Прежде чем ответить, Уэст на секунду прикусила губу.
– Шанс еще есть.
Они разработали свой принцип расстановки приоритетов. Зеленый цвет означал низкий приоритет. Такие сообщения они просто заносили в базу и забывали. Практически вся информация, поступавшая к ним, относилась к «зеленой зоне».
Иногда попадались «оранжевые» зацепки. Оранжевый означал, что информация может быть достоверной. Такие данные подвергались проверке, но не сразу – их ставили в очередь. Оранжевую зацепку проверяли с помощью одного или нескольких телефонных звонков, которые подтверждали ее или опровергали. Изредка – и это считалось большим везением – для проверки оранжевой зацепки надо было выезжать из офиса. Настоящая работа детектива, как говорил Роджерс. Но чаще всего и оранжевые зацепки быстро превращались в зеленые.
Еще были красные. Точнее, оставалась гипотетическая вероятность, что они возникнут. Красная зацепка – если таковая появилась бы, – должна была содержать очевидно достоверную информацию и расследоваться немедленно. Но почти за месяц поисков красных зацепок к ним не поступило. Никто в участке уже не верил, что такая может появиться – слишком много времени прошло. Никто, кроме Уэст. Она по-прежнему не теряла надежды на то, что очередное письмо или телефонный звонок выведут их куда-то. Роджерс посмеивался над ней, но с долей уважения к ее настойчивости.
В первом конверте, который Уэст открыла тем утром, лежала записка, начерканная от руки на фирменной бумаге отеля «Сити Гарден». Продираться сквозь колючий почерк оказалось нелегко, но Уэст довольно быстро разобралась: анонимный отправитель утверждал, что видел Оливию Каррен в открытом плавательном бассейне отеля в Маниле, на Филиппинах. Подробностей он не сообщал – не указал даже даты, когда это произошло. Интуиция подсказывала ей, что его информация ничего не стоит, но Уэст все равно включила компьютер и ввела «Манила» в поисковую строку базы данных. Ничего не высветилось. Она попробовала «Филиппины», потом «Отель Сити Гарден» – с тем же результатом. Написала по-другому, с разными распространенными ошибками. Опять мимо. Больше никто не видел Оливию Каррен на Филиппинах.
Тут она напечатала «плавательный бассейн», и появилось пять результатов. Еще пятеро человек считали, что видели пропавшую девочку в бассейне: трое – в США, один в Аргентине и один во Франции. Удовлетворенная, она нажала на кнопку, чтобы создать новую запись. Отсканировала письмо и занесла в базу электронную версию, а оригинал спрятала в папку за сегодняшнее число, – если он понадобится, его можно будет отыскать по дате. Зафиксировала подробности «эпизода», добавила ключевые слова «Манила», «Филиппины» и «плавательный бассейн», потом пометила ввод зеленым. Протянула руку и взяла следующий конверт.
Так прошло три часа.
– Ты как там? Я что-то проголодался, – отвлек ее от работы голос Роджерса.
Уэст глянула на оставшиеся конверты.
– Еще три. Хотела разобраться с ними до обеда, – ответила она, ожидая, что напарник позволит ей закончить. Но он снова заговорил:
– У меня еще двое видели ее в Париже.
– В Париже? – переспросила Уэст. Попыталась вспомнить – вроде бы Париж уже где-то всплывал… Может, и правда?
– Ага, только не очень-то возбуждайся. Оба сообщения ложные. Они сделали фото – возраст не тот, рост тоже. Одна вообще толстуха. Каким образом она могла потолстеть за два месяца, а? Или, по их мнению, она скрывалась, сидя на Эйфелевой башне и поедая пончики?
– Но Франция… – пробормотала Уэст задумчиво. – У меня тоже были сообщения из Франции недавно.
– И теперь ты прикидываешь, совпадение это или нет? Так вот, не совпадение. Я тебе скажу, что это такое. – Роджерс подался вперед. – Триста двадцать миллионов американцев знают, что девочка пропала, и считают это трагедией, потому что она симпатичная. Эти люди ездят в отпуск – хоть иногда, – и там им случается оторваться от телефона и поглядеть вокруг. И когда это происходит, они внезапно замечают других людей. Включая девочек-подростков, которые бывают весьма хорошенькими и могут походить на Оливию Каррен. Уж поверь мне. Вот почему Франция и всплывает. В это время года американцы обожают отдыхать там.
Уэст уже слышала эту теорию от Роджерса раньше, но со временем та становилась все детальней и красочнее. Следовало признать, что зацепки, попадавшие к ним, полностью ее подтверждали.
– А ты разве не собирался съездить в Париж весной? – спросила Уэст, но Роджерс проигнорировал ее вопрос. Уэст решила, что, раз уж он отвлек ее от работы, она может поинтересоваться кое-чем еще. – Между прочим, с чего это ты свистел в душе с утра? У тебя вода не холодная, что ли?
Он поднял глаза с притворным удивлением, но не сумел сдержать улыбки.
– Холодная?
– Да.
– Нет.
– В смысле, «нет»?
– В смысле, она не холодная. То есть больше не холодная. Я позвал брата Томми посмотреть, что с водопроводом. Он сантехник. Так что да, теперь она даже, можно сказать, горячая.
– Томми? Кто такой Томми?
– Ну Томми! Знаешь, тощий такой, из патруля… Мы как-то вечером сидели с ним в баре, и я пожаловался на душ. Он сказал, его брат может посмотреть.
Уэст замолчала, слегка обиженная тем, что никто не вспомнил о ней. Но потом подумала, что сама держит всех на расстоянии.
– А можешь попросить его и мой починить?
– Я не знал, что у тебя проблемы с горячей водой. – Роджерс сделал изумленное лицо. – Я что, правда свистел?
Она пропустила его вопрос мимо ушей.
– У тебя остался номер того парня?
– Нет. – Роджерс пожал плечами. – Так ты меня слышала? Подслушивала, как я моюсь?
– Вовсе не подслушивала. Просто пошла в душ в то же самое время, ну и услышала, как ты свистишь.
– А стакан от зубных щеток к стене не приставляла, чтобы слышать лучше?
– Не будь идиотом.
Роджерс широко улыбнулся. Уэст покачала головой и отвела взгляд.
– Пошли, – позвал ее он.
– Куда?
– Время обедать. У меня уже в животе урчит.
Глава 34
Они поехали на машине, хотя до кафе было несколько минут ходьбы. Сели за свой обычный столик, и Роджерс, как всегда, впился зубами в сэндвич с индейкой. Уэст наблюдала за ним; куриный суп почему-то не лез в горло.
– Могу я задать тебе вопрос? – сказала она наконец.
– Не знаю. А что, можешь? – откликнулся Роджерс, не поднимая головы. Уэст уже привыкла к его сарказму и не стала обращать внимания.
– Если ты так уверен, что мы теряем здесь время, то почему согласился остаться?
Роджерс ответил не сразу. Взял со стола бумажную салфетку, вытер рот, потом свернул ее и подсунул под край тарелки. Посмотрел на напарницу.
– Кто говорит, что мы теряем время?
– Ты. Постоянно. Жалуешься на то, что у нас не появилось ни одной толковой зацепки.
– Так и есть.
– Тогда почему ты здесь?
Роджерс пожал плечами:
– Я уже говорил.
– Когда? – Уэст нахмурилась.
– В тот вечер. – Он метнул в нее короткий взгляд и сразу отвел глаза. Потом поспешно продолжил: – Я же говорил, я не тороплюсь вернуться домой, потому что там – моя бывшая жена. – На мгновение он задумался. – И может, ты кое-чему меня научила.
– Чему же?
– Ну как… Не сдаваться. Тому, что всегда есть шанс. Ты, похоже, в это веришь. – Уэст нахмурила лоб, и Роджерс рассмеялся. – Поняла наконец, что работа детектива не такая уж захватывающая? Совсем не как в кино. Заполняешь базы данных в надежде наткнуться на иголку в стоге сена. Вот наша работа. И она одинаковая везде – что тут, что в Нью-Йорке. По крайней мере, здесь я могу расслабляться, гуляя по пляжу. – Он улыбнулся: они оба знали, что на пляж он больше не выходил. – Серьезно. Я парень простой. Мне тут нравится. Нравятся люди. И за городом пожить приятно. Тем более вдали от бывшей жены.
– То есть ты считаешь, что дела не раскрыть?
Роджерс взял зубочистку и поковырял в зубах.
– Зависит от того, есть ли что раскрывать.
Уэст отвернулась.
– А что насчет тебя? Может, расскажешь, почему ты осталась?
Вопрос застал ее врасплох.
– В каком смысле?
– Тогда, на пляже, ты начала было мне рассказывать, а потом раз – и замолчала.
Она почувствовала, что краснеет.
– Вот и нет.
– Вот и да. Ты говорила, что собиралась стать пловчихой. А потом бросила тренировки и пошла в полицию. Не очень-то логично. А ты – самый упертый человек из всех, с кем мне приходилось иметь дело. Так что должна быть причина.
Уэст уже собиралась заявить Роджерсу, что он ошибается. Но потом передумала. В конце концов, будет справедливо проявить искренность по отношению к нему.
– Ну же, – подбодрил ее Роджерс, продолжая ковырять в зубах.
– Ладно, – медленно проговорила Уэст. – Если ты правда хочешь знать… Все случилось, когда мне было девятнадцать. Я добилась неплохого прогресса. Поехала на национальное первенство – в том году оно проходило во Флориде. Мы должны были выступать… – Уэст сделала паузу, глядя в стол. Роджерс прищурился, но торопить ее не стал. – Со мной была лучшая подруга, Сара. Мы выросли вместе. То есть буквально – никогда не разлучались. Вообще. Ходили в одну и ту же школу. Обе занимались плаванием. Поддерживали друг друга. Мы были… близки. Очень близки.
Роджерс ждал, когда Уэст продолжит.
– Сара Дональдсон. Не слышал это имя?
– А должен был?
– Возможно. Возможно, должен был. Она получила бы медаль в Пекине, точно.
Внезапно Уэст замолчала. Не стоило начинать. Слишком больно.
– Получила бы? А что произошло?
Несколько долгих секунд Уэст не отвечала. Она уже собиралась снова отмахнуться от него. Но знала, что, единожды начав, должна досказать, иначе Роджерс не оставит ее в покое.
– Мы жили с ней в одной комнате. Как всегда. Вечером перед соревнованиями Сара все носилась туда-сюда, полная энергии. Ее нормальная манера. Обычно она ходила выпустить пар в тренажерный зал или еще куда, но в том отеле тренажерного зала не было. И она решила отправиться на пробежку. Спросила, хочу ли я с ней, но я перед соревнованиями предпочитала отдыхать.