Чтобы пользоваться ключницей, надо было нанести на каждый ключ цветную метку и прикрепить его к втягивающемуся шнуру. Вытягиваешь ключ, открываешь нужный замок, и ключ сам возвращается на место. «Отличная идея, – думала я, вертя в руках это изобретение, – во всяком случае, на первый взгляд».
Часом позже, когда я засовывала в духовку куриную грудку, зазвонил телефон. Это оказалась мама.
– Мейси, продиктуй мне, пожалуйста, один номер.
– Хорошо, сейчас найду твою книжку, – ответила я и направилась в ее кабинет.
– Нет, я думаю, ты его знаешь. Мне нужна женщина, у которой ты работала.
– Делия? – удивилась я. – Зачем тебе…
– Ратка отказался, – пояснила мама, – а все остальные рестораны уже заняты. Делия и ее команда – наш последний шанс.
– Ратка отказался? – потрясенно переспросила я.
– Будь добра, Мейси, скажи номер.
Я знала, что Делия едва ли возьмется, ведь после рождения Эйвери она не работала, но, учитывая, как проходил сегодняшний мамин рабочий день, не стала делиться своими опасениями.
– 555-7823.
– Спасибо. Скоро буду дома.
Раздался щелчок, и мама отключилась.
Глава 19
Всю следующую неделю моя сестра не шла на контакт – она перестала отвечать на мобильный и игнорировала все сообщения по электронной почте. Когда мы звонили на домашний номер, трубку брал Уолли, и по его голосу становилось ясно: Кэролайн не только дала строгие указания говорить, что ее нет дома, но и стоит теперь у него над душой, контролируя их выполнение.
– Она успокоится, – говорила мама, когда я докладывала об очередной неудавшейся попытке связаться с сестрой. Судя по всему, мама не слишком волновалась, а я просто места себе не находила.
Конечно, у нее были другие, более важные, дела. И самым главным оставался прием, с подготовкой к которому все обстояло из рук вон плохо. Все началось с отказа знаменитого Ратки, но то были еще цветочки.
В течение следующих шести дней все, что можно, пошло не так. Когда ландшафтные дизайнеры начали приводить в порядок двор, у них что-то случилось с газонокосилкой, которая в результате вырвала огромные клочья травы на газоне и заодно выкорчевала несколько кустов. Они постарались все исправить, но пострадавшая лужайка выглядела как после бомбежки. Вместо ровной дорожки от гаража ко входу в дом получилась трасса для ходьбы по пересеченной местности. Половина приглашений, разосланных по почте, вернулась из-за какой-то ошибки, так что мне пришлось в жару ездить по округе и бросать их непосредственно в почтовые ящики. На следующий день нас покинул струнный квартет, трое участников которого слегли с пищевым отравлением после выступления на свадьбе.
Впрочем, в последний вечер удача, кажется, снова повернулась к маме лицом: рабочие, устанавливающие шатер, прибыли вовремя. Мы стояли, наблюдая, как они разворачивают купол и расставляют под ним столы со стульями, и мысленно готовились к очередной катастрофе, но все прошло удачно.
– Замечательно, – сказала мама одному из работников, протягивая ему чек, – я не была до конца уверена, что нам нужен шатер, но с ним все выглядит намного красивее.
– К тому же он защитит от дождя, – заметил тот, принимая оплату.
– Никакого дождя не будет, – безапелляционно заявила мама.
Единственная хорошая новость, не считая успешной установки шатра, заключалась в том, что Делия, вопреки моим опасениям, согласилась обслуживать грандиозное событие.
– Конечно, это не баранина на эксклюзивном фарфоре, – вздохнула мама, – но я уже рада любому угощению, пусть даже это будут шашлычки из курицы и тефтельки.
– Все любят тефтельки, – утешила я ее, но она скептически посмотрела на меня и помчалась разбираться с прочими накладками.
Если честно, я даже радовалась всем этим неприятностям, потому что они отвлекали меня от собственных переживаний. У меня просто не было времени беспокоиться о том, как смотреть в глаза Уэсу и как вести себя с Джейсоном, который собирался заглянуть к нам на минутку. Буду решать проблемы по мере их поступления, – успокаивала я себя.
Как только рабочие скрылись за поворотом, я услышала шум еще одной машины. Перед нашим домом остановился небольшой грузовик с длинной платформой, груженный какими-то металлическими штуковинами, которые я сначала приняла за садовую мебель, и из него вышла Кэролайн. Заметив сестру, я подумала, что она привезла остатки строительных материалов из пляжного домика. Прямо за грузовичком остановилась другая машина, принадлежащая, насколько я знала, одному из маминых сотрудников.
– Это еще что такое? – возмутилась мама, а я вдруг с изумлением поняла, что на платформе – работы Уэса. Штук шесть, не меньше, хотя в сложенном виде трудно было понять, сколько точно. Когда мы подошли, Кэролайн уже опустила откидной борт, и они вдвоем с маминым сотрудником вытащили несколько скульптур и прислонили их к машине. Я узнала большого ангела с нимбом из колючей проволоки и вертушку, которую видела во дворе Уэса. Она была сделана из велосипедных колес, больших и совсем маленьких, приваренных к скрученному куску арматуры.
– Здравствуй, Кэролайн! – театрально-веселым голосом воскликнула мама.
Сестра промолчала, а мужчина приветственно помахал рукой. Они продолжали вытаскивать скульптуры и складывать их на дорожку: ангел поменьше с нимбом из морского стекла, еще одна вертушка из колпаков и сцепленных между собой зубчатых колес.
– Просто расставим их на траве, – сказала своему помощнику Кэролайн, – в произвольном порядке.
– Кэролайн? – Мама настороженно смотрела, как ее подчиненный тащит ангела через кочковатый газон. Она не понимала, что происходит, и боялась новой ссоры. Она даже промолчала, когда ангел выдернул из земли клочок травы.
– Не волнуйся, – бросила наконец сестра, вытирая лицо рукой. Она была в шортах и футболке, а волосы забраны в конский хвост.
– Я на минутку, мне нужно сделать несколько снимков и отправить Уолли, чтобы решить, какие скульптуры везти домой, а какие на дачу.
– Понятно, – только и сказала мама.
Кэролайн и ее помощник притащили большого ангела на середину лужайки, установили точно в центре и вернулись за следующим. Мы с мамой стояли и молчали, а они продолжали расставлять скульптуры на лужайке. Люди из проезжающих мимо автомобилей замедляли ход и удивленно рассматривали творения Уэса. Мама приветственно махала им рукой и улыбалась, как и положено доброй соседке, но я видела, что ей все это не нравится.
Когда Кэролайн с помощником закончили работу, на лужайке перед шатром стояло семь скульптур – два больших ангела, два – поменьше, большой металлический квадрат и две вертушки, одна с колпаками, а другая – из разнокалиберных шестеренок и колес. Мамин сотрудник отошел в сторону и, вытирая пот, спросил:
– Тебе точно не нужна помощь, чтобы потом погрузить их обратно?
– Нет, спасибо. Попрошу соседских ребят или что-нибудь придумаю, – ответила Кэролайн.
– Как хочешь, – улыбнулся он, – всегда рад помочь хорошему делу. Дебора, увидимся завтра!
– Да, конечно, – кивнула мама.
Когда он уехал, Кэролайн стала ходить по двору, поправляя скульптуры. Только теперь она заметила, в каком плачевном состоянии находится лужайка.
– А что у вас с газоном? – поинтересовалась она.
Я пожала плечами и посмотрела на маму.
– Ничего, – спокойно сказала мама, подошла к большому ангелу и стала его внимательно рассматривать.
– Это определенно интересно, где ты их нашла?
– Их сделал Уэс, друг Мейси, – отозвалась Кэролайн, протирая запылившееся колесо. – Знаешь, он действительно талантлив, – обратилась она ко мне.
– Знаю, – тихо согласилась я, взглянув на ангела с нимбом из колючей проволоки.
Вдали от рынка и мастерской скульптуры производили еще более сильное впечатление. Они поразили даже маму, это было видно по тому, как она разглядывает лица ангелов.
– Уэс? – переспросила она. – Тот парень, что подвозил тебя тогда?
– Мейси разве не говорила тебе, что он художник? – удивилась Кэролайн.
Мама взглянула на меня, но я отвела взгляд. Какая теперь разница?
– Нет, не говорила.
– Он просто великолепен. – Сестра убрала за ухо выбившуюся прядь волос. – Я часами ходила по его студии и не могла налюбоваться. Между прочим, он научился этому в школе для трудных подростков.
– Не может быть, – удивилась мама.
– Это целая история, – продолжала Кэролайн, присев на корточки, чтобы толкнуть маленькое колесо, – в «Майерсе» читают лекции преподаватели из университета, на добровольных началах, и однажды туда заехал декан факультета искусств, которого так впечатлили работы Уэса, что он позвал его к себе, предложил заниматься по программе колледжа и организовал выставку в университетской галерее пару месяцев назад.
– Правда? Уэс мне ничего не говорил, – удивилась я.
– Мне он тоже не говорил, – ответила Кэролайн, – это все его тетя, забыла, как ее зовут.
– Делия, – подсказала я.
– Точно! Мы с ней разговорились, пока он грузил скульптуры. Так вот, она сказала, что Уэсу поступили предложения сразу от нескольких колледжей, но он еще не решил, пойдет ли учиться. Его скульптуры и без того продаются в галереях и садовых центрах и пользуются таким огромным спросом, что он просто не успевает их делать. А в прошлом году он получил премию «Символ».
– Что это значит? – спросила я.
Они ответили мне одновременно.
– Премия штата в области искусств, – пояснила мама, разглядывая маленького ангела с нимбом из гаечных ключей, – ее присуждает губернаторский комитет.
А Кэролайн сказала:
– Это значит, что он удивительный.
– Ого, – выдохнула я, не в силах поверить, что Уэс ни разу не упомянул о своих достижениях. С другой стороны, я ведь и не спрашивала. Как там сказала Делия, тихий и невероятный?
– Когда я привезла и поставила перед нашим домом те скульптуры, что купила в самом начале, мои соседки просто с ума посходили, – продолжала сестра.