Опал собралась с духом и кивнула.
– Неудивительно. Боюсь, мы с твоей матерью расстались не в лучших отношениях. – Она еще раз окинула Пайпер взглядом, слегка покачав головой и, казалось, не находя слов. – Пожалуйста, входи. Барбара скоро придет на кофе, так что я накрыла на стол.
– Спасибо.
Пайпер смущенно вошла в квартиру, теребя пальцами подол спортивной футболки. Она встречалась со своей давно потерянной бабушкой в пропотевшей спортивной одежде.
Классика.
– Ну, я не знаю, с чего начать, – сказала Опал, присоединяясь к Пайпер в небольшой комнатке рядом с кухней. – Садись, пожалуйста. Кофе?
Немного сбивало с толку то, как эта женщина смотрела на нее: как будто она восстала из мертвых. Это было немного похоже на ее собственные ощущения. Как будто она вошла в пьесу, которая уже идет, и сюжет знают все, кроме нее.
– Нет, спасибо. – Пайпер указала на раздвижную стеклянную дверь, ведущую на небольшой балкончик. – П-прекрасный вид.
– Правда? – Опал устроилась в кресле, взяла недопитую кружку с кофе и снова ее поставила. – Сперва я хотела жить в квартире с видом на гавань, чтобы чувствовать себя ближе к Генри. Но столько лет прошло, и это просто превратилось в печальное напоминание. – Она поморщилась. – Прости. Не хочу, чтобы ты посчитала, будто мне все равно. Но легче быть прямолинейной.
– Все в порядке. Можете быть прямолинейной, – заверила Пайпер, хотя и чувствовала себя немного ошарашенной. Не только внезапным появлением бабушки, но и тем, как она говорила о Генри, как будто он умер только вчера, а не двадцать четыре года назад. – Я мало что помню об отце. Только какие-то мелочи. И мне мало что рассказывали.
– Да, – сказала Опал, откидываясь на спинку стула и стискивая зубы. – Твоя мать была полна решимости оставить все это в прошлом. Некоторым это сделать труднее. – Повисла пауза. – Я была матерью-одиночкой с детских лет Генри. У меня с его отцом были… ну, случайные отношения, которые ни один из нас не собирался продолжать. Твой отец был всем, что у меня было, не считая моих друзей. – Она выдохнула, явно собираясь с духом. – Что ты делаешь в Вестпорте?
– Мы с сестрой… – Пайпер помолчала, прежде чем смогла перейти к части о стрельбе конфетти и полицейских вертолетах. По-видимому, потребность произвести хорошее впечатление на бабушку была сильной, пусть даже она встретилась с ней уже во взрослом возрасте. – У нас просто отпуск. – По какой-то причине она добавила: – И мы хотим немного покопаться в наших корнях, пока мы здесь.
Опал потеплела, даже, казалось, почувствовала облегчение.
– Очень рада слышать.
Пайпер поерзала на стуле. Хотела ли она, чтобы ее отец стал более… значительно присутствовать в ее жизни? Какая-то, довольно большая, часть Пайпер не хотела привязываться к Вестпорту на эмоциональном уровне. Ей открылась совершенно новая грань ее мира, ее существования, и это ее пугало. Что ей с этим делать?
Она так мало ощутила при виде медной статуи – что, если то же самое произойдет и сейчас? Что, если ее отстраненность от прошлого задела Опал и теперь женщина разочарована? Она явно уже достаточно натерпелась и без Пайпер.
Тем не менее не помешало бы узнать немного больше о Генри Кроссе, человеке, который стал ее с Ханной отцом. Об этом человеке люди говорили с тихим уважением. Этого человека почтили памятником в гавани. Ведь так? Только сегодня утром во время пробежки она увидела венок из цветов, возложенный к его ногам. Ее мать была права. Он был сам Вестпорт. И хотя Пайпер испытала меньше эмоций, чем ожидала, когда впервые посетила медную статую, ей определенно было любопытно о нем узнать.
– У вас осталось что-нибудь после Генри? Может, несколько фотографий?
– Я надеялась, что ты спросишь. – Опал вскочила, двигаясь чертовски быстро для женщины ее возраста, прошла в гостиную и достала коробку с полки под телевизором. Снова села на место и сняла крышку, пролистала несколько листков бумаги и вытащила конверт с надписью «Генри». Подвинула его через стол к Пайпер.
– Смотри.
Пайпер повертела конверт в руках, мгновение поколебавшись, прежде чем открыть его. Оттуда вывалилось старое рыбацкое удостоверение с зернистой фотографией Генри в ламинированном уголке, бо́льшая часть его лица была скрыта повреждениями от воды. Там была фотография Морин, на двадцать пять лет моложе. И маленький снимок Пайпер и Ханны, прикрепленный скотчем к оборотной части фотографии.
– Они были в его койке на «Делле Рэй», – объяснила Опал.
У Пайпер стиснуло горло.
– О, – выдавила она, проводя пальцем по загнутым краям фотографии, на которой были запечатлены она и Ханна.
Генри Кросс не был призраком; он был человеком из плоти и крови, с сердцем, и он любил их всем этим сердцем. Морин, Пайпер, Ханна. Опал. Были ли они частью его последних мыслей? Было ли это безумием – чувствовать, что они бросили его? Да, он выбрал опасную работу, но все равно заслуживал того, чтобы о нем помнили люди, которых он любил. Его помнила Опал, но как насчет ближайших родственников?
– Он был решительным человеком. Ему нравилось спорить. Нравилось смеяться, когда споры заканчивались. – Опал вздохнула. – Твой отец любил тебя до безумия. Называл своей маленькой первой помощницей.
То чувство, которого Пайпер не хватало у памятника… Оно нахлынуло сейчас медленным приливом, и ей пришлось моргнуть, чтобы избавиться от внезапно подступивших горячих слез.
– Прости, если это оказалось слишком, – сказала Опал, нерешительно кладя руку на запястье Пайпер. – У меня не так много гостей, и большинство моих друзей… Ну, это сложно…
Пайпер оторвала взгляд от фотографии, на которой были она и Ханна.
– Что – сложно?
– Что ж. – Опал уставилась в кофейную кружку. – Люди склонны избегать скорби. Любого горя. И нет никого, у кого было бы больше горя, чем у родителя, потерявшего ребенка. В какой-то момент, наверное, я решила избавить всех от своих страданий и стала оставаться дома. Вот почему я вызываю парикмахершу на дом. – Она рассмеялась. – Не то чтобы кто-то видел результат.
– Но… вы такая милая, – сказала Пайпер, закашлявшись от эмоций, вызванных фотографиями. – Люди не должны избегать вас, Опал. Вы должны выбраться отсюда. Ходить по барам. Показать мужчинам Вестпорта, где раки зимуют.
Глаза бабушки заискрились весельем.
– Держу пари, это больше по твоей части.
Пайпер улыбнулась.
– Пожалуй, ты права.
Опал неуверенно покрутила в руках кружку.
– Не знаю. Я привыкла быть одна. За последние годы я ни с кем, кроме Барбары, так много не говорила. Может быть, я разучилась общаться. – Она вздохнула. – Я все же подумаю об этом. Действительно подумаю.
Предложить этой женщине отношения не было мелочью. Это была ее бабушка. Это не просто мимолетное знакомство. Оно может стать обязательством на всю жизнь. Связью с реальностью.
– Хорошо. И когда ты будешь готова… я буду твоей группой поддержки.
Опал с трудом сглотнула и опустила голову.
– Договорились.
Какое-то время они сидели в дружеском молчании, пока Опал не посмотрела на часы и не вздохнула.
– Ужасно люблю Барбару, но эта женщина не постояннее, чем погода…
Пайпер поджала губы, изучая коротко остриженные седые волосы женщины.
– Что ты собиралась сделать?
– Просто подстричься, как всегда.
– А. – Пайпер встала позади Опал. – А можно, я попробую?
– Пожалуйста!
Пайпер запустила пальцы в волосы Опал и попробовала текстуру.
– Ты этого еще не знаешь, Опал, но ты находишься в обществе косметического гения. – Губы Пайпер изогнулись в улыбке. – Ты никогда не думала о том, чтобы сделать «Фо Хок»[29]?
Через двадцать минут Пайпер сотворила Опал гладкий, едва заметный холмик по центру головы, воспользовавшись отсутствием недавней стрижки, скручивая и укладывая седые пряди. Затем они вытащили набор косметики Мэри Кей, который Опал купила у ходящей по домам продавщицы, что и привело к ее нынешней подозрительности в отношении подобных торговцев. Прическа и макияж сделали ее потрясающей.
Пайпер получила огромное удовольствие, передавая Опал зеркало.
– Ну как?
– Это я? – ахнула Опал.
Пайпер усмехнулась:
– Черт возьми, да, это ты.
– Хорошо. – Бабушка повернула голову влево и вправо. – Так, так, так.
– Рассматриваешь вечерний выход немного более серьезно, не так ли?
– Держу пари, так и есть. – Она снова посмотрела на себя в зеркало и перевела взгляд на Пайпер. – Спасибо тебе. – Опал глубоко вздохнула. – Ты… еще придешь?
– Конечно. И в следующий раз я приведу Ханну.
– О, это было бы прекрасно. Она была такой крошечной, когда я видела ее в последний раз.
Пайпер наклонилась и расцеловала Опал в обе щеки, что, кажется, ее немало позабавило, а затем вышла из маленькой квартирки, с удивлением обнаружив, что чувствует себя… легко. Даже жизнерадостно. Она двигалась по улицам в сторону «Безымянного» безо всякой карты в телефоне, узнавая по пути достопримечательности, уже привычно встречая дружелюбные улыбки и глазея на кружащих чаек.
В кармане у нее был конверт с вещами Генри, и это, казалось, привязывало ее к этому месту. Она остановилась возле «Безымянного», на мгновение взглянув на выцветшее здание, и на этот раз… попыталась по-настоящему увидеть его. По-настоящему подумать о человеке, который когда-то давным-давно зарабатывал себе на жизнь в этих стенах. Подумать только, Морин влюбилась в этого мужчину так сильно, что вышла замуж и родила от него двух дочерей.
Она была одной из этих дочерей. Плодом любви. Независимо от того, что Пайпер испытывала по отношению к своему прошлому, оно было реально. И она не могла это игнорировать или оставаться отстраненной. Не важно, насколько это ее пугало.
В задумчивости, испытывая легкое беспокойство, она отправилась на поиски Ханны.