Динамизм и нарушение сложившегося положения вещей воплощают зигзаги и треугольники. Хотим ли мы сослаться на вполне материальные треугольные орудия палеолита или на мифологические образы треугольника как символа энергии воспроизводства, эта форма в нашем сознании связана с идеей движения, интенсивного действия и преобразования. Треугольник раскалывает препятствия, тратит энергию, проводит экспансию. С ним связаны и представления о непрекращающемся течении времени: во множестве мифов богини судьбы составляют триаду, воплощая либо начало, середину и конец, либо прошлое, настоящее и будущее. В литературе применяется правило третей, ведь разделение информации на три части делает ее более запоминающейся. Правда, в сфере дизайна в это правило вносится важная поправка: три предмета не должны быть одинакового размера, потому что становится непонятно, на какой именно смотреть.
Традиционный праздник и связанный с ним карнавал многоцветны и дробны, лоскутный костюм Арлекина или пестрые заплаты облачения ярмарочного Петрушки резко контрастируют с однотонным и тусклым одеянием добропорядочного горожанина, живущего размеренно и не желающего никаких перемен. Чем больше в наряде элементов, будь то украшения, цвета, узоры или детали, тем более хаотичным он выглядит, тем меньше подчиняется закостеневшим нормам так называемого хорошего вкуса среднего класса, предполагающим сдержанность в оттенках и декоре, и тем ярче в таком костюме проявляется символика динамики и трансформации. Пестрые многоцветные наряды выводят за пределы привычной, но утомляющей своей монотонностью зоны практичного коричневого, адаптивного серого и солидного темно-синего, пытаются вместить все разнообразие мира и дарят внутреннюю готовность к нестабильности и непредсказуемости, а то и склонность к ним.
Тот же эффект приписывается и рыжему цвету волос, тысячелетиями считавшемуся то знаком особой отмеченности силой, то признаком маргинальности и неблагонамеренности. В Древнем Египте рыжим изображали злого бога пустыни Сета, что же касается рыжеволосых людей, то, по свидетельству Манефона, они считались виновниками неурожая, поэтому следовало их сжечь, а пепел развеять по пашне. В средневековой Европе рыжие воспринимались сильными и опасными, поскольку им приписывались связи с демонами. Рыжим изображали Иуду, из-за чего рыжих мужчин считали слабаками или злодеями. Женщин с таким цветом волос объявляли ведьмами, блудницами и даже наместницами дьявола на земле, раз уж «сатана пометил их адским цветом», им приписывали безудержный сексуальный темперамент, как у вавилонской блудницы из Откровения Иоанна Богослова. И действительно, в Древнем Вавилоне жрицы гордились своими длинными рыжими волосами. В более близких к нам эпохах в странах Востока красный оттенок волос воспринимался позитивно и даже считался признаком красоты благодаря традиции окраски волос хной. В Европе негативное отношение к рыжим начало меняться только во второй половине XIX века во многом благодаря прерафаэлитам, чьи картины воспевали рыжие волосы. Трактат «Искусство красоты» в 1878 году указывал, что «ведь еще недавно сказать, что у женщины рыжие волосы, значило оскорбить ее». Несмотря на без малого 150 лет, прошедших со времени утверждения рыжих волос как допустимого варианта, его обладательницы продолжают бессознательно восприниматься как склонные к риску и обладающие всем набором сухофруктов, положенных женщине, не желающей вписываться в узкие рамки. Покрасить волосы в рыжий цвет – это не просто прихоть, это выражение жизненной позиции.
Бывают и строго противоположные способы пересечения порога и перехода к новой фазе жизни, связанные не с праздником и демонстративностью, а с уединением и внутренней душевной работой. В этом случае обновлению также предшествует хаос, но выглядит он крайне непрезентабельно, приобретению предшествуют потери. Процессы инициации в древних обществах требовали отделения проходящих через эту процедуру от общества, помещения их на некую физическую или психологическую грань, а уже за этим, если символическое перерождение прошло успешно, следовала их реинтеграция в общество в новом, более высоком статусе. В мифах и сказках мы встретим героев, которые обязаны пройти испытание наготой, грязью, невидимостью, молчанием, особой пищей и питьем или даже голодовкой, ношением звериных шкур или нелепой одежды. Подобные представления могут казаться дикостью, но в действительности инициации были направлены на преодоление нормативных психологических кризисов. Сейчас в такие моменты принято цивилизованно записываться на прием к психотерапевту, и автор поддерживает подобное решение, но не помешает и символическое сопровождение подобного перехода, закрывающее возникающий зазор между старым и новым. Принятое в древних инициациях членовредительство, конечно, ни к чему, а вот укрыться от мира, принести «в жертву» устаревший гардероб, изменить стрижку, то есть отринуть свой прежний образ, что и ожидалось от инициируемых, может оказаться вполне действенным.
Связанное с обрядами перехода, инициацией и контактом с иным миром одеяние – конечно же плащ, дальней наследницей которого можно считать всю современную верхнюю одежду. Мифологические плащи, например соколиный у скандинавской Фрейи и лебединые у валькирий, а также многочисленные мантии волшебников или астрологов позволяли скрыться, спрятать личность, перестать быть обычным человеком и осуществить трансформацию. Пальто, тренчи, плащи, накидки и даже большие шали выполняют ту же роль, создавая покров, физически защищающий вас от непогоды, а символически – от внешнего влияния, обозначая недоступность и невидимость. Нет нужды укутываться в серый драп – чем более яркой и броской оказывается верхняя одежда, особенно по сравнению с остальным надетым, тем больше она отвлекает внимание на себя, позволяя вызреть тому новому, что таится внутри.
Пределы известного нам сектора реальности, магическое превращение и переход к неведомому – так можно охарактеризовать последний цвет спектра, фиолетовый. Не роскошный пурпур, тяготеющий к красному с его коннотациями власти, амбиций, славы и богатства, а отливающий синевой цвет памяти и тоски по прошлому, каким его считали в Древнем Риме. В средневековой Европе фиолетовый стал цветом королевского траура, во многом благодаря своему названию на латыни, sub-niger, то есть «под-черный». Христианские мистики считали фиолетовый цветом слияния человеческого и небесного миров, обретения гармонии противоположностей и трансцендентного перехода, а католические кардиналы носили перстни с аметистом. В странах ислама этот цвет стал символом мистического созерцания, но в то же время напоминал про обманчивость земных радостей. В наши дни фиолетовый – самый частотный в оформлении обложек книг в жанрах фантастики и фэнтези.
Фиолетовый символизирует просветление и высшее знание, мистику, магию, космос, медитацию, глубину, сверхъестественное и трансформацию. Он помогает выйти из накатанной колеи и увидеть ситуацию с другой стороны. Это цвет переходных состояний, его часто выбирают беременные женщины, даже если до этого фиолетовый не был их любимым. Дети также демонстрируют склонность к фиолетовой гамме, а категорически не принимают ее обычно люди, стремящиеся смотреть на мир строго рационально, и те, кто не желает никаких перемен. Недолюбливают этот цвет и люди, желающие полностью контролировать свои эмоции, ведь фиолетовый несет и коннотации чувственности и чувствительности, пьянящего соблазна и тайной интимности, позволяет поддаться чувствам и увлечься. И в то же время фиолетовая одежда часто позволяет считать ее обладателя человеком решительным, независимым и целеустремленным, ведь, по словам Гёте, «движение этого цвета непрерывно. Так и человек хочет идти вперед вместе с ним».
В своей бесконечной динамике фиолетовый приводит нас к очередному порогу, на котором заканчивается прежнее, а за ним будет лежать новый виток развития, требующий изобретения новых способов самопроявления и самопрезентации. Фиолетовым завершается спектр, и им же завершается этот текст, чтобы, пройдя инициационные испытания редактуры, корректуры, верстки и печати, нарядиться в красивую обложку и обрести свою истинную сущность.
Послесловие. А как же хороший вкус?
Чувство юмора является единственным божественным качеством человека.
«Постойте, – скажет кто-то, – так много страниц о символике одежды, психологии костюма, способах откорректировать свое настроение цветом и выразить свои эмоции через украшения, а также прочей мутной мистике, голова ведь дело темное… А где про высокий статус или дешевые понты, про хороший тон или вопиющее дурновкусие, про то, как выглядеть дорого или пустить пыль в глаза? И наконец, почему ни слова про волнующие и полные драматизма коллизии между М и Ж?»
Что же, про все это, а также про то, хорош ли на самом деле хороший вкус, автор когда-нибудь напишет другую книгу.
Благодарю своего друга Алексея Шевченко за приглашение выпустить книгу в ИД «Питер».
Список литературы. Что бы еще почитать?
1. Агранович С.З., Березин С.В. Homo amphibolos: археология сознания. – Самара: Бахрах-М, 2005.
2. Агранович С.З., Стефанский Е.Е. Миф в слове: продолжение жизни: очерки по мифолингвистике / Самарская гуманитарная академия. – Самара, 2003.
3. Адоньева С.Б. Комплекс Чебурашки, или Общество послушания / Пропповский центр. – СПб., 2011.
4. Адоньева С.Б. Символический порядок / Пропповский центр. – СПб., 2011.
5. Адоньева С.Б. Сказочный текст и традиционная культура. – СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2000.
6. Первичные знаки. Назначенная реальность / С.Б. Адоньева, И.С. Веселова, Ю.Ю. Мариничева, Л.Ф. Петрова; Пропповский центр. – СПб., 2017.
7. Альбедиль М.Ф. Миф и реальность. – СПб.: Вектор, 2014.
8. Арнольд Р.