На кухонном столе завибрировал ее телефон.
– Оставь.
Пайпер кивнула. Ее телефон был необычно активен с тех пор, как они вернулись из Сиэтла, что было еще одной причиной, по которой он был на взводе. Точно так же, как когда они были в вестибюле отеля и выбирали одеколон, телефон не умолкал, танцуя и позвякивая на стойке.
– Дай я просто его выключу, – пробормотала она, потянувшись к устройству. Пауза. – Ой. Это Дэниел. – Ее глаза немного расширились, как будто она только что что-то вспомнила. – Я… я перезвоню ему позже.
Брендан больше всего жаждал вернуться к текущему разговору, но он не хотел, чтобы она отвлекалась, когда он скажет ей, что да, он хочет детей.
– Все в порядке. Ответь.
Она энергично покачала головой и поставила телефон на беззвучный режим, но ее руки так дрожали, что он выскользнул. Ловя его, она случайно нажала на кнопку ответа.
– Пайпер? – раздался по громкой связи мужской голос.
– Дэниел, – выдавила она, неловко зажав телефон между своей грудью и грудью Брендана. – Привет. Привет!
– Здравствуй, Пайпер, – официально произнес он. – Прежде чем я куплю билет на самолет, я просто хочу убедиться, что торжественное открытие все еще состоится. Ты не очень-то славишься своей надежностью.
Брендан напрягся, тревога и предательство заставили его кровь похолодеть.
Вот оно. Второй ботинок.
Пайпер закрыла глаза.
– Да, – тихо сказала она. – Оно состоится. В шесть часов.
– Тогда все в порядке, – быстро ответил отчим. – Есть рейс, который прибывает за несколько часов до этого. Что тебе привезти из дома?
– Только себя, – сказала она с фальшивой жизнерадостностью.
– Очень хорошо. Мне нужно бежать. Мама передает тебе привет, – промурлыкал Дэниел.
– И ей от меня передай. Пока.
Она повесила трубку, не глядя на Брендана. И, возможно, это было хорошо, потому что он был слишком измотан, чтобы скрыть охватившие его страх и беспокойство.
– Дэниел едет.
Он проглотил комок в горле.
– Ты все еще планируешь произвести на него впечатление баром. Чтобы он позволил тебе пораньше вернуться в Лос-Анджелес.
– Ну… – Она провела дрожащими пальцами по волосам. – Да, таков был первоначальный план. А потом у нас все стало происходить так быстро… и я забыла. Я просто забыла.
– Забыла? – ровным голосом переспросил Брендан, гнев вспыхнул у него в груди. Гнев и страх, страх того, что она ускользнет. Черт возьми. Стоило ему лишь подумать, что они честны друг с другом. – Последнюю неделю мы только и делали, что работали над «Кроссом и дочерьми», а причина, по которой ты вообще начала его ремонтировать, вылетела у тебя из головы? Думаешь, я в это поверю?
– Да, – прошептала она, протягивая к нему ладонь.
Брендан отодвинулся от нее и тут же пожалел об этом: она вздрогнула и опустила руку. Но он был слишком сильно взволнован и прострелен насквозь, чтобы извиниться и потянуться к ней. Его руки словно налились свинцом. Стали неподъемными.
– Ты договорилась с Дэниелом о визите в качестве подстраховки?
Ее румянец стал еще гуще, что говорило о многом.
– Ну, д-да, но это было…
Он невесело рассмеялся.
– А твоя подружка Кирби? Ты сказала ей, что не собираешься лететь в Лос-Анджелес на вечеринку?
Рот Пайпер сжался в прямую линию.
– Нет, не сказала, – прохрипел он, и его словно ткнули под ребра чем-то острым. – Да у тебя целая куча запасных планов, верно, Пайпер?
– Я не собиралась уезжать, – прохрипела она, обхватив себя поперек живота. – Брендан, не будь таким.
Но он уже не слышал ее. Он слышал лишь набегающие волны. Пытался уберечь корабль, чтобы его не засосало в водоворот. Вот он. Шторм, приближение которого он чувствовал. Чувствовал собственными гребаными костями. Был ли у него когда-нибудь настоящий шанс с Пайпер или он, дурак, совершенно заблуждался?
– Господи, что, черт возьми, со мной не так? – сказал он, поворачиваясь и выходя из кухни. – Ты вообще не собиралась оставаться, верно?
Пайпер побежала следом.
– Боже мой. Может, просто остановишься и выслушаешь меня?
Брендан поднимался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз и ничего не видя перед собой. Просто двигался на автопилоте.
– Я все это время был с тобой, готовый выслушать, Пайпер.
Она шла за ним.
– Ты несправедлив! Для меня все здесь оказалось в новинку. Этот город. Эти отношения. Мне жаль, что мне потребовалось больше времени, чем следовало, чтобы отпустить свою прошлую жизнь, но это потому, что отпустить все – это очень тяжело.
– Я знаю, черт возьми. Знаю. Но если не планировала давать даже шанса нашим отношениям, тебе не следовало продолжать водить меня за нос, как одного из своих поклонников. Если ты выискивала обходные пути за моей спиной.
Дойдя до спальни, он оглянулся через плечо и увидел, что она выглядит потрясенной. У него скрутило желудок, сердце запротестовало против всего и вся, кроме того, чтобы сделать ее счастливой. Успокоить. Не выпускать из своих объятий.
Что, черт возьми, с ним не так? Он ненавидел себя за слезы в ее глазах, за неуверенность в ее позе. Боже, он ненавидел себя. Но страх потерять ее брал верх над здравым смыслом, над инстинктивным порывом утешить Пайпер, тысячу раз сказать ей, что любит ее. Страх заставлял его взбеситься, защитить себя от того, чтобы его выпотрошили, как рыбу.
– Послушай, Пайпер, – прерывисто произнес он, вытаскивая из-под кровати свою набитую спортивную сумку. – Тебе просто нужно подумать о том, чего ты на самом деле хочешь. Может быть, тебе сложно это сделать, когда я постоянно у тебя перед глазами.
– Брендан, – в ее голосе зазвучала паника. – Остановись! Ты ведешь себя нелепо. Я не собиралась уезжать. Убери сумку. Убери. – Его руки задрожали от потребности сделать так, как она просила.
– Но ты и не говорила мне, что остаешься. Тебе нужна была возможность уехать. Подстраховка. Независимо от того, думаешь ты так или нет.
– Это важное решение, – выдохнула она. – Но я…
– Ты права. Это важное решение. – Он подавил желание разозлиться еще больше. Разозлиться на ее потенциальный уход. Прийти в ярость от ужасной возможности вернуться домой из поездки и найти ее несчастной. Или исчезнувшей. Или сожалеющей. Но все, что он мог сделать, – это посмотреть правде в глаза и надеяться, что он сделал достаточно, чтобы заставить ее остаться. Все, что он мог сейчас, – это надеяться, что его любви будет достаточно. – Я переночую на шхуне, – выдавил он, хотя у него перехватило горло. – Подумай о том, чего ты хочешь. По-настоящему подумай. Я больше не могу терзаться этими мыслями типа: «Уедет она или не уедет», Пайпер. У меня нет больше сил.
Она застыла, а он спустился по лестнице мимо вытаращившей глаза Ханны.
– Утром я буду на причале! – крикнула Пайпер, спускаясь по лестнице, выражение ее лица теперь было решительным – и он так чертовски сильно любил ее в этот момент. Любил каждый слой, каждую грань, каждое настроение, каждую сложность. – Я уже знаю, чего я хочу, Брендан. Я хочу тебя. А утром я буду на причале, чтобы поцеловать тебя на прощание. Ладно? Ты хочешь сбежать? Хорошо. Беги. На этот раз я буду сильной.
На мгновение он потерял дар речи.
– А если утром тебя там не будет?
Пайпер воинственно вскинула руку.
– Тогда, получается, я вернулась к своим подстраховкам. Ты хочешь, чтобы я это сказала? Тебе обязательно нужно, чтобы все было черно-белым?
– Таков уж я есть.
– Я знаю и люблю тебя таким, какой ты есть. – В ее прекрасных глазах вспыхнул гнев. – Хорошо, если меня не будет там завтра утром, я думаю, ты поймешь, что я решила. Но я буду там. – Она несколько раз моргнула, чтобы избавиться от влаги в глазах. – Пожалуйста, не сомневайся во мне, Брендан. Только не ты. Верь мне. Хорошо?
С подскочившим ко рту сердцем он развернулся, чтобы уйти. До того, как потянется к Пайпер, забудет о споре и растворится в ней. Но утром возникнут те же проблемы, а ему нужно было решить их раз и навсегда. Ему нужно было, чтобы тайна исчезла. Нужно было знать, ждет ли его жизнь с ней или жизнь в пустоте. Неизвестность съедала его заживо.
Он в последний раз взглянул на нее через лобовое стекло пикапа, трогаясь задним ходом с подъездной дорожки, и почти выключил зажигание и вылез. Почти.
Глава двадцать девятая
Пайпер заснула злая, а проснулась еще более злая.
Она вскочила с кровати и бросилась к ящикам комода, которые ей отвел Брендан, выхватила черный спортивный бюстгальтер и красные (цвета гнева) спортивные штаны, а также несколько пар носков.
Как только она закончит быструю пробежку и отведет Эйба в музей, она собиралась с важным видом спуститься по причалу, как будто это был подиум Недели моды, и поцеловать в губы глупого капитана. Оставить его возбужденным, тяжело дышащим и чувствующим себя полным придурком, а потом неторопливо отправиться домой.
Домой. В дом Брендана.
Она протопала вниз по лестнице, и шум вытащил сонную Ханну из ее комнаты.
– Ты уже готова поговорить?
Пайпер сунула в ухо наушник:
– Нет.
Ханна прислонилась бедром к дивану и ждала.
– Я нацелена на то, чтобы сожаление поглотило его с головой!
– Звучит как начало здоровых отношений.
– Он ушел. – Пайпер плюхнулась на задницу и начала зашнуровывать кроссовки. – Он не должен был уходить! Он должен быть терпеливым и рассудительным!
– Ты единственная, кому позволено быть нелогичной.
– Да! – Что-то застряло у нее в горле. – И он, очевидно, уже устал от моего дерьма. Поэтому все катится под откос. Даже не знаю, почему я решила пойти на причал.
– Потому что любишь его.
– Вот именно. Посмотри, до чего я докатилась. – Она туго затянула шнурки. – Я бы тысячу раз пережила расставание с Адрианом, лишь бы Брендан не уходил. Так, как он сделал прошлым вечером. Это больно.
Ханна села перед ней, скрестив ноги.
– Думаю, это означает, что счастье стоит того, чтобы немного за него побороться, не так ли? – Она наклонила голову, чтобы встретиться взглядом с Пайпер. – Давай. Поставь себя на его место. Что, если бы он вчера ушел, не собираясь вообще возвращаться? Он ведь боится, что ты поступишь именно так.