– То есть богатым,– предположил Эппик.
– И это тоже,– мистер Хэмлоу снова попытался кивнуть. – Скажем так, он достаточно окреп, чтобы оставить набор напоказ всей публике прямо в лобби своего агентства. Заявил, так сказать, без слов о том, что Нортвудам повезло иметь в своих руках игрушку царей.
– А как насчет того….. где этот набор был раньше?– спросил Эппик. До 1921? До того, как он привез его на поезде в Чикаго?
– Да, он приехал в 1921. Некоторые части тела мистера Хэмлоу вжались в инвалидное кресло, некоторые – дрожали, танцевали, и, возможно, даже он умудрился пожать плечами. – А до этого,– сказал он,– нет никакой информации. Только мы втроем в этой комнате знаем предыдущего владельца, которым был царь Николай II, но даже в этом случае данные по поводу настоящего владельца довольно-таки смутные, поскольку Николай так и не получил этот подарок. Мы также не можем сказать, кто собирался сделать этот подарок и с какими намерениями.
– Наверное это хорошо,– предположил Эппик.
– Возможно,– мистер Хэмлоу снова кивнул и продолжил,– единственное, что мы знаем наверняка,– это то, что шахматный набор попал в Мурманск в 1917, как раз в то время, когда началась первая мировая война и Русская революция. Набор не мог быть перемещен дальше, потому что все территории между Мурманском и Санкт-Петербургом были в разгаре битвы, и поэтому все бумаги, связанные с этими шахматами, все, что могло указывать на того, кто послал этот подарок, все исчезло на полях битвы. В 1918 году Николай и вся его семья были убиты Большевиками, и таким образом вопрос будущего владельца шахмат стал открытым, если он вообще когда-то поднимался. Конечно же, Большевики не могли стать наследниками этой ценности.
– Потому что сами же и совершили преступление,– снова предположил Эппик.
– Вот именно. В 1920, когда американский взвод обнаружил на складе боеприпасов в Мурманске эти шахматы, кто мог тогда быть их владельцем? Если тогда и могли быть какие-то военные трофеи, то шахматный набор можно было засчитать за трофей. И таким образом, если можно было бы говорить о потенциальных владельцах этого набора, то это были те десять человек из взвода и их потомки, в том числе я и моя внучка.
– И Ливия Нортвуд как ее там,– напомнил Дортмундер. – В общем, и она тоже.
– Да, конечно,– согласился мистер Хэмлоу. – Не все имущество миссис Уилер получено нечестным путем, всего лишь процентов девяносто.
Эппик снова издал этот странный звук, похожий на смех.
– Тогда оставим им пару пешек,– сказал он.
– Занятно,– ответил мистер Хэмлоу,– но нет.
Тут вмешался Дортмундер:
– А как ваша внучка собирается откопать ответ на вопрос, откуда взялся этот набор, если она уже знает ответ, но не может его никому рассказать?
– Видишь ли,– сказал мистер Хэмлоу в таком тоне, как будто Дортмундер ткнул пальцем в очень позитивную и очень стратегическую точку,– в этом-то и есть вся прелесть, Джон. Поскольку она уже знает ответ, она знает, как его избежать. Она знает, как сделать так, чтобы направить Ливию Нортвуд Уилер с помощью подсказок и доказательств в другое русло.
– В какое другое русло?– не понял Дортмундер.
– Абсолютно неважно в какое,– ответил мистер Хэмлоу,– главное, чтобы в конце концов миссис Уилер попросила вынести шахматный набор из хранилища…
– То есть вы хотите сказать… – начал понимать Дортмундер.
– … чтобы его проверили эксперты.
– Мистер Хэмлоу,– сказал Эппик,– это отличные новости.
– Да, отличные. Неужто это улыбка показалась на лице этой медузы?– Хотел, чтобы вы оба знали, что ситуация улучшается,– сказал он,– потому что я хочу, чтобы вы оба могли заняться делом, когда придет время. И все же позвольте мне напомнить вам главные правила.
– Держаться подальше от вашей дочки,– тут же вспомнил Эппик.
– Именно так. В прошлый раз она справилась, но на этот раз я не хочу, чтобы с ней это повторилось.
– Нас это устраивает,– ответил Дортмундер.
– Пока что,– подытожил мистер Хэмлоу,– Фиона работает сама по себе, будет пытаться раскопать поглубже. Все, что ей удастся узнать, она передаст мне, я передам это тебе, Джонни, а ты передашь это Джону.
– Конечно, сэр,– подтвердил Эппик.
Глаза-бусинки, поблескивающие из узких щелочек, сфокусировались на Дортмундере.
– А тебе это понятно, Джон?
– У меня нет большой необходимости болтать с внучками,– ответил Дортмундер. – Когда эта штуковина покинет пределы хранилища, просто дайте мне знать. Больше мне ничего не нужно.
– Мы здесь сугубо ради общего дела,– уверил мистер Хэмлоу Эппик,– и все время об этом помним. Так ведь, Джон?
– Согласен,– кивнул Дортмундер. Он задумался о том, может стоит поднять вопрос о том, чтобы на этот раз мистер Хэмлоу платил ему напрямую, но, посмотрев на Эппика, решил не тратить свои силы. Он и так знал, каков будет ответ.
– Тогда, джентльмены,– резюмировал мистер Хэмлоу и, кажется, где-то там промелькнуло что-то похожее на улыбку. – Похоже, игра снова началась.
35
Жак Перли был единственным частным детективом, которого знал Джей Тумбрил, или по крайней мере, был наслышан о нем. Это был специалист в области украденных произведений искусства, которые кочуют от воров до новых владельцев, музеев, страховых агентов и так далее, кроме того Перли был человеком культурным и образованным, в некоторых кругах его даже звали «частный глаз».
Тумбрил знал Перли уже несколько лет, поскольку фирма Файнберга неоднократно обращалась к нему, когда у клиентов пропадали произведения искусства. И хоть Фиону Хэмлоу нельзя было назвать ни «украденной», ни «произведением искусства», Джей Тумбрил подумывал о том, чтобы обратиться к Жаку Перли, когда станут появляться вопросы.
Они встретились в понедельник пообедать в ресторанчике под названием «Три Мафиози», что на Парк Авеню: тихое, уютное местечко, в белых, зеленых и золотых тонах, и в эту пору года усыпанное гроздьями розовых цветов. Первым приехал Перли, как будто так и было запланировано, и, когда Тони, администратор ресторана, проводил Джея к столику, он поднялся с улыбкой и протянул руку. При всей своей внешности, напоминающей корнуэлльскую фаршированную курицу, он умудрился сохранить парижский акцент. Бывший студент отделения гуманитарных наук, несостоявшийся художник, который смотрел на мир с некой долей пессимизма, как богатый неженатый дядя, который ничего не ожидает и принимает абсолютно все.
– Рад тебя видеть, Жак,– поприветствовал его Джей, отпуская руку Перли, Тони их усадил, Анджело принес меню, Ква Хонг Йо принес роллы, масло и воду.
– Сколько воды утекло.
– Да, точно. Как дела?
– А у тебя?
Меню были изучены, еда и вино заказаны, и тут Джей наклонился поближе, зависнув над тарелкой для сервировки, сложил ладони, касаясь кончиками пальцев, после чего откинулся на спинку стула, а Ква Хонг Йо убрал лишние тарелки. После он снова наклонился вперед, снова скрестил руки и опустил подбородок на скрещенные руки, как будто мячик для гольфа положили на подставку, и сказал:
– В полной конфиденциальности.
– Конечно.
– И так. Как же мне начать?
Перли знал, что в таких случаях советы лучше не давать, так что минуту спустя Джэй заговорил сам:
– Один из наших клиентов, очень ценный клиент, отношения с которым мы уже поддерживаем не один год,– очень богатая женщина.
– Конечно.
– Ее представили, не я, молодой девушке, младшему юристу в нашей фирме.
Джэй взял ролл, крутил его в руках и разглядывал, как будто искал секретную дверь.
– Эта молодая особа воспользовалась источниками вне ее доступа, чтобы встретиться с этим клиентом,– сказал он роллу. – А это против правил компании.
Он бросил на Перли быстрый взгляд и добавил:
– И против правил большинства компаний.
– Могу понять такие меры предосторожности,– согласился Перли.
Джэй положил свой ролл на тарелку для хлеба, как будто разочаровался в нем.
– К сожалению,– сказал он,– я в тот момент слегка погорячился. Точнее быть, я уволил эту особу прямо на глазах клиента.
– Который ей, конечно же, посочувствовал,– предположил Перли.
– Хуже,– вздохнул Джэй. – Она наняла эту молодую особу в качестве своего личного клиента.
– О, боже.
– Именно.
Перли обдумал сказанное.
– Слабый пол,– предположил он.
– Возможно,– согласился Джэй. – В любом случае, это своенравный пол.
– Если уж говорим о противоположном поле,– сказал Перли, быстро проглотив свой ролл,– может есть шанс….?
– Что? Нет, нет! Даже обсуждать это не буду!
К счастью, в этот момент принесли суп, и когда они вернулись к разговору, он уже приобрел другое направление.
– Эта молодая особа,– сказал Джэй. – Ее настойчивая манера добраться до клиента меня насторожила. Какой у нее мог быть мотив?
– Чтобы этот клиент ее нанял?
– Не думаю, по крайней мере это не первостепенная причина. Джэй покачал головой. – Не думаю, что она могла бы рассчитать такой ход событий, нет, никогда.
– Тогда что у нее было на уме?
– В этом-то и вопрос,– задумчиво протянул Джэй, уставившись на Перли. – Эту загадку и предстоит разгадать.
– Эта загадка и собрала нас сегодня здесь за обедом.
– Вот именно. Каков был скрытый мотив у этой девушки? А вдруг это представляет какой-то риск для моего клиента?
– Да, конечно. Как давно это произошло?
– Я уволил девушку в декабре.
– Ах. Не самое удачное время, Рождество ведь.
– Но это к делу не относится.
– Нет, конечно, нет,– Перли улыбнулся. – Забавно,– сказал он.
– Это произошло, когда я узнал по факту,– сказал Джэй, как будто защищаясь и в то же время прячась в свое убежище. – Я уже сказал, что вспылил в тот момент.
– И что же произошло за эти три месяца?
Она – в смысле, эта девушка – обустроилась в квартире моего клиента – она не живет там, просто работает, живет где-то в другом месте – и каждый раз, когда я звоню своей клиентке, чтобы оставить личное сообщение, я слышу ее голос, и от этого мне становится жутко не по себе, потому что меня обуревают подозрения.