– Да.
На это Ён Джун ухмыльнулся одним уголком рта.
– И ты правда считаешь, что это случится, раз ты это хоче…
Но он даже не договорил, так как прямо в самый центр его лица прилетела плотная ресторанная салфетка.
– Ли Ён Джун! Ещё одно слово и я увольняюсь с работы!
Голос Ю Шика звучал решительно и мужественно, что совсем не было характерно для него. Оттого даже Ён Джун, сам того не замечая, моментально затих, ведь Ю Шик был известным «дочкиным дурачком», который дрожал над каждым её вздохом. Невозможно было вообразить, насколько он был поражён, оказавшись в такой ситуации.
Поняв какую душевную рану получил сейчас его лучший друг, Ён Джун еле сдерживал слёзы… От смеха.
– Бо Бэ, что это с тобой? Ты же только недавно говорила, что папочка самый красивый! Ты сама говорила, что любишь меня больше всех!
– Да, до недавнего времени так и было.
– А сейчас?
– А сейчас мне нравится Тэ Ян.
Ю Шик весь дрожал от услышанного, а его лицо мгновенно стало белее снега.
– Эй, Пак Бо Бэ, я же растил тебя с такой любовью! Как ты можешь так со мной поступить? А?
– Прости, пап.
– Как? Ну ка-а-а-ак? Как может любовь так быстро измениться?
Отчаянно ударяя себя в грудь, Ю Шик печально смотрел вслед дочери, которая снова тащила за шкирку плачущего Тэ Яна к стойке с десертами, чтобы захватить с собой торт с грязью. Его снова накрыла волна отчаяния.
– Правильно говорят, что воспитывать дочь – это неблагодарное дело! Чёрт!
– У меня… Пф… Даже… Пф-ф-ф… Даже нет слов… Пф… Чтобы тебя утешить… Ха-ха-ха…
– Слышь ты! Ты либо говори, либо смейся! Выбери что-то одно, будь добр! Да чтоб ты пережил то же самое, когда у тебя родится дочь!
Ю Шик достал из кармана таблетку для стимулирования сердечной деятельности и закинул её в рот. «Дочкиному дурачку» не оставалось ничего, как молча глотать горькие слёзы.
#Специальный эпизод «Добро пожаловать, ты же с нами впервые?»
Здравствуйте. Я ученик первого класса Ли Тэ Ян.
Остальную личную информацию я предпочту оставить при себе. Потому что, как говорит мой отец, этот мир и так слишком опасен.
Хотя, возможно, с отцом в детстве что-то произошло, раз он каждый день без устали твердит мне не верить в этом мире никому.
И каждый раз, когда он это говорит, то неизменно добавляет: «Но конечно же, своему отцу ты можешь верить всегда!» Он повторяет это по несколько раз. Продолжает повторять. Бесконечно повторяет одно и то же. А я даже не знаю, зачем он это делает.
Мой папа… Как бы это получше сказать… В общем, он немного странный.
Сейчас я нахожусь в ВИП-палате на двадцать втором этаже в больнице в районе Каннам.
Спрашиваете, что у меня болит? Нет-нет, я в порядке. На больничной койке лежу не я, а моя самая красивая мама на свете. Нет, мама, которая, пожалуй, была самой красивой на свете.
Ведь теперь она сильно изменилась. Она больше не та мама, которую я знал раньше. До того, как мы выехали в больницу, на её лице, как обычно сияла лучезарная улыбка. А теперь, с тех самых пор, как мы сюда приехали, она больше ни разу мне не улыбнулась.
Так, несколько мгновений назад она попросила меня выйти в гостиную, присоединённую к её палате, и, крепко взяв меня за руку, сказала:
– Тэ Ян, не переживай за маму… Ты же такой послушный мальчик. Хорошо?
Но вдруг её лицо искривилось в гримасе боли, лицо стало бледным, а на лбу показались капельки пота. А её вечно тёплая рука стала холодной, как лёд.
– Уф-уф… Тэ Ян, не забудь про домашнее задание! Собери свой портфель на завтра и выйди… Уф… Уф… Выходит! Он выходи-и-и-и-и-ит! Всё в порядке. Всё хорошо. У-у-у-у-уф… Ну где его носит? Почему его до сих пор нет? А-а-а-а! У него ребёнок появится с минуты на минуту, а он в командировку пое-е-е-е-хал! А говорили, что второго рожать не так больно! Жалкие обманщики-и-и-и-и-и! Несите обезболивающее! Скорее-е-е-е-е!
Я не знаю, что такое обезболивающее, но мама продолжать всё просить его и, порой, даже петь о нём песни. Но врачи сказали, что процесс идёт слишком быстро и оно всё равно не подействует. Так что маме придётся потерпеть.
В обычной жизни мама очень уравновешенная и терпеливая, но, похоже, в её нынешнем положении эти особенности её характера бессмысленны.
– А-а-а-а-а-а!
Возможно вы не в курсе, но мой дедушка по маминой линии рокер, и однажды мы пришли к нему на концерт. И в ходе него он обратился к зрителям и закричал:
– И это всё, на что вы способны, слабаки? А ну-ка соберите все ваши силы и покажите мне, как вы кричите! Рок в душе ещё жи-и-и-и-и-ив!
Тогда я не знал, что означают его слова. Но сейчас, услышав как кричит моя мама, точно знаю, что рок в её душе ещё жив. Пис!
Вы ведь уже догадались, что происходит?
Всё верно.
Совсем скоро Ли Тэ Ян наконец тоже станет старшим братом. И в нашей семье тоже появится младший ребёнок.
И это не шумные и ненавистные мне двоюродные младшие братья, как сын дяди, сын старшей тёти и сыновья младшей тёти. И даже не сын дяди Ю Шика, который родился в прошлом году. Я стану «настоящим братом». Да ещё и братом маленькой сестрёнки. Хи-хи.
Я впервые узнал об этом прошлым летом.
Вечно занятой отец внезапно ни с того ни с сего выделил одну неделю отпуска, и мы всей семьёй отправились на его личном самолёте на Таити.
Честно говоря, вертолёты мне больше по душе, нежели самолёты. Поэтому я предложил папе полететь туда на вертолёте, но он сказал, что Таити слишком далеко и придётся лететь на самолёте. Я тогда очень разозлился. Да так, что даже долгое время не хотел разговаривать с папой.
Но кимбап[46] с икрой и фуагра, который приготовила мама, был таким вкусным. Мы накрыли стол в самолёте и наелись до отвала, а затем съели на десерт мороженое с трюфелем. Оно было довольно необычным на вкус, так что у меня улучшилось настроение, и я благородно простил отца. Вот-вот, хочу отметить, что я очень великодушный ребёнок.
М-м-м? А что это с вашими лицами? Разве не все живут такой же обычной жизнью, как и мы?
Ну и ладно. В течение пяти дней, что мы были на Таити, я…
Я думал, что умру там от скуки! Игры в воде и на песке – это конечно хорошо, но не пять же дней подряд! В этом месте не было ничего, кроме океана. Если бы я не взял с собой книг, я бы точно там не выжил!
Чего нельзя было сказать о моих родителях. Я всё не понимал, отчего они были так счастливы здесь. Стоило им только встретиться глазами, как они сразу же расплывались в улыбке до ушей. На пляже было и без того жарко, но они как-то умудрялись держаться за руки, да ещё и обниматься и целоваться каждые пять секунд! А сколько раз они признавались друг другу в любви… Глаза б мои этого не видели…
Что ж, впрочем, гармония была не только между ними. Мама и папа уделяли мне так много внимания и так хорошо обо мне заботились, что я до сих пор с улыбкой вспоминаю это время.
За весь отпуск они очень волновались, чтобы я не устал. И как только садилось солнце, они всегда повторяли: «Спи скорее, Тэ Ян. Ложись спать, Тэ Ян. Чем раньше ты уснёшь, тем больше вырастешь на утро! Хорошенько выспись, Тэ Ян, ты наверно сильно утомился за сегодня. Спи крепко и не просыпайся всю ночь. Можешь спать даже днём, это ещё полезнее! Пожалуйста, ложись поскорее, сынок. Мы дадим тебе миллион вон, только спи, умоляем!»
Разве это не лучшее доказательство того, как сильно они меня любят?
Благодаря их жгучему беспокойству я каждую ночь прекрасно высыпался. Правда меня до сих пор интересует один вопрос. Иногда на рассвете я вставал, чтобы сходить в туалет, и на обратном пути пытался заглянуть к ним в комнату, чтобы проверить хорошо ли им спится. Но дверь всегда была крепко закрыта на замок. Интересно, почему?
Всё случилось спустя некоторое время после нашего возвращения с Таити.
Отец вернулся с работы с огромным букетом красных роз. Протянув цветы маме, он начал противно зацеловывать всё её лицо.
Когда я спросил, почему он себя так ведёт, мама со счастливой улыбкой ответила:
– У тебя скоро появится младший братик или сестрёнка!
Братик или сестрёнка?
Неужели я теперь тоже стану старшим братом?
Я был немного растерян, но в то же время очень рад. Ведь когда другие ребята рассказывали истории про своих младших братьев и сестёр, я всегда очень расстраивался, так как мне в ответ нечего было им рассказать.
Ребёнку следовало придумать милое прозвище, которым его будут называть до его рождения, и отец быстро придумал какое-то странное и непонятное слово. Которое, если процитировать маму, напоминает «кризис подросткового возраста». И как только мама услышала прозвище, придуманное отцом, она со всей силы ущипнула его за бок. Да так, что у папы даже появился большой синяк.
Что? Не можете мне поверить? Я не обманываю. Я сам видел его собственными глазами. В тот вечер я принимал ванную вместе с отцом, и заметил у него на боку огроме-е-еный синяк.
Правда я точно помню, что мама ущипнула его только за бок. Тогда почему у него ещё есть синяки на шее, груди и на бёдрах? А на спине я заметил даже несколько длинных царапин.
Конечно же, я сразу спросил у отца, не дело ли это рук моей матери? На что он густо покраснел и пробормотал себе под нос: «Вот же любопытный малый, обо всём должен знать!» В этот раз он даже не сменил тему разговора, в очередной раз спросив: «Ты сделал всю домашнюю работу?» Вместо этого он сказал: «Ни в коем случае никому не говори о том, что ты сегодня увидел. Понял? Это просто мамина привычка. Нет, личная жизнь. А может даже и тщеславие».
Честно говоря, я совершенно не понял, что означал его ответ. Но зато потом папа вдруг продолжил: «Если ты сохранишь это в секрете, на следующие выходные я отведу тебя на бейсбол, и ты даже лично сможешь поговорить со спортсменами. Договорились?». Я согласился, так и не поняв причины такой внезапной щедрости.