– А у людей, Валерий Витальевич, какой тип ветвления? – вдруг спросила она. – В смысле, считаете ли вы, что наша жизнь идет по моноподиальному типу? Случилось что-то – и все, нет дальше роста. То есть жизни. Или, думаете, мы живем по дихотомическому типу, когда какое-то событие заставляет нашу жизнь раздвоиться? А может, и разделиться на множество ветвей, как при симподиальном? Как вы думаете?
– Как я думаю? – призадумался старик, а затем лукаво улыбнулся. – Мне, девочка, вбитое советским образованием атеистическое мышление не позволяет думать ни о каких других типах, кроме как о моноподиальном. Ну а ты-то, конечно, вольна думать иначе.
– То есть, по вашей версии, может быть всего один путь, и только? И возможность выбора – это всего лишь иллюзия? Вот думаю я, к примеру, что когда-то в день Х сделала неверный выбор и это повлияло на мою жизнь. А по вашей версии думать так – ошибочно и выбор я, оказывается, сделала правильный, потому что нет его, существует лишь один путь. Выбор – лишь иллюзия. И если бы я могла вернуться в день Х, то раз за разом поступала бы так же?
– Ну ты накрутила, девочка, – засмеялся старик. – Тебе никто не запрещает думать так, как ты желаешь. Ты живешь в другое время, не в то, когда думать иначе запрещалось. Но, если честно, я не задумывался над этим вопросом. Не примерял на себя типы ветвления. Жил, делал, конечно, какой-то выбор. Но никогда не озадачивался, была ли у меня другая возможность. Нас просто так учили: идти вперед, только вперед, не задумываться, не останавливаться. Такие времена были. Не было у нас выбора как такового! Вот это я и имел в виду. Ну, о чем ты призадумалась? Что-то не то я сказал?
– Все то, Валерий Витальевич. Думаю, а вдруг правы вы, а не я. Грустно. А может, наоборот, не грустно. Потому что тогда не буду сожалеть о том, что когда-то ошиблась. Потому что так и должно было быть.
…Выходя замуж за Сергея, Эля и подумать не могла, что ее нормальной жизни пришел конец. Находясь в эфирном облаке счастья, она долго не придавала значения тревожным звоночкам, которые поначалу давали о себе знать робко, а под конец, когда уже было поздно, забили набатом. Может, обрати Эля на них внимание раньше, не было бы и свадьбы. Но тогда то, что опытная в отношениях женщина растолковала бы как тревожные сигналы, ею, молодой девушкой из провинции, у которой и серьезных романов до этого не было, воспринималось как доказательства любви Сергея к ней.
Ухаживал он красиво. Помимо ужинов в дорогих ресторанах и подарков, Сергей всячески заботился о том, чтобы Эле с ним было интересно: модные выставки, театральные премьеры, две поездки за полтора месяца ухаживаний на заграничные курорты (в последней и был зачат Тихон). Но на самом деле подарки и мероприятия оказались переливающимися на солнце приманками-росинками, оставленными в узелках искусно сплетенной паутины, в середине которой поджидал жертву ядовитый паук. Но тогда голова девушки кружилась от восторга, счастья и любви. Чем она заслужила такое счастье? Да, она была симпатичной, даже очень, но подходящей партией такому обаятельному и успешному мужчине себя не считала. Родители ее были простыми провинциалами, которые и в столице ни разу не были. Может, она привлекла Сергея любовью к жизни, искренностью и чистотой?
Приятельницы, с которыми Эля поделилась своим счастьем, не скрываясь, завидовали ей: Сергей был не только хорош собой, интересен и обаятелен, но еще и состоятелен. Сын большого чиновника, свое место под солнцем он получил не без помощи влиятельного отца. Несколько звонков – и молодой человек, вчерашний выпускник престижного колледжа, «поступил» в элитный финансовый вуз. Еще несколько звонков папы старым знакомым – и новоиспеченного выпускника взяли сразу на руководящую должность. Впрочем, Сергей, воспользовавшись родительскими возможностями как трамплином, дальше уже взлетел сам. А со временем открыл свое дело. Бизнесменом он оказался успешным. Где нужно – надавливал, где нельзя было надавить – умасливал, где требовалось – приказывал. Рассчитывал, просчитывал, анализировал, советовался, где-то рисковал, где-то осторожничал. И постоянно контролировал. Тотальный контроль над выполнением его приказов и было едва ли не основной составляющей его успеха.
Но что применимо к жесткому бизнесу, в любви и отношениях играло пагубную роль. Поначалу то, что Сергей постоянно расспрашивал Элю, чем она занималась в его отсутствие и с кем встречалась, не казалось девушке настораживающим фактором. Как и то, что мужчина мог взять ее мобильный телефон, просмотреть в нем все зарегистрированные звонки и прочитать эсэмэски. Сергей вполне логично, по мнению Эли, объяснил ей свое «любопытство» тем, что они настолько близки, что между ними должно быть полное доверие. Он даже пару раз съездил вместе с ней на встречи с подругами, но потом заявил, что этот круг общения не для нее. Сергей умел донести свои мысли так, что разрушительная подоплека тонула в честной правде, будто горькое лекарство – в ложке с вареньем. И Эля далеко не сразу поняла, что «горькое лекарство» на самом деле – сильный яд. А тогда Сергей «бесхитростно» открыл ей глаза на то, что одна разведенная институтская подруга завидует Элиному счастью и не скрывает этого: сидела всю встречу с кислым лицом, будто уксусу выпила, цедила что-то сквозь зубы, а на радостный рассказ Эли о поездке за границу ответила лишь вымученной усмешкой. А вторая, еще не устроившая свою жизнь, положила на Сергея глаз. Такая, прикрываясь дружбой, не погнушается попытками соблазнить мужа подруги. Он, конечно, не поддастся ее чарам: зачем, если любит жену? Но разве Эле нужна такая подруга? И Эля соглашалась с ним: не нужна. Так, идя на поводу у мужа, она в скором времени растеряла тех немногих приятельниц, с которыми худо-бедно поддерживала отношения после окончания университета. Только в тот момент и этот фактор ее не насторожил: зачем ей кто-то еще, если ее мир составляет Сергей? К тому же Эля в тот момент уже была беременна и ей, мучимой токсикозом, стало совершенно не до встреч.
Но однажды у нее появился друг. Настоящий, не способный ни на подлости, ни на предательство и не знакомый с чувством зависти. До родов оставалось не так много времени, и Эля отправилась по магазинам в поисках детских вещей. Возвращаясь, на выходе из метро она увидела старушку, которая придерживала топорщащееся на груди старенькое пальто морщинистой рукой и провожала взглядом едва ли не каждого прохожего, словно искала кого-то конкретного.
– Доченька! – вдруг окликнула Элю старушка. – Возьми щеночка! Смотри, какой славный! Я ищу ему хорошую хозяйку. Думаю, ты подходишь.
– Но… – растерялась Эля. Собак она любила, в доме родителей жили две дворовые, но это в частном секторе, – а позволит ли Сергей завести животное в его квартире? Да и ребенок скоро родится… Станет ли ей до питомца?
– Возьми. Я же бесплатно, – упрашивала старушка. – Мне просто нужно быть уверенной, что Звездочке будет хорошо. А ты, чувствую, девушка хорошая.
Пальто на груди старушки зашевелилось, из-за пазухи выглянула смешная рыжая мордочка, и на Элю уставились два влажных темных глаза.
– Ой, какой ты хороший! Но я не могу взять собаку, – она развела руками, которыми прикрывала большой живот.
– Я вижу, вижу, дочка. Ты не бойся, что песик как-то твоему малышу навредит. Я Звездочку уже и привила, и от глистов избавила. Да и если щенок с твоим малышом вместе расти будет, знаешь, какими друзьями они станут! Кто у тебя, девочка?
– Нет, мальчик.
– А живот девочковый. А мальчик – это хорошо! Вот и Звездочка мальчик. Хоть и имя женское. Но это я его из-за звезды на боку. Смотри, будто помеченный! Такой счастье принесет.
Старушка ловко достала щенка из-за пазухи и показала Эле белое пятно в форме звезды на его рыжем боку. Словно кто-то и правда поставил белилами звездную печать.
– Ну как?
Щенок открыл пасть, явив ряд белоснежных молочных зубов, и Эле показалось, что он ей улыбнулся. А затем Звездочка засуетился, заскулил и стал проситься к Эле на руки, будто уже признал в ней хозяйку.
– Давайте, – решилась девушка, стараясь не думать о том, как Сергей отреагирует на нового жильца.
– Имя можешь сменить, – обрадовалась старушка. – Я дала первое, что в голову пришло.
– Ну что ж, Звездочка – значит, Звездочка. Не буду менять. Пусть он нам принесет счастье, – сказала Эля, принимая из рук старой хозяйки щенка.
Сергей, удивительно, к щенку отнесся терпимо. Впрочем, особой любви к собаке он тоже не испытывал. Иногда у Эли складывалось впечатление, что и к их будущему ребенку он относится так же – без особой радости, принимая растущий живот жены как должное, но не испытывая восторга оттого, что скоро станет отцом. Впрочем, Эля убедила себя, что ее мнительность развилась на фоне бушующих «беременных» гормонов. Решив не давать больше пищи негативным мыслям, она оставшееся до родов время полностью погрузилась в приятные хлопоты: готовила детскую, покупала одежду малышу и возилась со Звездочкой. Сергей в тот период работал много, домой приезжал поздно, но каждый раз не забывал расспросить Элю о том, чем она занималась, с кем встречалась и куда ходила. Иногда, когда она рассказывала о шопинге, просил показать чеки из магазинов. И Эля безропотно ему их доставала, думая, что муж следит за финансовой отчетностью. Но Сергея интересовало время, которое проставлял кассовый аппарат, словно он сомневался в том, что его жена ходила по магазинам.
А после родов начался кошмар, в который Эля погрузилась не сразу, а, закрутившись в домашних хлопотах и уходе за ребенком, оседала в него постепенно, будто в вязкое вонючее болото. И когда поняла, что происходит, выбраться на твердую землю из затягивающей трясины оказалось уже не так просто. Чем больше она сопротивлялась, тем глубже проваливалась в грязь. Сергей не просто стал контролировать, куда жена ходила и с кем общалась. Он стал додумывать то, о чем Эля и помыслить не могла. Его ревность росла на пустой почве, но как сорняк крепко въедалась в землю прочными корнями и душила вокруг все ростки любви и доверия, лишая их солнца. Жена стала уделять мужу меньше времени, отказывалась от секса, ссылаясь на усталость, пропадала где-то надолго под предлогом, что везет ребенка к педиатру на осмотр? Так может, у нее завелся любовник? И как Эля ни пыталась образумить мужа, что все дело в ее усталости и бессонных ночах и времени н