливаемся перед шале. Они стоят в два ряда, по пять в каждом. Отец все еще в странном настроении, когда заходит в одно из шале с кистями и краской. Я захожу в другое и устраиваюсь за маленьким столиком.
Втыкаю карту памяти в ноутбук и загружаю видео. Появляется всплывающее окно: на карте пять часов съемки в 118 отдельных роликах. На первый взгляд много, но на самом деле меньше обычного. Когда устанавливаешь камеру, в большинстве случаев она начинает снимать, даже если просто ветер шевелит траву. Просматривать такое видео – сущая мука. Можно промотать на удвоенной скорости, но, если честно, у меня куча записей, которые я так и не просмотрел.
Листаю ролики один за другим и размышляю о том, не взять ли из холодильника газировки. На полке я заметил упаковку печенья. Это один из плюсов доступа к шале. Я почти всегда могу разжиться печеньем, если надо. Но я не беру ни его, ни газировку. Потому что вижу ролик, который заставляет меня забыть обо всем. Даже о печенье.
Глава 23
Я был прав насчет того, что большинство роликов окажутся бесполезны. Возле лодки растет трава – местами очень высокая, – и ее верхушки все время шевелятся под ветром. Эффект от этого двоякий. Во-первых, камера от движения включалась, и потому у меня масса роликов, в которых эта дурацкая трава просто колышется перед экраном и больше ничего не происходит. Но, что еще хуже, в какой-то момент трава полностью заслоняет обзор, так что дома вообще не видно – только размытая зелень.
Я уже решаю, что на всех роликах будет только эта зелень, но вдруг трава сдвигается опять. Наверное, ветер изменил направление.
Первый ролик, в котором что-то по-настоящему происходит: мистер Фостер отпирает входную дверь, выходит, захлопывает ее за собой и хромает к минивэну. Потом тот медленно выезжает из кадра. Тридцать секунд спустя запись останавливается – это означает, что ничего не произошло. Я сохраняю ролик в свою папку с расследованием, хотя пока не могу оценить его значимость. Снова зелень, потому что трава закрывает объектив, а когда камера включается опять, минивэн стоит на прежнем месте и в доме горит свет. Камера сработала на движение в доме, когда мистер Фостер подошел к окну. Есть еще несколько роликов, где в доме кто-то движется, но я не сохраняю их, потому что меня одолевает нетерпение, и я спешу посмотреть дальше. Внезапно у меня перехватывает дух.
Ролик снят в четыре часа тридцать семь минут в воскресенье, в тот самый день, когда я установил камеру. На улице уже темнеет. В доме горит свет – на кухне и в гостиной, – так что все хорошо видно. Камера включилась, когда шевельнулись занавески на окне. Кто-то закрывает их. Но это не мистер Фостер. Это девочка.