– Смородина с козьим сыром? – удивилась я.
Кристи мрачно кивнула.
– Так было всего один раз! – воскликнула Делия. – Могла бы и не напоминать!
– Хотела бы я забыть этот кошмар, – отозвалась Кристи. – А вот тефтельки нравятся всем. Если что-то не так, хватай тефтельки и выноси в зал.
– Который час? – встревожилась Делия, захлопывая духовку. – Семь уже есть?
– Без пятнадцати. – Кристи убрала за ухо прядь волос. – Пора выходить.
Я взяла свой поднос и застыла по стойке «смирно». Кристи поправила канапе, которое чуть не свалилось с края, и спросила:
– Готова?
Я кивнула, и она одной рукой открыла дверь. Несколько человек, стоящих у барной стойки, обернулись и посмотрели на нас, то есть на подносы. «Будь незаметной», – напомнила я себе. За последний год с лишним я, скорее, привыкла к повышенному вниманию, но почему-то была уверена, что у меня получится. Я подняла поднос, расправила плечи и вышла в зал.
Полчаса спустя я стала обладательницей массы ценных знаний. Во-первых, все любят тефтельки. Во-вторых, большинство «индюков» толпятся возле дверей, когда ты выходишь, и налетают первыми, хватая лучшие кусочки. А если ты хочешь их обойти, они моментально превращаются в «хапуг». Но я не решалась наступать им на ноги даже в самых тяжелых случаях. В-третьих, я испытала на себе теорию невидимости. Когда взгляд гостя упирается в поднос, ты становишься лишь фоном для угощения. Люди не обращают на тебя внимания и рассказывают все, что угодно.
Я узнала, например, что Роджер и Молли, жених и невеста, свадьбу которых мы обслуживаем, целых три года прожили вместе вне брака, и это, по мнению одного «индюка», сыграло свою роль в недавней смерти их престарелой родственницы. Молли и ее лучшая подруга не разговаривают из-за какого-то недоразумения на девичнике, а отец жениха, который должен был бросить пить, тайком таскает мартини в ванную. А еще – салфетки оказались неправильными.
– Я, кажется, не совсем вас понимаю, – услышала я голос Делии, вернувшись на кухню за последними тостами с козьим сыром.
Делия с Моникой собирались готовить салаты, а рядом стояли невеста и ее мама.
– Они неправильные! – возмущенно воскликнула Молли, миловидная пухленькая блондинка.
Всю вечеринку она со страдальческим выражением лица простояла у стойки бара, а гости по очереди подходили к ней, похлопывали по плечу и успокаивали. Жениха толком никто не видел, он весь вечер курил сигары на улице.
– Там должно быть написано: «Молли и Роджер», затем дата свадьбы, а ниже – «Навсегда», – сказала Молли.
– Извините, у меня нет под рукой салфеток, но, насколько я помню, там так и написано, – ответила Делия. – Одну такую я точно видела.
Мать Молли сделала глоток из бокала и потрясла головой. В кухню вошла Кристи, скинула в мусорное ведро гору салфеток с подноса и остановилась, прислушиваясь к разговору.
– Что случилось? – спросила она.
Мать Молли подняла голову и уставилась на шрамы. Кристи тоже посмотрела на нее, и та немедленно отвела взгляд. Если Кристи и смутилась, то ничем это не показала. Она поставила поднос на стол и заправила за ухо прядь волос.
– Что-то не так с салфетками, – пояснила я.
Молли шмыгнула носом.
– Там написано не «Навсегда», а «Навсегда…», – она помахала рукой в воздухе, – ну, с тремя точками.
– С тремя точками? – непонимающе переспросила Делия.
– Ну, понимаете, три точки, их ставят, когда мысль не закончена или вопрос остается открытым… ну это… как его?
– Многоточие! – провозгласила я с другого конца кухни.
Все посмотрели на меня. Кровь бросилась мне в лицо.
– Многоточие? – повторила Делия.
– Три точки – это знак препинания такой, многоточие, – пояснила я, но она все еще не понимала.
– Многоточие ставится, когда мысль не завершена или предполагает различные толкования, особенно часто в диалоге, – выдала я грамматическую справку.
– Ого, – удивилась Кристи, – ну ты даешь.
– Точно! – Молли обернулась ко мне. – Здесь написано не «Молли и Роджер. Навсегда» – и точка, а «Молли и Роджер. Навсегда…» – то есть, может, навсегда, а может, и нет.
– Мейси, у нее все-таки свадьба, – прошипела мне на ухо Кристи.
Молли достала откуда-то пачку бумажных платочков и принялась вытирать глаза, судорожно всхлипывая.
– Знаете, – сказала я, стараясь исправить ситуацию, – мне кажется, это многоточие не обязательно выражает сомнение. Оно, скорее, намекает на будущее, которое у вас впереди.
Молли обескураженно моргнула, покраснела до корней волос и горько разрыдалась.
– О го-о-осподи, – протянула Кристи.
– Простите! – воскликнула я. – Я не имела в виду…
– Дело не в «навсегда», – сказала мне мать невесты, обнимая дочь за плечи.
– Нет, в «навсегда»! – взвыла Молли.
Мамаша вывела несчастную из кухни, что-то тихо нашептывая ей на ухо. Мы молча наблюдали, как они уходят, а я чувствовала себя виноватой, что расстроила девушку в такой важный для нее день. Зачем я только вмешалась со своими выдающимися грамматическими познаниями?
Делия вытерла лоб рукой.
– Боже милостивый, – произнесла она, как только Молли с мамой скрылись за дверью. – Что теперь делать?
На секунду в кухне повисло молчание, затем Кристи с громким стуком опустила поднос на стол.
– Салаты, вот что. – И она стала расставлять тарелки.
Моника придвинула к себе миску с зеленью и достала щипцы. Я оглянулась на дверь, все еще выбитая из колеи. Кто знал, что три точки могут полностью поменять смысл фразы? Наверное, дело даже не в точках, а в том, с какой интонацией произносить фразу.
– Мейси!
Я обернулась. Кристи внимательно смотрела на меня.
– Ты ни в чем не виновата. Все в порядке.
Наверное, она была права, но теперь я поняла, что не всегда хорошо знать все ответы. Бывает, что человек расстраивается, получив ответ, потому что хотел услышать совсем другое.
– В общем и целом, – заявила Делия три часа спустя, когда мы задвинули в фургон последнюю тележку с подносами и посудой, – все было не так уж катастрофично. Скажу больше: это можно назвать сравнительно удачным вечером.
– Ну, если не считать стейков, – напомнила Кристи о всеобщей панике после подачи салатов, когда мы поняли, что половина мяса осталась в машине, в переносном холодильнике, а подавать его нужно через десять минут.
– Да, верно. Я и забыла, – вздохнула Делия. – Но, слава богу, обошлось. В следующий раз все пройдет как по маслу.
Даже я со своим небогатым опытом понимала, что это крайне маловероятно. Весь вечер мы только и делали, что боролись со всякими мелкими трудностями, над нами постоянно нависал дамоклов меч катастрофы, все происходило со страшной скоростью, напряжение росло, а спасение приходило в последний момент. Приходилось постоянно подстраиваться под ситуацию, уровень стресса то поднимался, то падал. Всем остальным это казалось нормальным, они искренне верили, что все получится. И, как ни странно, все получалось. К концу работы мелкие неувязки и непредвиденные обстоятельства уже казались мне нормой, и я тоже начала верить, что все будет хорошо.
Кристи достала с заднего сиденья черную замшевую сумочку, отделанную бахромой.
– Мне неприятно это говорить, но я даю этой паре от силы год, – заметила она. – Девушка показалась мне жутко напуганной, долго они вместе не протянут.
Моника, сидящая на бампере, согласно протянула:
– Угу-у-у.
Она вообще не отличалась разговорчивостью; если честно, за все время совместной работы я слышала от нее только это и еще две фразы: «Завязывай» и «Даже не думай». Обе произносились в момент неодобрения или сомнения, а «угу-у-у» еще и в знак согласия. Все это говорилось медленно и задумчиво, без пауз. Не знаю, кто окрестил ее Монотоникой, но он определенно попал в точку.
– Как приедешь домой, – Делия обняла руками большой живот, – застирай ее сначала в холодной воде с отбеливателем, а уже потом бросай в машинку.
Только тогда я опустила взгляд на свою блузку с огромным пятном причудливых очертаний.
– Да, конечно, спасибо, – поблагодарила я.
Во время ужина я познакомилась с еще одной неприятной разновидностью клиентов. Друг жениха, подскочивший произнести тост, чересчур энергично размахивал руками и вылил на меня полный бокал каберне, а потом целых пять минут лапал за блузку, пытаясь стереть пятно. Меня даже Джейсон никогда так не тискал.
Джейсон. Только тут я осознала, что уже больше трех часов не вспоминаю о разрыве с Джейсоном и о своем новом статусе девушки с «перерывом в отношениях». Просто не было времени. Однако теперь, когда вечер закончился, я снова начала переваривать случившееся.
Из-за поворота вдруг показался свет фар, и к нам очень медленно подъехала большая и при ближайшем рассмотрении странная машина, белая с серыми пятнами. Она остановилась, и из окна высунулась голова.
– Дамы, – торжественно и официально возвестил голос изнутри, – встречайте «Бертмобиль»!
Все онемели. Делия изумленно ахнула.
– О боже, ты шутишь? – нахмурилась Кристи.
Водительская дверь со скрипом открылась, и из машины выпрыгнул довольный Берт.
– Что тебе не нравится? – возмутился он.
– Я думала, ты будешь ездить на машине дяди Генри, – удивленно сказала Делия, подходя ближе. – Мы же договаривались!
В это время с пассажирской стороны вышел Уэс.
– Я передумал, – весело откликнулся Берт, звеня ключами.
Видно было, что он тщательно подбирал гардероб для выхода в свет – нарядная полосатая рубашка, брюки цвета хаки с кожаным ремнем и лоферы.
– Почему? – Делия внимательно вглядывалась в машину. – Погоди-ка, разве это не…
– Автомобиль с характером, который громко заявляет о себе? – закончил он за нее. – Да, именно.
– …Машина «Скорой помощи»? – тихо закончила Делия.
– Это невозможно, – расхохоталась Кристи. – Берт! Только ты мог додуматься купить машину, в которой умирали люди.
– Где ты ее взял? – поинтересовалась Делия. – Это вообще законно?