Кровь затекала в горло. Я повернулась на бок, кашляя и сплевывая ее. Мое сознание на какой-то момент помутилось. Пришла в себя, потому что кто-то засунул мне пальцы в нос. Я дернулась.
— Тихо, Колючка, терпи. Лючия пытается поставить на место твои кости.
Я попыталась отбрыкнуться, но меня крепко держали. Вопли, приглушенные ладонью Лючии, вырывались из горла булькающим хрипом. Когда она закончила копаться в моем носу, я смогла им дышать. Имир развязал мне руки, Лючия охнула:
— Еще один перелом! Я все силы потратила на ее лицо.
— Я займусь. — Имир занял место Лючии.
Но вместо того, чтобы заняться лечением, вдруг поднес мою кисть к губам и поцеловал.
— Спасибо, Элиза. Ты потрясающая, невероятная. Ты настоящий воин.
— Спасибо, Элиза. — Лючия поцеловала другую мою руку.
— Спасибо, это было бесподобно. — Юноша-король поцеловал руку вслед за Лючией и подмигнул мне.
— Хватит лобызаться, — слабо воспротивилась я. И огляделась. — Лучше объясните, куда они делись?
— Слава богам, их вожак оценил твой бой. Велел отпустить нас, и они все разбежались. Но были и те, кто предлагал отомстить тебе за жизнь собрата.
— Угу, и их месть сводилась к «вставь, отымей и вжарь». — Я подняла бровь и поморщилась — болело все лицо.
— Примерно так. — Имир помог мне встать на ноги, а потом взял на руки.
— Я не маленькая, дойду, — проворчала я. Но это было безумно приятно. И удобно.
— Пользуйся моментом, Колючка, я не обещаю носить тебя на руках всю жизнь. — Дыхание Имира обожгло ухо, и я вдруг до слез почувствовала себя счастливой. Как хорошо, что они спаслись. Что он спасся. Я крепче обняла его за шею и спрятала слезы у него на плече.
Остаток дня мы провели в пещере. Я приходила в себя, удары и пинки, переломы, синяки и ссадины — казалось, мое тело напичкано всем этим, нет ни одного не болевшего участка.
— Как ты? — Лючия в сотый раз подошла ко мне, с беспокойством матери положила ладонь на лоб.
— Все хорошо. Завтра тронемся. Нельзя терять время.
Я вдруг отчетливо поняла, что внезапно стала равной в этой команде. Мои тревоги и комплексы ушли. Может, соратники изначально воспринимали меня как равную, может, нет. Но мои собственные сомнения и дурь выбил из меня Кабан. Впервые в жизни я стала своей в команде мужчин, в команде магов. Даже в своем мире мне никогда не удавалось почувствовать себя так. С мужчинами приходилось соперничать, обманывать их и прикидываться дурочкой, чтобы обходить. И то все равно они всегда были выше. Здесь же, в Лысых горах, маги сравнялись со мной.
ГЛАВА 27
Утром мы тронулись в путь дальше. Пейзаж был унылым и однотипным: каменистые равнины и горы.
— Подозрительно тихо, — сказал Имир в обед. — Такое ощущение, что кто-то присматривается к нам.
Ели мы быстро, чтобы, если что, схватиться за оружие.
— Не хотел тебе говорить раньше. — Имир подошел ко мне, когда я уже села на лошадь. — За нами на приличном расстоянии следуют умертвия. Много, не могу определить точное количество.
— А ты жаловался, что тихо, — подколола я его. — И что делать?
— Они могли бы уже давно догнать нас. Но держат дистанцию в полдня. Пока я не волнуюсь об этом. Найти бы Маргарет. А потом разберемся.
Очень мужской подход, кстати. Решим одну проблему. Найдем девушку. А потом будем думать, что делать с толпой зомби, преданно идущих по следу.
Я вздохнула. У меня так не получалось. В голове сразу стало сумбурно от мыслей во всех направлениях.
— Но послушай, если их действительно много, нам не выстоять против них, пойми. С Маргарет или без нее, пока за нами крадутся эти… законсервированные трупы, нам отсюда так просто не выбраться.
— Возможно, получится сменить измерение, и они нас потеряют. Но пока просто понаблюдаем. Ты как, в порядке?
— В полном.
Он похлопал меня по коленке, подмигнул и пошел к своему коню.
Вечером опять стало жарко. Зазвучали цикады, рядом послышался шум падающей воды. Мы двигались по густому тропическому лесу, парило.
Через некоторое время вышли к реке. Имир спешился, подвел лошадь к воде, а сам стянул с себя рубаху. Какое же у него было тело! Мощное, сильное… на запястьях фенечки, на груди какие-то ремешки с амулетами, хитрая усмешка плутает в отросшей бороде. Он побрызгал водой на лошадь, прошел по камням на середину реки, зачерпнул ладонями воду и стал пить.
Я спешилась, еле оторвала взгляд от Имира, занялась своей лошадью и лошадью короля. Лючия отвязала котелок от своего седла, зачерпнула воды, стала готовить ужин. Король Альфонс пошел искать хворост для огня. Надо же, даже гнать не пришлось, сам сообразил.
Я наклонилась к воде, чтобы умыться, но вдруг увидела над собой в отражении страшное лицо: приплюснутый нос, прошитый костью, какие-то цветные линии и точки на щеках и лбу и совершенно недружелюбная усмешка. Я вскочила и повернулась.
Напротив меня стоял худой папуас с ярко-синими волосами. Единственным предметом одежды на нем была набедренная повязка. Он засмеялся, обнажая ряд редких зубов. Потом ткнул в меня палкой. Я отреагировала молниеносно, отскочив в сторону.
— О! — протяжно и удивленно воскликнул папуас и снова попытался ударить меня. Я в свою очередь попыталась его обезоружить, но не тут-то было. Он переместился с такой скоростью, что я даже не зафиксировала это зрением. Зато удар палкой по плечу почувствовала. В ярости я развернулась к нему. Он смеялся, уклоняясь от всех моих выпадов.
Кто-то схватил меня сзади за плечи, я не растерялась и врезала ему в живот. Услышав стон Имира, повернулась. Согнувшись, он положил ладонь мне на плечо.
— Угомонись, Колючка, они не опасны.
— Они?
Тут я посмотрела вокруг и обомлела. Вокруг нас были толпы папуасов. Какого…
— Извини, ты в порядке?
— Полном. — Имир выпрямился. — Поиграйте пока, а я переговорю с вождем.
— Поиг… что? — И в этот момент я получила удар в спину. Я старалась двигаться молниеносно, но мой противник, несмотря на свой преклонный возраст, был шустрее. Когда я попыталась просто уйти с Имиром, он обрушил на меня еще один удар и заржал.
— Я тебя сейчас в баранку скручу! — Я так разозлилась, что бросилась его догонять. Но он перемещался так быстро, что я не успевала за ним.
— Остановись. — Я повернула голову. — За нами наблюдал еще один старец, еще древнее. Синь в волосах уступала банальной седине.
«Что, краска не берет?» — хотела съязвить я, но он заговорил снова:
— Не догоняй. Стой на месте. Пусть сам придет.
Судя по тому, как дружелюбно общались папуасы с моими спутниками, им ничего не угрожало. А вот почему ко мне прилепился этот дедок?
— Он чувствует в тебе злость. Поэтому водит за нос. Ты бросаешься на него, как муха на дерьмо, снова и снова. Сколько бы тебя не отгоняли.
— Предлагаешь остановиться, и пусть дерьмо само ко мне подползет? — хмыкнула я.
— Я бы сказал, стань дерьмом. Замедлись. Почувствуй изгибы земли под ногами. Он сам придет.
Старикан, заметив, что я остановилась, и в самом деле стал приближаться скачками. Он появлялся то справа, то слева, видимо пытаясь спровоцировать меня на атаку.
— В неподвижности есть угроза. Когда противник видит твое спокойствие, он уже не держит ситуацию. Ее держишь ты.
Седовласый дед встал за моей спиной.
— Когда твоя спина расслаблена, его тело напрягается. Когда ты недвижима, двигается он. Тебе остается только улучить момент.
А ведь он прав. После всех испытаний я растеряла главное для воина — хладнокровие. Ведь на арене мессира Рональдо именно хладнокровие и хитрость спасли мне жизнь.
— Спасибо. Я забыла, каково это…
— Хороший воин всегда помнит.
В этот момент мой противник сделал выпад, я выхватила у него палку, но бить не стала. Тот снова уродливо улыбнулся и довольно закивал.
— У нас сегодня удачная охота, мы вас накормим, — сказал мой наставник. — Пошли.
Втроем мы вернулись к остальным. Я была голодна и заранее предвкушала вкусный ужин. Каково же было мое, мягко скажем, разочарование, когда нам на больших листьях протянули белых опарышей. Они двигались и, казалось, в недоумении поднимали то, что наверняка было головой.
— Я не могу это есть. — Я в ужасе посмотрела на Имира. — Они на меня пялятся.
— Второй вариант — обжаренные мотыльки, — невозмутимо ответил он и взял опарыша двумя пальцами.
— Если ты это съешь, я тебя больше не поцелую.
— Никогда? — хитро блеснули синие глаза.
— Никогда.
Я отложила свой лист в сторону и вытащила из куртки горбушку хлеба.
— Ну, хорошо. — Имир отложил свой лист тоже. — Третий вариант — жареная рыба, подождем.
— Идиот, — буркнула я, вгрызаясь в горбушку.
Папуасы мирно веселились, передавая друг другу опарышей и мотыльков. Но вдруг смолкли. Потом вдруг поднялись как один и разбежались, вереща, в разные стороны.
Имир встал, почесал бороду и авторитетно заявил:
— Кажется, ужин откладывается.
В ответ раздался треск деревьев, который приближался. На нас надвигался гигантский полоз, который сметал деревья по мере плавных волнообразных движений своего тела.
Я успела только произнести что-то нечленораздельное, когда полоз открыл пасть с двумя длинными клыками и набросился на Имира.
Викинг отступил в сторону, но змеюка, похоже, была к этому готова, обхватила его в толстое кольцо своего чешуйчатого тела и зажала. Хрипя от возмущения, я достала меч и попыталась вонзить его в змея, но этот гад был бронированный, меч звенел, как от удара о сталь.
Я была так занята рубиловом, что не заметила, как он окружил меня кончиком своего хвоста, зажал и поднял. Теперь мы с Имиром болтались в воздухе прямо перед его хищной пастью. Полоз смерил меня змеиным взглядом и повернулся к Имиру:
— Твоя девушка?
— Мать твою! — не выдержала я.
— Моя, — признался Имир. — Поставь ее, она не буйная.
— Что-то не похоже, что не буйная. Она на меня напала.