Надо было бы разозлиться, но никак не получалось. Вместо этого уголки губ предательски ползли вверх. Я прикусила щеку, не давая себе улыбнуться, молча втянула руку в машину и, поколебавшись пару мгновений, положила ее на край оконного проема.
Мы проехали мимо поля для гольфа.
– Раньше тут были волейбольные площадки, – неожиданно сообщил Артур. – Я там часто играл. И… твоя мама тоже.
У меня на языке вертелось «я знаю», но почему-то вырвалось:
– А я футбол люблю.
Он хмыкнул. Я, мучительно краснея, добавила:
– Просто в волейбол играю не очень, надо, чтобы кто-то научил…
Он бросил на меня быстрый взгляд и ничего не ответил.
Мы приближались к развилке, и пальмы за окном сливались в мутное пятно – не от большой скорости, а из-за того, что меня уже тошнило от нервного напряжения. Я сама не заметила, как принялась кусать губу и выдергивать нитки из разрезов на шортах.
– Ты настоящей красавицей выросла, – вдруг заговорил Артур. – Глаза мамины.
Я взглянула на него из-под ресниц и тут же опустила взгляд. Сердце шумно пульсировало где-то в ушах.
– У вас ведь все хорошо?
Хочется ли мне, чтобы он знал, сколько раз я плакала. Как ненавидела его, еще сильнее, чем мой брат, и как тайком заглядывала в лицо каждому прохожему, мало-мальски похожему на мамино описание, и надеялась, надеялась, надеялась… Все смешалось в огромный ком, который застрял в горле и мешал дышать.
Я собралась с силами и кивнула.
– Да. У нас все хорошо.
У нас все и правда было хорошо. И я надеялась, что после того, как найду его, все станет еще лучше – хотя не была уверена в этом. Брату решила ничего не говорить до определенного момента, чтобы он не устроил скандал. Когда должен был наступить этот определенный момент, я и сама не знала. В аэропорту вдруг стало страшно, и я чуть не призналась во всем – но тут мы стали спорить из-за сладостей в дьюти-фри, и случай был упущен. А потом произошло что-то странное – стоило нам пристегнуть ремни и подняться над городом, как мозг отгородился от всех тревог, спрятав их в секретный уголок и сделав вид, что оставил все на земле.
Мир завертелся радостной каруселью – остров, Карен и ее бабушка, приключения, Александр, океан и звезды – и мне ни разу не хотелось слезть с этой карусели и вернуться к мыслям, которые были там, в далекой другой жизни. А потом они все-таки догнали меня сами, и карусель закрутилась еще быстрее, и теперь я сидела в чужой машине и смотрела на совершенно незнакомого человека. И молчала.
Мы притормозили у развилки. Артур молчал. Мне пора было выходить.
– Я должен ехать. – Он побарабанил пальцами по рулю.
– Что теперь будет? – вдруг вылетело у меня изо рта. – Мы… что теперь… дальше…
Я замолчала, проклиная свой длинный язык. На лице у Артура мелькнула смесь удивления с чем-то еще, что я не могла определить. Он посмотрел перед собой, как будто на лобовом стекле было что-то очень интересное, бросил быстрый взгляд в мою сторону и кивнул.
– Приходи завтра.
– Во сколько? – спросила я севшим голосом.
– Когда захочешь. – Он отстраненно мотнул головой и тут же, впервые с нашей встречи, пристально всмотрелся мне в лицо. Всего на пару секунд, и снова отвел взгляд на дорогу.
– Хорошо, приду, – пообещала я. – Тогда я пошла.
Он снова кивнул, почти не глядя на меня, и сказал:
– Пока.
– Пока, – я отозвалась эхом и принялась возиться с ручкой на дверце. Артур протянул руку и открыл ее.
– Спасибо, – пробормотала я и вылезла на улицу. Горячий воздух резко ударил со всех сторон, и на какое-то мгновение мне стало нечем дышать. «Жук» помедлил секунду, будто его водитель сомневался, но в следующий миг сорвался и тут же помчался по дороге, ведущей к рыбному рынку, набирая скорость. Когда я смогла наладить дыхание и вдруг поняла, что забыла свой велосипед у Артура в саду, уже не было видно ничего, кроме удаляющегося голубого пятна.
– …одна! Я даже не знаю, где ее искать, если что!
Возмущенный голос брата пронесся сквозь открытое окно кухни. Я прижалась спиной к нагретой солнцем стене, прислушиваясь к тому, что происходило в доме.
– Я бы тоже пошла одна, – встрял сердитый голос Карен. – Тебе все объяснили в записке, неужели непонятно!
– Непонятно?! Да мне дофига всего непонятно! Почему нельзя было все рассказать, и почему одна ушла, и почему, – он шумно выдохнул, – ей вообще захотелось видеться с этим козлом.
Я вдруг почувствовала, что ужасно устала. Как будто сейчас было не утро, а поздняя ночь. Волоча ноги по траве, я поплелась к двери. Скинула кеды, не развязывая шнурки, и прошла босиком на кухню.
– …все-таки ее отец, – строго сказала бабушка Карен и осеклась.
Брат стоял около стола и размахивал вилкой с наколотым на нее куском яичницы, Александр хмурился у окна, Карен забралась с ногами на диван, а ее бабушка нарезала фрукты, стряхивая ярко-желтый сок с пальцев в раковину. Заметив меня, все замерли. Мой рот сам по себе расплылся в улыбке.
– Не смешно, – мрачно произнес брат. К уголку губ у него прилип кусочек яичницы, и это, на самом деле, было смешно.
– Потише, – предупредил его Александр.
– Ну как ты?! – Карен соскочила с дивана.
Бабушка смыла фруктовый сок с рук и подошла ко мне, ласково приобняв за плечи.
– Садись завтракать.
Я устало опустилась на стул, стараясь ни на кого не смотреть.
– Какого черта он тебе понадобился? – Брат смотрел с глухой злостью. – Что, с нами плохо?
Я часто заморгала от удивления.
– Чт-то?..
– Что слышала! Зачем тебе нужен этот урод?!
– Ты что, тупой? – вырвалось у меня.
– Прекратите сейчас же! – рявкнул Александр, но мы не обратили на него внимания.
– Я тупой?! – Брат швырнул вилку на пол. – Такие люди не меняются! Как был трусом, так и остался! Он тебя бросил!
У меня до боли защипало в носу. Я встала и аккуратно придвинула стул к столу. Карен с бабушкой что-то тараторили наперебой, но слов было не разобрать.
– Мне что-то не хочется есть, – выдавила я, пряча набухшие горячим глаза.
Развернулась и на онемевших ногах пошла в коридор. Сразу хлынули слезы, и я побежала, пока никто не успел их увидеть. Сама не зная почему, влетела в комнату Карен и упала на кровать. Страхи, обиды, боль – все, что я старательно запихивала как можно глубже, поднялось на поверхность и затопило мир вокруг.
Самолетики летали, словно в замедленной съемке. Голубые, сиреневые и зеленые – они успокаивающе кружились под потолком, как будто говорили: «С тобой все будет в порядке». Я вытерла распухшие, превратившиеся в щелочки глаза, прерывисто вдохнула и медленно выдохнула. В голове все набухло ватой. Дверь в комнату приоткрылась – самолетики всполошились и дернулись к потоку воздуха.
– Это я, – раздался голос моего брата, а потом стук.
Я поскорее зарылась в подушки, но не удержалась и фыркнула.
– Вообще-то люди обычно сначала стучат, а потом уже заходят.
Зашуршал ковер, и через секунду кровать прогнулась под дополнительным весом.
– Эй. – Брат осторожно коснулся моего плеча.
– Чего?
– Повернись сюда.
Я помедлила.
– Я похожа на китайца.
– Мне-то что. – Брат хмыкнул, и я точно знала, что он закатывает глаза.
Я вздохнула, перевернулась на бок, приподнявшись на локте, и взглянула на брата. Он нервно качал ногой. Посмотрел на меня и нахмурился еще сильнее.
– Пить хочешь?
Я только сейчас заметила у него в руке стакан с водой.
– Давай.
Он передал мне стакан. Вода оказалась ледяной, и я старалась пить маленькими глоточками.
– Прости, – вдруг проговорил брат, и я поперхнулась. Он принялся стучать мне по спине, стакан затрясся, и вода пролилась Карен на кровать.
– Упс, – я нервно хихикнула.
Мы посмотрели друг на друга, и брат тяжело вздохнул.
– Я зря все это наговорил. Не обижайся, ладно? Я злюсь на него, и… и волнуюсь за тебя, – с трудом произнес он, потирая лоб. – И, в общем, ну… Проснуться и прочитать обо всем в записке было не очень весело.
– Я просто должна была с ним познакомиться, понимаешь? – я потянула его за футболку. – Иначе бы думала об этом всю жизнь и мучилась, что не решилась.
Брат снова вздохнул и медленно кивнул. Притянул меня поближе и стиснул в объятиях – мне показалось, что ребра клацнули друг о друга.
– Задушишь!
– Да конечно. – Брат фыркнул и разжал руки. – Так ты поговорила с ним?
Я наморщила нос.
– Типа того. О чем-то непонятном. Мы… договорились завтра встретиться. – Я осторожно покосилась на брата, пытаясь угадать его реакцию.
Он нахмурился и поджал губы, но кивнул.
– Может, из этого что-то и выйдет, как думаешь?.. – прошептала я и закусила губу.
Брат снова обнял меня, на этот раз гораздо нежнее.
– Если захочешь все рассказать, я не буду больше так злиться, – пообещал он. – Не молчи.
– Потом. – Я поерзала, устраиваясь поудобнее. – Ужасно спать хочется.
– Давай, – торопливо согласился брат.
Он укрыл меня одеялом, как когда мы были маленькими и я болела. Глаза тут же стали закрываться, как будто к ресницам привязали крошечные якорьки, которые тянули вниз.
– Спасибо, – я пробормотала сквозь дремоту.
– Знаешь что, – брат поднялся с кровати, помедлил и тихо сказал: – Был бы я на твоем месте, сделал бы все точно так же.
– Правда? – Я затаила дыхание.
– Ага. А теперь спи. – Он подмигнул мне и вышел за дверь.
Когда я проснулась, за окном было по-утреннему светло. Первые пару секунд я не могла понять, где нахожусь. Самолетики приветственно завертелись под потолком, напоминая обо всем. Солнечный свет, пробивающийся сквозь занавески, выхватил силуэт Карен. Она на цыпочках прокралась к шкафу с одеждой и принялась рыться на полках, двигаясь, как в замедленной съемке.