Уэс помолчал, и я подумала, что зашла слишком далеко, но тут он сказал:
– Я вломился в чужой дом. С несколькими ребятами, с которыми тогда дружил. Мы ничего не взяли, лишь выпили пару банок пива, но соседи заметили нас и позвонили копам. Мы сбежали, но нас поймали.
– Зачем?
– Что – зачем? Зачем сбежали?
– Нет, зачем вломились в дом?
Уэс пожал плечами:
– Не знаю. Парни, с которыми я тогда дружил, проворачивали такие делишки и раньше, но я никогда в них не участвовал. А в тот раз почему-то пошел с ними. Это было мое первое и единственное правонарушение, но меня решили наказать, чтобы другим неповадно было, и отправили в ту школу. На шесть месяцев, но выпустили через четыре.
– Мой парень, – начала я, но исправилась, – ну, вроде как парень, он преподавал там.
– Правда?
– Ага.
– Так что это за история? – поинтересовался Уэс. – С твоим парнем?
– Что?
– Ну, сейчас ведь моя очередь задавать вопрос, верно?
Я опустила взгляд:
– Ну да.
Уэс махнул рукой, напоминая, что мне нужно отвечать на вопрос. «Прекрасно», – подумала я и посмотрела на дорогу, надеясь увидеть спасительный свет фар. Надежда оказалась напрасной.
– Я жду! – сказал Уэс. – Хочешь пропустить ход?
– Нет! – возмутилась я. – Я отвечу. Просто собираюсь с мыслями.
Прошло еще несколько секунд.
– А тут есть ограничения по времени? – невинно поинтересовался Уэс.
Я ответила испепеляющим взглядом.
– Да я просто спросил!
– Ладно, – я сделала глубокий вдох. – Мы встречались примерно полтора года. И он, знаешь, чуть ли не гений. Очень умный и целеустремленный. Он уехал на лето, а я повела себя чересчур навязчиво, что ли, и его это отпугнуло. Он очень независимый.
– Навязчиво – это как?
– Ты не знаешь такого слова?
– Я знаю, что оно значит для меня, но каждый понимает его по-своему, – заметил он.
– Ну, как бы это объяснить… во-первых, он расстроился, что я несерьезно отношусь к работе, потому что это его работа, а я его только подменяла. А во-вторых, я написала, что люблю его, и он испугался.
– Испугался?
– Что, и это слово ты не понимаешь?
– Понимаю. – Уэс поднял голову и взглянул на луну. – То есть все стало плохо просто потому, что ты написала ему «люблю тебя», и еще потому, что не относилась к библиотечной работе так серьезно, как ему хотелось?
– Именно, – кивнула я, снова почувствовав, как глупо звучат мои объяснения в устах других людей. Потому что они упоминают лишь голые факты, не вдаваясь в подробности. Стоп!
– Погоди-ка, – нахмурилась я. – Я не говорила тебе о библиотеке!
– Говорила, – возразил Уэс, тоже останавливаясь. – Ты…
– Нет, – я была уверена, что не говорила.
Какое-то время мы просто стояли и смотрели друг на друга.
– Кристи, – поняла я наконец.
– Не совсем. Просто я слышал ваш разговор в тот вечер на поляне, но случайно, честное слово!
Я снова двинулась вперед.
– Значит, теперь ты слышал эту историю дважды. Думаю, тебе полагается штраф за вопрос, ответ на который ты уже знал. Это против правил.
– Я думал, единственное правило заключается в том, чтобы говорить правду?
– Ну, в таком случае здесь два правила.
– А в следующий раз ты скажешь, что вопросы платные, – фыркнул Уэс.
– Да что тебя не устраивает? – не выдержала я.
– Все устраивает, – он пожал плечами, – но я считаю, что от второго правила надо отказаться.
– У тебя нет права голоса, – заявила я. – Это игра с установленными правилами.
– Похоже, нет, – упрямо сверкнул глазами Уэс. – Судя по всему, ты устанавливаешь их на ходу.
– Ничего подобного, – твердо отозвалась я.
Уэс недоверчиво посмотрел на меня, и я продолжила:
– Хорошо, если ты предлагаешь изменить правила, то должен назвать для этого объективную причину.
– Это уже напоминает школьный совет, – со смехом ответил он.
– Я жду.
– У человека должно быть право задать вопрос, на который он знает ответ, – заявил Уэс. – Иначе как он поймет, что ему говорят правду?
«Не успел начать игру, а уже меняет правила – типично мужской подход», – подумала я.
И тут мы увидели два далеких огонька. Они приближались, рассекая темноту, но вдруг свернули влево и исчезли. Уэс протяжно вздохнул, покачал головой и взглянул на меня.
– Ладно, проехали. Я нарушил правила. Теперь играем как положено, хорошо?
– Согласна, – кивнула я.
– Тогда давай. Твоя очередь.
Я задумалась, выбирая по-настоящему хороший вопрос. Правда так правда.
– А что за история с твоей девушкой?
– С моей последней девушкой или с той, что сейчас? – уточнил он.
Должна признать, я удивилась. Точнее сказать, слегка расстроилась. Если совсем честно, то даже не слегка. Но быстро пришла в себя. Разумеется, у такого парня, как Уэс, есть девушка.
– Которая сейчас.
– Ну, начну с того, что она в некотором смысле в заключении.
– Ты встречаешься с преступницей? – удивилась я.
– Она в клинике, – ответил Уэс тем же тоном, каким я объясняла всем, что Джейсон уехал в образовательный лагерь. – Я познакомился с ней в «Майерсе». Ее арестовывали за воровство в магазинах, а потом она попалась с «травкой», так что сейчас она в реабилитационном центре «Эвергрин». И останется там, пока не закончится страховка ее отца.
– Как ее зовут?
– Бекки.
«Бекки. Воровка и наркоманка», – подумала я, но тут же одернула себя: нельзя быть такой нетерпимой.
– Да, это серьезно, – сказала я.
Уэс пожал плечами:
– Она попадала то в одну неприятность, то в другую, так что последний год мы почти не виделись. Она не хочет, чтобы я приезжал в клинику, и мы ждем, когда ее выпустят, а там посмотрим.
– И когда это случится?
– В конце лета. – Уэс подбил носком камешек, валявшийся на дороге. – А до тех пор мы в режиме ожидания.
– У меня то же самое. Мы встретимся в августе и выясним, одинаковые ли у нас цели, или нам лучше расстаться навсегда.
– Звучит как цитата.
Я вздохнула:
– Так и есть. Именно это он написал мне по электронной почте.
– Ого!
– Да, вот так.
Мы шли по пустынной темной дороге: парень и девушка в режиме ожидания. Странно, как много общего может быть у людей, которые об этом даже не догадываются. В первый вечер, когда я увидела его на маминой вечеринке, Уэс был всего лишь очень симпатичным парнем, и я не предполагала, что когда-нибудь встречу его снова. Интересно, что он тогда подумал обо мне?
Мы начали подниматься на холм, по обе стороны дороги появились деревья.
– Моя очередь, – неожиданно произнес он.
Я сунула руки в карманы.
– Ну, давай свой вопрос.
– Почему ты бросила бегать?
Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться: такого я никак не ожидала. С вопросами о Джейсоне я еще могла справиться, но эта тема была сложнее и болезненнее. С другой стороны, мы играли в «Правду», и он играл честно. Вокруг темно, тихо, мы одни. И я вдруг поняла, что уже отвечаю на его вопрос.
– В то утро, когда умер папа, – сказала я, глядя на дорогу, – он пришел ко мне в комнату, чтобы разбудить на утреннюю пробежку. Мне было лень и хотелось спать, так что я просто отмахнулась и сказала, чтобы он шел без меня.
Впервые за все время я рассказывала о случившемся, и мне сложно было поверить, что я действительно делаю это.
– Спустя несколько минут я передумала, – сказала я и замолчала.
Никто меня не заставлял. Можно пропустить ход, если проиграю, – не такая большая потеря. Но я почему-то продолжала:
– Я встала и вышла вслед за ним. Я хорошо знала его обычный маршрут, сама не раз с ним бегала: прямо по улице, поворот направо на Уиллоу, затем еще один – на Маккинли.
Уэс молчал, хотя ясно было, что он слушает.
– Я пробежала примерно полмили и вдруг увидела папу, он лежал на тротуаре.
Я чувствовала на себе взгляд Уэса, но знала: если повернусь и встречусь с ним глазами, то не скажу больше ни слова, так что продолжала говорить, глядя прямо перед собой. Наши шаги звучали в унисон. Продолжай, сказала я себе.
– Сперва до меня даже не дошло, понимаешь? В смысле, я не сразу поняла, что случилось, хотя все было перед моими глазами.
Слова приходили сами, слишком быстро, и я была уже не в силах их остановить, слишком долго я об этом молчала.
– Потом я побежала к нему. Быстрее, чем когда-либо. Наверное, из-за адреналина. Никогда в жизни так быстро не бегала.
Я слышала только наши с Уэсом шаги в темноте и свой голос.
– Там стоял какой-то мужчина. Просто случайный прохожий, шел в магазин. Пытался оказать папе первую помощь, но, когда я оказалась рядом, он уже понял, что все кончено. Приехала «Скорая», и мы помчались в больницу. Было уже слишком поздно.
Вот я все и рассказала. Я тяжело дышала, словно пробежала милю за пять минут, и на секунду почувствовала, что теряю равновесие, как будто, оставив эту историю позади, утратила почву под ногами. Горе может быть не только невыносимым грузом, но и якорем. Ты привыкаешь к тяжести, и она тянет тебя к земле.
– Мейси, – тихо проговорил Уэс.
– Не надо, – я не дала ему закончить, боясь очередного «мне так жаль» или чего-то подобного. Мне не хотелось это слышать, особенно сейчас, особенно – от него. – Пожалуйста…
Внезапно впереди, с другой стороны холма, показался ослепительный желтый свет, и дорогу пересекли наши тени. Мы оба прищурились, Уэс прикрыл глаза рукой. Послышался мощный рев двигателя, но нам казалось, что прошла целая вечность, прежде чем машина остановилась рядом с нами.
– Эй! – раздался громкий мужской голос. – Вас подвезти, ребятки? Что вы здесь делаете?
После яркого света я не могла рассмотреть лицо нашего спасителя.
– Бензин кончился, – пояснил Уэс, – где тут ближайшая заправка?
Мужчина махнул рукой в ту сторону, откуда мы пришли:
– Примерно в трех милях отсюда. А где ваша машина?
– Мы прошли две мили с той стороны, – ответил Уэс.