То, что мы носим, особенно в повседневности, в первую очередь подчиняется господствующим нормам, а уже затем становится полем для самовыражения. Моду или принятую в обществе манеру одеваться понимают все, даже те, кто ее якобы презирает или отрицает. Внешность показывает, знаком ли человек с культурными кодами, как он справляется с соблюдением базовых норм и правил, способен ли соответствовать стандартам и ожиданиям, усвоил ли коллективные ожидания. Одежда рассказывает не только о ваших материальных возможностях, физических кондициях и персональном вкусе, но и о том, кто является вашей референтной группой, на стандарты которой вы ориентируетесь, и даже может маркировать вас как идиота или маргинала, не способного или не желающего следовать элементарным правилам. Говоря о моде, многие подразумевают идею «одеться, чтобы было красиво», но в ежедневных практиках чаще встречается посыл «одеться, чтобы было прилично». Стоя перед зеркалом, мы учитываем не только личные вкусы, но и общественные стереотипы или усредненные представления, связанные с нашим возрастом, телосложением, социальным статусом, родом занятий и прочими подобными факторами. Решающую роль в выборе зачастую играет не желание себя украсить, а страх выглядеть глупо или смешно. Комфортной может оказаться не та одежда, что отличается качеством ткани и удобством кроя, а та, что не вызывает беспокойства по поводу отражения собственного образа в глазах окружающих. Небольшие отклонения от нормы могут приниматься положительно, свидетельствуя об оригинальности, но рисковать социальными последствиями откровенного несоблюдения норм согласны немногие. Выглядеть приемлемо для общества и не привлекать излишнего внимания – такова обычная ежедневная рутина, но даже тем, кто хочет выглядеть незаметно и слиться с общей массой, эту незаметность приходится умышленно создавать.
Впрочем, нельзя сказать, что мы испытываем муки выбора каждое утро. Чаще всего перед нами стоит задача просто одеться, то есть следовать привычному. Продавцы одежды обычно предлагают вам нечто похожее на то, в чем вы пришли в магазин, зная, что на резкие перемены решаются немногие, а большинство предпочтет знакомое. Реклама эффективна по этой же причине: мы склонны выбирать уже знакомое, оно кажется нам заслуживающим большего доверия. Да, это работает не только в отношениях с людьми, в случае с вещами также прослеживается склонность к уже известному и надежному. Чем чаще мы видим упоминание какого-то бренда, тем легче его узнаем, а следовательно, тем больше он нам нравится. Часто повторяемые утверждения, например пословицы и поговорки, врезаются нам в память и даже становятся заменой жизненных убеждений. То, что начинают узнавать, начинают любить, на этом построено и продвижение в шоу-бизнесе и социальных сетях, а человек, похожий на давнего хорошего знакомого, располагает к себе быстрее, чем чужак-оригинал. Таково устройство нашего мозга: предпочтения строятся на том, что ему легче обработать. Уже знакомое, привычное, часто мелькающее в информационной среде создает ощущение простоты обработки сигнала – «легко, быстро, приятно», а потому ассоциируется с положительным опытом и удовольствием. Нечто необычное заставляет мозг интенсивнее расходовать глюкозу в попытках осознать и классифицировать увиденное, что, разумеется, «тяжело, медленно и неприятно». Наш богатый внутренний мир по большому счету представляет собой карту путей наименьшего сопротивления, сформированную мозгом. Привычные мысли и представления, так называемый выученный формат реальности, позволяют нам мыслить по инерции, действовать по распространенным трафаретам, оперировать шаблонами. Мы склонны находить подтверждения своим представлениям о мире и способны не замечать того, что в усвоенную картину мира не вписывается, а набор привычек и круг общения могут составлять огромную часть того, что мы принимаем за личность. Финансист Уоррен Баффет едко заметил, что люди лучше всего умеют «так отфильтровать новую информацию, чтобы их устоявшиеся взгляды остались нетронутыми». Уровень интеллекта в данном случае не играет никакой роли: если на восприятии изначально стоят некие фильтры, то они срабатывают намного раньше, чем за дело возьмутся сознание и критическое мышление, а уж в первую очередь использовать ранее освоенные решения и рецепты склонны и самые изощренные интеллектуалы. Говоря словами экономиста Джона Гэлбрейта, «мы склонны связывать истину с чем-то удобным для нас, с тем, что в наибольшей степени соответствует нашим личным интересам или нашему пониманию хорошей жизни, с тем, что, как нам кажется, позволит избежать неловких усилий или нежелательного развития событий. Мы также склонны принимать во внимание то, что помогает нам в поддержании самооценки… Поэтому мы держимся, как за спасательный плот, за те идеи, которые соответствуют нашему пониманию».
Помимо склонности к привычному огромную роль в наше время стала играть и простая усталость от постоянной необходимости выбирать. Хотя возможность разнообразить решения нас радует, существует феномен парадокса выбора: если вариантов слишком много, качество отбора ухудшается, а результат приносит меньше удовлетворения. Выбор из трех опций можно сделать по ясному списку параметров, в случае с выбором из двухсот критерии размываются и ступор неизбежен. Доходит даже до паралича процесса принятия решений и следующего за ним избегания действий. Многим знакомы сожаления, охватывающие после покупки новой одежды: кажется, что можно было найти что-нибудь получше, что деньги потрачены не слишком разумно. Чем шире выбор, тем, как ни странно, выше риск неудовлетворенности, а современная промышленность безостановочно увеличивает ассортимент товаров. Легко было Сёрену Кьеркегору предупреждать: мол, если вы не сделаете самостоятельный выбор, кто-то другой сделает его за вас, – его книга «Или – или» вышла в 1843 году, когда диапазон возможностей был намного уже. Современный потребитель захлебывается в изобилии, устает от дилеммы выбора и связанного с ней постоянного кризиса самооценки и предпочитает минимизировать эти усилия. Результатом стал рост спроса на услуги стилистов, которым делегируется подбор гардероба, поиск нормативов в виде пошаговых инструкций «как правильно одеться», возникновение систем ведения гардероба, а также рождение концепций нормкора и «униформенного гардероба», подразумевающих ношение простых и абсолютно одинаковых вещей. Актуальный нарратив описывает этот отказ от разнообразия как благотворную простоту жизни и возможность сконцентрироваться на неких более важных задачах. Такие решения бывают осознанными, но намного чаще в основе этих практик лежит банальное ленивое смирение, желание сохранить силы в условиях информационной перегрузки и получить простые ответы, а не тренировать понимание сложных процессов.
Как в наши дни выглядит одежда уровня адаптации к базовым нормам? Она удобна. Крайне удобна. Исключительно, невероятно, потрясающе удобна. Пожалуй, на этом перечисление ее положительных сторон и заканчивается, да ничего большего от нее и не ожидают. «Прикрыть стыд» – и достаточно. Целесообразно и однообразно, функционально и нейтрально, минималистично и доступно, просто и со свободной посадкой по фигуре. Подходящее для ношения в разные сезоны, не говоря уже о разных жизненных контекстах: в театр и на пикник надевается одно и то же. Ничего, требующего специального ухода или дополнительных вложений, ничего, говорящего о стремлении к обособлению и уникальности. Приветствуется все, что освобождает руки и повышает мобильность: сумку вытесняет рюкзак или же вещи рассовываются по карманам, линзы становятся предпочтительнее очков.
Уютные пижамы, флисовые спортивные костюмы и прочая домашняя одежда составляли один из самых быстро растущих сегментов рынка одежды еще в 2017 году, когда певица Рита Ора появилась на церемонии MTV Europe Music Awards в махровом халате и с банным полотенцем на голове, а на улицах прогрессивные модники удивляли граждан атласными «пижамными костюмами». Ковидные годы с их массовым переходом на удаленную работу только подстегнули тренд размывания границ между одеждой домашней и «на выход». Прочие границы – возрастные и социальные – размыты уже давно: современная кэжуал-одежда еще несколько десятилетий назад считалась либо детско-подростковой, либо предназначенной для тяжелой и грязной работы, либо пригодной только для спортзала.
Абсолютным эталоном сейчас можно считать универсальный комплект из джинсов с футболкой, допустимый во множестве социальных ситуаций и нивелирующий любые различия: их носит подавляющее большинство независимо от пола, этноса, возраста, телосложения, дохода и статуса. Вариации фасонов и цвета джинсов позволяют в целом не слишком отличаться от окружающих и в то же самое время не чувствовать себя одетым в униформу. Что касается футболки, то уже в 2000 году все сказал, вернее продемонстрировал, рэпер Эминем, выведя на сцену несколько десятков молодых людей в джинсах и белых футболках в качестве иллюстрации строчки из своей песни «Real slim shady»: «Нас миллионы, таких, как я». Утверждают даже, что деловые переговоры эффективнее проводить в неформальной обстановке, поскольку контрагенты, одетые в джинсы с футболками, а не в деловые костюмы, выглядят своими парнями, кажутся более открытыми и искренними, что, разумеется, не более чем иллюзия. Кеды, джинсы, худи – эта одежда уравнивает и выравнивает, мешает ощущать себя взрослым, сильным, солидным и статусным, но взамен дарит ощущение свободы и позволяет через воспринимаемое равенство ощутить единение.
Иногда желание выглядеть невыразительно, на уровне простого приспособления к базовым нормам, может диктоваться не личными предпочтениями или деловыми интересами, а влиянием среды. Быть не хуже других зачастую подразумевает и второй компонент – не лучше. Не отрываться от коллектива, не выделяться, быть интегрированным в группу и разделять ее идентичность, демонстрировать лояльность, то есть быть как те самые часто упоминаемые «все нормальные люди». Кого-то воспитали под заунывные нравоучения в духе «наряжаться стыдно, лучше уроками займись» – и в результате человек ежедневно, старательно и даже демонстративно создает образ того, кого вообще не волнует одежда, одевается в том стиле, который Джонатан Свифт описывал фразой «словно платье на нее набросили вилами», тщательно наряжается, чтобы не быть нарядным. Кто-то прикрывается высказываниями о естественности и аутентичности, заявляет: «Пусть меня ценят такой, как есть», но не забывает при этом все же брить ноги и делать стрижку, ведь «этожесовсемдругоедело». Для кого-то «выпендриваться», то есть хоть чем-то отличаться от остальных, представляется опасным или порочным, ведь коллективы с недостатком ресурса на непривычное самовыражение обычно реагируют подозрением, агрессией или отвержением. Проще одеться в униформу «своей стаи», сплотиться не только в едином порыве, но и в единообразной одежде. На кого-то действует, как это называл французский издатель Морис Жиродол, «грация больших чисел»: они искренне верят, что если товар покупают многие, то это хороший товар. Наконец, есть множество людей, которые считают высшей ценностью принятие группой, благоговеют перед этим принятием и ради него искренне готовы оттоптаться на собственной индивидуальности.