У Ханны зазвонил телефон, и она вышла из комнаты, чтобы ответить, оставив Пайпер и Брендана одних. Повернувшись, она обнаружила, что он внимательно наблюдает за ней. В последнее время он часто так делал. С любовью. Внимательно. Но за этим взглядом стояло нечто большее. Он говорил, что не станет давить на нее, чтобы она приняла решение. Но чем дольше она оставляла его в подвешенном состоянии, тем больше он беспокоился.
В четверг они нарисовали вывеску, использовав больше ведра небесно-голубой краски. Брендан провел утро, шлифуя длинный кусок фанеры и придавая его краям овальную форму с помощью циркулярной пилы. Как только Пайпер набросала карандашом грубый контур букв, они занялись делом, нанося синюю краску по игривым изгибам и наклонным линиям. Кто-то мог бы сказать, что это выглядело непрофессионально, но она видела в этом характер. Дополнение к Вестпорту, которое казалось уместным, как желудь за щекой белки. После того как краска высохла, Брендан озабоченно встал рядом, готовый поймать их, если они упадут с лестниц, которые им одолжили в хозяйственном магазине. Они приколачивали молотком новую вывеску поверх старой, а Брендан терпеливо инструктировал их с земли. Когда табличка была прибита со всех сторон, сестры спустились вниз и обнялись на улице.
Пайпер не могла с уверенностью сказать, что Ханна чувствовала по поводу завершения работы над баром, но внутри ее в этот момент как будто что-то щелкнуло. Что-то, чего даже не существовало до того, как она приземлилась в этом северо-западном углу карты. Это был радушный прием, которого Генри Кросс заслуживал, но так и не получил. Это были достойные похороны, извинение за то, что она бросила его, и это смягчило острые углы, которые появлялись в ее сердце по мере того, как она больше узнавала о родном отце.
– Теперь все, что нам нужно, – это пиво, – сказала Ханна, отступая назад и вытирая глаза. – И лед.
– Да, думаю, пора позвонить оптовику. Вау. Мы быстро управились. – Она посмотрела на вывеску, оживляемую завитушками в конце слова «дочери». – Если мы в конечном итоге захотим подавать спиртное, нам понадобится лицензия на продажу крепких напитков.
– Если ты захочешь, Пайпс, – мягко сказала Ханна, обнимая ее за плечи. – Бросать тебя – это полный отстой, но я не могу оставаться здесь вечно. Меня ждет моя работа с Сергеем. Если ты решишь остаться…
– Я знаю, – выдавила Пайпер. Надпись расплылась у нее перед глазами.
– Так что? Точно остаешься?
Они посмотрели через окно внутрь бара, на Брендана, который вкручивал в люстру лампочку. Такой способный, надежный и сейчас уже – близкий. Ее сердце сжалось, застряв в горле.
– Да. Я остаюсь.
– Черт, – выдохнула Ханна. – Я разрываюсь между радостью и грустью.
Пайпер провела рукой по глазам, вероятно, размазывая синюю краску по всему лицу, но ей было все равно.
– Клянусь богом, тебе лучше меня навещать.
Ее сестра фыркнула.
– Кто ж еще внесет за тебя залог, когда все пойдет наперекосяк?
Глава двадцать восьмая
Все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
В море это обычно означало, что Брендан что-то упускает. Что он забыл промыть топливопровод или заменить ржавую лебедку. На шхуне не было такого понятия, как спокойное плавание, по крайней мере надолго. И поскольку он привык жить как капитан «Деллы Рэй», он не мог не предвидеть взрыва бомбы замедленного действия.
У него была женщина. Женщина, которая рождается раз в сто жизней, та, что может войти в комнату и лишить его гребаного дыхания. Она была смелой, милой, умной, соблазнительной, предприимчивой, доброй, бесхитростной в один момент и озорной – в следующий. Такая красивая, что ее улыбка могла заставить его прошептать молитву. И она любила его. Показывала ему, насколько сильно, каждый день по-новому – например, он застал ее за тем, что она брызгала его одеколоном на свою ночную рубашку, поднося ее к носу так, будто это могло исцелить от всех болезней. Она шептала ему на ухо о своей любви каждое утро и каждую ночь. Расспрашивала его о рыбалке и гуглила термины, чтобы заполнить пробелы, о чем Брендан знал, потому что она всегда оставляла браузер своего ноутбука открытым на кухонномстоле.
Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Он что-то упускал из виду. Линия должна была оборваться.
Однако трудно было представить, что произойдет что-то плохое, когда они с Пайпер готовили на кухне. С распущенными волосами, перекинутыми через плечо, она стояла между ним и плитой, босая, в штанах для йоги и облегающем свитере и что-то напевала, одной рукой рассеянно помешивая соус для макарон. Они готовили его три вечера подряд, и у него не хватало духу сказать ей, что его уже тошнит от итальянской кухни, потому что она так гордилась собой, научившись готовить соус. Он был согласен есть его и десять лет подряд, пока она задерживала дыхание при первом его укусе и хлопала в ладоши, когда он показывал ей большой палец.
Брендан положил подбородок на макушку Пайпер, обхватив ее руками за талию, раскачиваясь из стороны в сторону под музыку, доносящуюся из комнаты Ханны. В эти спокойные моменты ему постоянно приходилось сдерживать себя, чтобы не попросить ее принять решение. Собирается ли она вернуться в Лос-Анджелес на вечеринку? Или вообще вернуться?
Эта вечеринка в ее честь заставляла его нервничать по многим причинам. Что, если она вернется домой и вспомнит обо всех причинах, по которым ей там нравилось? Что, если она решит, что быть прославленной и почитаемой миллионами предпочтительнее, чем остаться вдвоем с рыбаком, который каждую неделю оставляет ее и уходит в море? Потому что, господи, это было бы не так уж и сложно. Если бы она просто сказала ему, что Вестпорт – ее дом, он бы ей поверил. Позволил бы страху исчезнуть. Но дни приходили и уходили, а о главном речи так и не было.
Несмотря на его отказ давить на нее, неизвестность и отсутствие определенности действовали ему на нервы.
Он никогда бы не сравнил свои отношения с Пайпер со своим браком, но после тайфуна и последующей поездки Пайпер в больницу – не говоря уже о слезах, которые она пролила потом в его постели, – в нем поселилось новое беспокойство.
Плохие вещи случаются, когда он уходит в море. Когда его здесь нет, чтобы что-то с ними сделать.
Однажды он вернулся домой и обнаружил, что овдовел.
Казалось, только вчера он до чертиков напугал Пайпер. Вынудил ее бежать сквозь опасный шторм и ехать к нему в состоянии паники.
Что, если в следующий раз он вернется домой и обнаружит, что ее нет? Без ответа на вопрос о будущем предстоящая поездка виделась зловещей, нетерпение терзало его.
– Кто готовит, когда ты на «Делле Рэй»? – спросила она, откидывая голову ему на грудь.
Брендан стряхнул с себя непрошеные мысли, изо всех сил стараясь вернуться к действительности. Принять совершенство, которое она дарила ему, и быть благодарным за каждую секунду.
– Мы готовим по очереди, но обычно Дик, потому что ему нравится это делать.
– Жаль, что ты не сможешь там насладиться чем-то вроде моего соуса, – вздохнула она.
– Ты права. – Он поцеловал ее в шею. – С ним ничто и никогда не сравнится.
– Я приготовлю его, когда ты вернешься домой. Две порции.
– Будь наготове, – пророкотал он, проводя пальцем по поясу ее брюк.
Пайпер откинула голову назад, и их губы встретились в медленном поцелуе, который заставил его задаться вопросом, когда они смогут остаться вдвоем в постели. Ему не терпелось услышать эти настойчивые стоны, выучить их наизусть, чтобы завтра забрать с собой на шхуну.
– Брендан?
– Да?
Она подавила смешок.
– Как долго ты собираешься есть этот соус, прежде чем признаешься, что тебя от него тошнит? Я так проиграю свое пари с Ханной.
Он засмеялся так громко, что она уронила ложку в соус.
– Ой! – Пайпер попыталась пальцами выудить ложку из пузырящегося соуса, но с визгом отдернула их. – Вот дерьмо! Ай!
Его смех тут же стих, он развернул ее, быстро вытер кухонным полотенцем обожженные пальцы и поцеловал.
– Ты в порядке, детка?
– Да, – выдохнула она, миниатюрное тело начало вздрагивать от смеха, прижимаясь к нему. – Думаю, потеря пары пальцев – это цена победы в пари.
– Мне нравится этот соус. – Заинтересованный, он пошевелился. – Сколько времени, по мнению Ханны, потребуется, чтобы…
– Чтобы ты признался, что тебя тошнит от моего соуса? Вечность.
– Вот сколько времени это и должно было занять, – прорычал Брендан, злясь на себя. – Ты должна была проиграть. И ты тоже должна была предположить, что это займет вечность.
Ее губы дрогнули.
– Не злись. – Она прижалась щекой к центру его груди. – Я должна была услышать твой громкий, чудесный смех. Я двукратный победитель.
– Мне нравится этот чертов соус, – проворчал он ей в макушку, решив высказать еще одно беспокойство, которое мучило его. – С тобой все будет в порядке, когда я завтра уеду?
– Да. – Она посмотрела на него, нахмурив брови. – Не беспокойся обо мне, когда будешь там, пожалуйста. Мне нужно знать, что ты сосредоточен и в безопасности.
– Так и будет, Пайпер. – Он коснулся ее щеки костяшками пальцев. – Так и будет.
Она немного расслабилась рядом с ним.
– Брендан… – От повисшего в воздухе звука его имени она, казалось, вышла из транса, начиная отворачиваться от него. – Надо заказать пиццу…
Он не дал ей повернуться.
– Что ты собиралась сказать?
Судя по тому, как она расправила плечи, она помнила свое обещание ничего не держать взаперти в своей голове. Не скрывать от него. Смесь страха и любопытства заурчала у него в животе, но он промолчал. Это было хорошо. Открытость между ними становилась все легче и легче благодаря доверию.
– Я собиралась спросить, хочешь ли ты когда-нибудь детей. И я понимаю, что это звучит так… как будто я спрашиваю, хочешь ли ты, чтобы они были у тебя со мной, так что… – Краска залила ее щеки. – Короче. Мы никогда не говорили об этом, а дети кажутся чем-то, на что у тебя есть твердые планы…