сколько вопросов.
– Так он не под арестом? Значит, вы не можете удерживать его. И вообще, он несовершеннолетний. Что бы он ни натворил. Пошли, Билли. Мы уходим отсюда прямо сейчас. – Отец обходит вокруг стола, за которым я сижу, и протягивает мне руку, но мужчина-детектив умудряется встать между нами.
– Мы предпочли бы, чтобы он ответил на вопросы добровольно, – произносит женщина. – Но если вы против, мы можем арестовать Билли за препятствование правосудию и вмешательство в полицейское расследование.
Несколько секунд никто ничего не говорит. Дальше снова вступает мужчина-детектив:
– Сэр, я прошу вас успокоиться и сесть.
Мгновение мне кажется, что отец сейчас его оттолкнет и выбежит в коридор. Я сижу, затаив дыхание.
– Немедленно, сэр.
Никогда раньше я не видел отца таким. Он обводит горящим взглядом комнату, словно прикидывает, как сбежать – может, через окно? Потом глядит на меня, трясет головой и медленно опускается на стул.
Детективы тоже садятся – по другую сторону от нас. Они все еще дышат чуть учащенно. Потом мужчина-детектив нажимает несколько кнопок на магнитофоне.
– Под запись, – говорит он. – Присутствуют детективы Оливер Роджерс и Джессика Уэст.
На этот раз я запоминаю его имя. Перечислив всех присутствующих, он подталкивает ко мне по столу лист бумаги.
– Билли, это письмо было отправлено шефу Ларри Коллинзу в департамент полиции Лорни в воскресенье, девятнадцатого ноября. Ты его узнаешь?
Я гляжу на листок. Это распечатка моего письма. Ниже идут две фотографии, которые я послал. И подпись – ГК. Я стараюсь соображать как можно быстрее, чтобы понять, как они догадались, кто его послал. Неужели все-таки смогли проследить? Я практически уверен, что отослал его правильно. Бросаю взгляд на детектива Роджерса – он все еще выглядит сердитым. Женщина настроена чуть более дружелюбно. Теперь я правда ее припоминаю. Она слабо улыбается мне, всего на секунду, словно подбадривая. Но я качаю головой.
– Нет? Не узнаёшь? Уверен?
С этими словами детектив Роджерс наклоняется и достает из-под стола прозрачный полиэтиленовый пакет. До этого момента я его не видел. Но пока он возится с застежкой, меня начинает немного подташнивать.
– Ты прекрасно поработал, Билли, должен признать. Мы проследили его до… – он заглядывает в свои бумаги, – так, посмотрим – Азербайджан, Россия, Болгария… до Колумбии – и там потеряли. Так что вместо этого решили навестить Филипа Фостера и проверить, не замечал ли он подозрительного человека, следившего за его домом. – Он продолжает возиться с пакетом. – И вот что мы нашли.
Детектив достает из пакета мою камеру и крутит в руках. Потом перестает крутить и показывает мне наклейку сверху. Протягивает камеру отцу и тоже показывает наклейку. Она была нужна, когда я наблюдал за животными. На случай если кто-то найдет камеру и решит, что ее потеряли. Там говорится:
Собственность Билли Уитли
Коттедж на утесе, Литтли
ВАЖНОЕ НАУЧНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ
РУКАМИ НЕ ТРОГАТЬ!
– Детская ошибка, согласись? – Он улыбается мне, но я не отрываю глаз от столешницы. – А потом еще это второе письмо. С первым у тебя получилось лучше, а это в «Айленд таймс» отследили аж до Венесуэлы. К счастью, у главного редактора отличные отношения с шефом полиции, так что он передал информацию ему. Если б они это опубликовали… – он качает головой и смотрит на отца. – Если б опубликовали, мы разговаривали бы сегодня совсем по-другому. – Детектив делает паузу. – Билли… Посмотри на меня.
Я неохотно поднимаю голову и смотрю ему в глаза.
– Ситуация очень серьезная, Билли. Речь может идти о суде и исправительном учреждении для несовершеннолетних. Так что гораздо лучше, если ты будешь сотрудничать. Ты отправлял это письмо?
На этот раз я киваю.
– Для протокола: Билли Уитли кивает в знак согласия. А вот второе письмо, – детектив Роджерс берет следующий лист бумаги. – Главному редактору «Айленд таймс». Его тоже послал ты?
Он подвигает листок ко мне, чтобы я лучше видел, но это не требуется. Я киваю сразу же – и с удивлением замечаю, что на стол передо мной капает слеза.
– Я только хотел помочь, – говорю я. – Хотел найти Оливию Каррен, потому что никто больше не мог найти ее. А когда нашел, было уже поздно, но я не виноват. Я не делал этого. Не помогал ему ее убить. Вы же мне верите, правда?
– Для протокола: Билли Уитли кивает в знак согласия.
– Я отправил письма только потому, что вы ничего не делали. Я знал, что она была уже мертва, но он же мог поймать другую девочку! Вы его уже арестовали? Что, если он убивает кого-то прямо сейчас?
– Это та пропавшая девочка? – внезапно спрашивает отец. Он с изумлением смотрит на листок. – Как же так вышло, Билли?
Детективы переглядываются. Молчание прерывает детектив Роджерс:
– Если позволите, сэр, я объясню. У вашего сына сложилось убеждение, что Филип Фостер причастен к исчезновению Оливии Каррен. Своими письмами он сильно осложнил нам расследование. Если б «Айленд таймс» опубликовала эти фотографии, расследованию был бы нанесен непоправимый ущерб. Вот почему мы здесь сегодня.
– Но это же она, так? Оливия Каррен? – перебивает его отец. – Если он ее нашел, то какая разница, как он это сделал?
Снова повисает пауза, и я пользуюсь возможностью вмешаться:
– Она была в доме. Я видел ее в окне. Вот почему я отослал письма.
Подталкиваю листки по столу назад к детективу, так что фотография Оливии оказывается прямо перед ним. Роджерс даже не смотрит на нее.
– Билли, у Филипа Фостера есть шестнадцатилетняя дочь, которая приезжает навещать его по выходным. Мы убедились, что девочка в окне на твоем снимке – дочь мистера Фостера. Ты упоминал розовый рюкзак – он тоже принадлежит ей.
Я таращусь на детектива Роджерса. У меня непроизвольно открывается рот. Краем глаза я вижу, как отец трет ладонью лицо.
– А что насчет подвала? Вы ничего не нашли в подвале?
– В доме нет подвала, Билли.
– А… – я кривлюсь в растерянности. – А ковер? С какой стати ему вытаскивать из дому ковер посреди ночи, если он не собирался избавиться от тела?
Детектив Роджерс тяжело вздыхает и наливает себе стакан воды.
– Загадочный ковер… – Он трясет головой. – Попить не хочешь, Билли? Мистер Уитли?
Он глядит на отца, и тот кивает; детектив наливает каждому из нас по стакану. Когда он заговаривает снова, то обращается больше к отцу:
– Филип Фостер ремонтирует свой дом на Силверли, чтобы сдавать его туристам. Похоже, ему не хотелось платить за вывоз и уничтожение мусора. – Он делает паузу и отпивает глоток. – Мистер Фостер отвез ковер на свалку посреди ночи и оставил у ворот. Персонал свалки подтвердил, что ковер был найден на следующее утро после того, как ваш сын сделал это фото. Работники занесли его внутрь, когда явились на смену. Трупа там, естественно, не было. Более того, нам пришлось задействовать целую команду полицейских, чтобы перерыть свалку и отыскать ковер. – Он многозначительно замолкает. – Всю свалку. Вчера мы его наконец нашли. Там не было ни следов крови, ни еще чего-нибудь подозрительного. – Роджерс смотрит прямо на отца. – Похоже, мистер Фостер завернул в ковер мокрый гипсокартон. Вот почему на съемке он выглядит таким тяжелым. Так что в этом смысле, Билли, ты привлек наше внимание к преступлению. К незаконному выбросу мусора. Но не к убийству. И нам пришлось бросить серьезные ресурсы на погоню за призраком.
Повисает долгая пауза, пока мы осознаем, что он только что сказал. Детектив Роджерс снова оборачивается ко мне:
– Ты доставил куче людей кучу хлопот. И обвинил невиновного.
Детектив Роджерс выпрямляет спину и щелкает пальцами. Тут детектив Уэст задает мне вопрос, и его лицо принимает раздраженный вид.
– Почему ты решил, что он причастен, Билли? Мистер Фостер, я имею в виду?
Это первый вопрос, который мне задают по-настоящему, и он ставит меня в тупик. Причин масса, и я не могу определиться, какая из них главнее.
– В школе, – начинаю я, еще не успев толком подумать, – другие ребята называют его педофилом. И я видел его на пляже в ту ночь. Он рыбачил. А еще он хромает. Это подозрительно.
Последние слова я не собирался говорить. Опускаю глаза и смотрю в стол.
Уэст вздыхает. Бросает взгляд на Роджерса – тот качает головой.
– Слушай, Билли, – говорит она. – Мы понимаем, что ты пытался помочь. Ты все неправильно понял, но намерения у тебя были добрые.
Она поворачивается к детективу Роджерсу, и он кивает. Тогда Уэст продолжает говорить:
– Филип Фостер был учителем. На континенте, в одной школе с очень строгими правилами. Там была ученица – четырнадцатилетняя девочка, – которая выдвинула обвинения против него. – Делает паузу, чтобы перевести дух. – Мы все проверили. Обвинение не подтвердилось. Нет ни свидетелей, ни доказательств – ничего. А эта девочка и раньше придумывала всякое. – Она смотрит на моего отца. – Возможно, рассердилась на него за что-то. Этого мы не знаем. Но никаких мер против него не предпринималось. Обвинение отклонили.
Уэст снова делает вдох, словно следующий кусок будет трудным.
– Вот только отец девочки этим не удовлетворился. Однажды он проследил за Филипом Фостером после уроков до дома и напал на него с бейсбольной битой. Переломал ноги, прежде чем его оттащили. Мистер Фостер с женой приехали на остров, чтобы начать жизнь с чистого листа.
Тут вмешивается детектив Роджерс:
– И все шло удачно, пока не вмешался ты, Билли.
Он с упреком смотрит на меня. Кажется, собирается продолжить, но мне кое-что приходит в голову.
– Я же видел его! – перебиваю я детектива. – Пускай на континенте он ничего и не сделал, я видел минивэн мистера Фостера в ту ночь, когда Оливия пропала. И его рыбацкий фонарь на пляже. Он был сам по себе, один на пляже, когда она исчезла. В темноте. Как же вы можете быть уверены, что он этого не делал?