– Я уже не сплю, – хрипло сообщила я и откашлялась.
Карен подпрыгнула и обернулась.
– Нельзя так пугать, – выдохнула она и плюхнулась на кровать. – Ну как ты?
– Как будто проспала миллион лет.
– Вроде того. – Карен хмыкнула. – Почти сутки.
Мягкий свет заполнял пространство. Казалось, воздух можно зачерпнуть в ладони, как пыльцу фей. Не то чтобы я когда-то ее держала в руках, конечно.
– Мне это не приснилось, все было по правде? – Я не знала, на какой ответ надеюсь больше.
– Да. – Карен погладила меня по руке.
Я провела ладонью по одеялу, разглаживая его складки.
– Извини, что захватила твою комнату.
– Все нормально. – Карен лукаво улыбнулась и тут же посерьезнела. – Слушай. Не переживай. Он успокоился, в смысле, твой брат. Вчера все проорались, переругались и снова помирились. Вашей маме позвонили, конечно.
Конечно.
– В общем, на нас ты можешь положиться. – Она крепко стиснула мое запястье. – На всех.
– Спасибо. – Я почувствовала, как горят уши.
Мы завтракали втроем. На удивление рассказывать обо всем оказалось не так уж и трудно. Напряжение сразу снял брат, который в самом начале моего рассказа чуть не подавился яичницей: «Велик?! Ты оставила у него велик?!»
Когда я договорила, на несколько длинных минут растянулось молчание. Я углубилась в свою тарелку с творогом.
– Ничего, что вы говорили о всякой ерунде. – Брат неожиданно серьезно нахмурился. – Даже не думай об этом.
– Правда? – Я неуверенно поболтала ложкой. – Почему?
– Ну сама подумай. – Он набил рот бутербродом и продолжил с круглыми щеками. – Мужик в шоке. Не меньше тебя. А то и больше. Как тут еще о чем-то важном разговоры вести? Никогда. Он сначала…
Брат позвякал вилкой о тарелку, подбирая слова, и Карен пришла ему на помощь:
– Прощупывает почву.
– Да!
Я покусала губу и улыбнулась.
– Правда? – Сразу стало намного легче.
– Правда, – заверил брат.
Я съела пару ложек творога и собралась с духом.
– Так ты… Ты… не против… всего этого? – Я исподлобья взглянула на брата.
Несколько секунд он молчал, и внутри у меня тоскливо заныло.
– Нет, – выдохнул он наконец. – Главное, чтобы тебе было хорошо. Может, я ошибся. Посмотрим на его поведение. – Он угрожающе поджал губы, и я рассмеялась.
А потом полезла через весь стол, чтобы обнять его.
– Ты лучший в мире брат, в курсе?
– А то. – Он довольно ухмыльнулся и ловким движением стянул кусок пирога с моей тарелки.
Улицы тонули в ослепительном золоте. Казалось, с листьев пальм вот-вот начнут скатываться сияющие капли – солнечного света скопилось столько, что он не умещался в воздухе. Людей вокруг почти не было. В такую жару все или не вылезают из океана, или прохлаждаются под кондиционером дома, или, если не повезло, обливаются потом на работе. Мы с братом и Карен забирались в тенистый уголок сада и там объедались мороженым. Наверняка они вдвоем сейчас этим и занимаются. Я попробовала позавидовать, но ничего не получилось – где-то в солнечном сплетении щекотало, как будто туда налили пузырящейся кока-колы, и ноги сами бежали вперед. Идти шагом было невозможно – я сорвалась с места и помчалась вниз с горы. На бегу чуть не врезалась в женщину с упаковкой запотевших банок пива в руках. Она обернулась на меня, как на ненормальную.
– Извините! – выкрикнула я, не сбавляя скорости.
В ответ донесся недовольный бубнеж.
Я сбежала с горки и по инерции пролетела еще несколько метров по прямой. Затормозив, уперлась ладонями в коленки и выдохнула. Асфальт разве что не шипел и не дымился. Я сбросила с правой ноги сандалию и осторожно коснулась его голой пяткой. Пару мгновений выжидала, ничего не чувствуя, а потом запрыгала на месте, дергая обожженной ступней. Поскорее обулась и отправилась дальше.
Дом показался еще более сияющим и безупречным, чем вчера, – наверное, из-за яркого солнечного света. Трава на лужайке блестела, вся в серебристых каплях от поливалки. Пластиковые кресла и стол исчезли, и я снова подумала, что здесь было бы здорово играть в футбол. К стене дома был прислонен мой велосипед, ярко выделяясь голубым пятном на белом фоне и отбрасывая четкую тень. Ждал меня. Я улыбнулась и позвонила в дверь.
С полминуты стояла недоуменная тишина. Потом откуда-то из глубины дома послышались легкие шаги, похожие на стук капель дождя по крыше. Капли приближались, и через пару мгновений дверь распахнулась. На меня смотрела вчерашняя горничная. Ее лицо сегодня казалось приветливее, и волосы не были стянуты в хвост, а свободно раскинулись по плечам. Я рассеянно улыбнулась ей, все еще думая о лужайке перед домом – вдруг у… папы?.. В общем, вдруг здесь найдется мячик, и вдруг он согласится погонять его со мной.
– Добрый день, – горничная вырвала меня из потока мыслей.
– Здравствуйте. – Я улыбнулась еще шире.
Она вежливо приподняла уголки губ в ответ и посмотрела выжидающе.
– Я, эм, была здесь вчера… – неловко напомнила я.
– А. – Лицо девушки прояснилось, и я с облегчением выдохнула. – Конечно. Ты за велосипедом, да?
Уши вспыхнули, пробиваясь красным сквозь пряди волос. Ну почему он сам не мог открыть дверь?!
– Эээ, не совсем… То есть да, но… – Я прерывисто вздохнула, собирая всю уверенность. – Вообще-то, я к Артуру. Он сказал прийти сегодня.
Стук. Стук. Стук. Сердце отбило несколько ударов, они гулко оттолкнулись от грудной клетки. Горничная непонимающе нахмурилась.
– Но он уехал… Вчера вечером.
Как-то раз, лет в десять, мы с мальчишками бежали по своим делам, и я неслась впереди. Я была в полной уверенности, что пробегаю рядом с домом, а в следующую секунду чуть не ослепла от искр, вылетевших из глаз. Со всего разгона я въехала коленкой в серую кирпичную кладку и тут же медленно сползла на землю. Острая боль нахлынула потом, а сначала я просто вдруг почувствовала, как мир замер и резко выкатился из-под ног.
Сейчас было похоже. Только болела не коленка.
– Уехал? – глупо переспросила я, хотя услышала все с первого раза. Лучше, чем хотелось бы.
– Да, по делам. – Девушка неуверенно свела брови.
А, по делам! Земля под ногами стала потверже, и туго свернувшийся внутри комок немного расслабился.
– Срочное дело? – Я постаралась улыбнуться, но интонация получилась предательски умоляющей.
Горничная подняла взгляд вверх, словно вспоминая что-то, и нахмурилась сильнее. Глянула вбок:
– Да нет, командировка еще пару недель назад была запланирована. У него и чемодан с позавчерашнего дня собран.
Земля осталась твердой, даже слишком, а в солнечном сплетении сжался такой же твердый кулак. Лицо горело и наверняка налилось красным, но мне было уже наплевать. Вдох-выдох.
– А он… ничего не просил передать? – как ни в чем не бывало, говорить, как ни в чем не бывало. – Или… ничего не оставил для… Ничего? – отстраненный голос сорвался, и я закашлялась.
– Нет. – Девушка беспомощно пожала плечами. – Только…
– Что? – у меня не получилось замаскировать надежду в голосе, но какая уже была разница.
– Только сообщил, что уезжает надолго, и в ближайшие месяцы я должна следить за состоянием дома и сада, – ее голос звучал виновато.
Я приоткрыла рот и несколько раз тихонько глотнула воздух. Он отдавал кислятиной, как человеческое вранье.
«Как был трусом, так и остался», – застучало в голове голосом брата.
– Может быть, хочешь лимонада? – Горничная нервно откинула гладкую прядь волос за спину.
Кажется, она переживала за меня. Я хотела сказать, что не стоит, но только с трудом сглотнула и качнула головой.
– Нет, я пойду, – помолчала и на автомате добавила: – Спасибо.
Неуклюже повернулась и взялась за велосипед, чуть не грохнув его себе на ноги. Когда я подняла взгляд, девушка все еще неуверенно стояла в дверном проеме. Кажется, она хотела что-то сказать или спросить, но в последний момент передумала и не стала. Я мысленно поблагодарила ее за это.
– До свидания, – я бросила последний взгляд на белоснежный, словно вычерченный по линейке, дом.
– Пока, – растерянно отозвалась горничная.
Я шла по бетонной аллее, которая вдруг стала бесконечно длинной, шурша колесами велосипеда по траве. Шла так долго, что, если бы это был фильм, меня бы уже сто раз успели окликнуть или остановить. Но ничего такого не произошло. Я не слышала звука закрывающейся двери – наверное, горничная все еще стояла и смотрела мне вслед. Я не стала оборачиваться, чтобы проверить.
Все расплывалось в ослепляющем мареве. Солнце палило так, что было больно смотреть, и приходилось все время щуриться. Казалось, оно вот-вот сожжет кожу на всем теле, пропечет до красной, туго натянутой корочки. Хотя ничего такого случиться не могло – я давным-давно привыкла к жаре и покрылась коричневым загаром, как защитным панцирем. Вот бы еще укрыться таким панцирем изнутри…
Я не замечала, как быстро еду, пока не покатилась с горы к побережью. Ноги крутили и крутили педали, по сторонам мелькали осколками пальмы, люди, дорожные знаки и мелкие магазины – как неравномерно разбитая на куски, перемешанная мозаика. Пару раз прямо перед носом скользнули и с визгом затормозили машины – не голубые «жуки», другие. Из них повыскакивали водители, словно джинны из ламп, окутанные клубами желтой песчаной пыли. Они что-то кричали и бурно жестикулировали, но я не останавливалась, только быстрее вертела педали.
Когда я полетела с горки, крутить педали было уже не нужно – велосипед мчался, как дикая лошадь, решившая сбросить надоевшего всадника. Руль вихлялся туда-сюда, я дернула его, пытаясь выровнять, и тут же вылетела из седла. Желтая пелена дороги кинулась навстречу и несколько раз перевернулась, обсыпая все вокруг песком. Откуда-то послышался лязг велосипеда, а потом все остановилось. Я полежала, прислушиваясь к себе и оценивая масштаб повреждений. Осторожно поднялась на ноги. Локти, ладони и коленки горе