Но на утро ничего не вспомнилось. Не беда, если умное чего — само всплывет. Расстался с Хуго, уговорившись, что он сам уже, не спеша, довершит полный цикл испытаний, и соберет еще несколько штук винтовок, отладив всякие мелочи, прежде чем пойдет разговаривать с братьями. А я покуда ему мешаться не стану, разве что, как и обещал, пришлю закупленный по льготе в ландмилиции ящик патронов. Или даже не один — на будущее пригодится. Больше я пока, пожалуй, ничем не полезен.
По дороге домой завернул в ту же оружейную лавку, что посещал, когда был тут в первый раз. И прикупил на радостях себе тот самый малокалиберный револьвер. Копию боевого, как выяснилось — попросту старый револьвер, списанный по негодности уже (ствол, наверное, истерт весь, а на барабане в паре мест явные трещины видны), нехитрым путем установки вкладыша в ствол и втулок в каморы, превратили в малопульку. И патронов взял с запасом. Душа требовала пострелять на радостях, но от вчерашних испытаний в ушах звенело и винтовочных выстрелов не хотелось. В таком вот настроении и потащился домой, обреченно предвкушая встречу с Морой.
***
Редкий лес за ручьем оказался очень полезным объектом. Мало того, что там оказалось просто хорошо гулять, так там еще можно было и охотиться. Не сказать, что кишел, но кроликов в нем водилось изрядно, и птички какие-то имелись. А чуть выше по ручью, похоже живут какие-то бобры. Но там, правда, дома рядом. Да и на что мне бобер. Мне и кролик-то не нужен. Убил одного просто так, из интереса — и как-то даже стыдно стало. После войны убивать просто так становится особенно мерзко. Ладно, если на пожрать — но Мора говорила, что мясо у этих кроликов невкусное, и костей мелких много, готовить плохо. Хотя вон собак — жреть их сырьем, и ничего… В общем, собак меня и выручил — отдал я ему добычу, угасив тем самым свои моральные терзания. Но зато пришла мысль оборудовать себе что-то типа стрельбища — хотя бы для револьверов. Не сильно далеко от дома, тут никаких таких норм нет, хоть сразу за город выйдя стреляй — но решил что метров триста отойти и хватит. Найти между дюн поуютнее распадок, да и оборудовать самую чуть.
От скуки обмолвился сей мыслью за ужином — и внезапно оказалось, что у этих уже имелось эдакое 'семейное' место для пикников. И для пострелушек тоже. Покойник-то любил пострелять, оказывается, и что удивительно — оказывается не только эта, но и мелкие — стрелять умеют. Причем, с удивлением узнал — в местных школах вполне имеется урок физкультуры — где учат всякому и разному. Без излишней толерантности — и начальным навыкам мордобития, и как ножик держать, и как стрелять. Причем и девчонок тоже учат, с согласия родителей, но за дополнительную плату. И мелкие тут же взвыли, что они уже полгода не ходили. Ну, еще бы — денег-то откуда взять. Мора опять на них нашипела, и девки сразу заткнулись. Кстати сказать — вот еще месяц, и учебный год закончится — а осенью уже мне придется за них платить, обучение тут бесплатное только самое начальное, три класса. Мда, а оно мне надо? С другой-то стороны… как-то нехорошо получается. Ладно, посмотрим. Девки все сидели дулись на мать, что мне даже их стало жалко, и когда расходились — я из вредности прихлопнул по жопке Милку. Пусть этая мегера помучается, на такое глядя. Правда Милка эдак картинно скорчила мордочку, вздохнув и закатив глазки, типа: — 'Ой, ну опять!'. А эта ессесно задергалась. Ничего, усугубим… Будешь знать как выделываться. Из вредности же, уже на ночь, когда Милка традиционно уже вылезла спокойноночничать в своей аморальной ночнушке (а нервы-то у меня крепчают, хе-хе! Уже почти и не переживаю от сего зрелища) — я ее в ответ легонько чмокнул в щечку… а потом снова шлепнул по заднице. Надо сказать, силы свои я чуть переоценил — в смысле, вот тут я снова разволновался, конечно, надо как-то постепенно, что ли… Но зато на нервах этой поиграл знатно. За что и был буквально спустя час подвергнут всяческим моральным разложениям в особо извращенных формах. И очень даже с удовольствием.
***
Местечко для пикничка оказалось самую чуть дальше, чем я рассчитывал — но тоже неплохо. Обычный 'шашлычник' — три бревна вокруг кострища, подобие стола на козлах рядом. Ну и метрах в тридцати, у довольно обрывистого склона — несколько столбиков вкопано. Как оказалось — для мишеней. Подумалось, что надо бы заказать пару гонгов, это здесь дорого, но для револьверов, особенно мелканов, не такое и толстое железо надо. Зато удобно, не надо бегать смотреть, если попал — сразу слышно. Ну а пока по деревяшкам…
Стреляли все трое на удивление более-менее. Не блистали, но даже мелкая пистоль держала уверенно. Вообще, Алька какая-то более подвижная и резкая, а Милка наоборот с интересом всякими ученостями интересуется, пару раз заставал ее за чтением книг в столовой, в то время как сестренка носилась с собакой, вытаптывая огород. Уже чисто из интереса попросил их показать, чему там в школе учили прочему — ну, конечно девочка с ножом в руке смотрится смешно, но тыкать более-менее правильно ножиком их научили, хоть не порежутся. Ну и насчет морду бить… смешно, конечно, но тоже учат. Все лучше чем никак вовсе. Пообещал потом еще подучить — чисто так, от скуки пообещал — а эти сикухи аж запрыгали от радости. Особенно младшая. А Мора рядом сидит и даже эдак прижалась по домашнему, словно прям законная супруга. И собака ошалев от радости вокруг всего этого кругами носится. Идиллия и пастораль, мать их. Отчего-то сразу выбесился, не наорал, конечно, но веселье прервал, велев устраивать пикник. Тоже мне, развели тут понимаешь. Сразу, видно от нервов, голова заболела. В общем, дальше как-то скомкано все пошло.
А по пути домой выяснил, что это еще покойник и девок подучил и Мору, и кстати одно время Мора и старшая носили везде с собой малокалиберные пистолетики двуствольные. Какой-то там у Торуса был конфликт, и одно время он всерьез опасался. Потом, правда, разрулилось все, а пистолеты те они продали едва ли не первым делом, как тяжкие времена настали.
До дома догребся уже с дикой головной болью. И тут сорвался — по какой-то мелочи наорал на девок, самую чуть промахнулся чтоб не дать пинка собаке, наорал на Мору. Потом уселся на крылечке, держась за голову — виски ломило и затылок — аж зубы стонут. И в дом идти не охота и сидеть плохо… в погреб, что ли, пойти? Там хоть прохладно. Только как-то притупилась боль, слышу дверь открывается. Только подумал — хорошо, что велел им пистолеты в дом унести, а то пристрелил бы сейчас запросто. Впрочем, эта сзади подошла, присела — и давай мне затылок массажировать. Дернулся было послать, но до того хреново было, что даже лень. Так посидели минут пять — вроде полегчало. Встал я, буркнул что-то благодарственное. Мол, я не просил лезть не в свое дело, и вообще спасибо — и свалил в дом, спать.
***
Патроны Варенгу-младшему я отправил, как и обещал. Прикупил за копейки классического сюрпласа — десяток ящиков патронов военного выпуска, годных к использованию ближайший год — а потом разве на переснаряд, потому как стрелять ими станет опасно. А нам в ближайшее время как раз надо много отстреливать — половина считай сразу уйдет в испытании на ресурс нового ружья. Впрочем, пусть с братцев вытрясет хоть что-то — меня на складах заверили, что такого дерьма у них навалом, и чем дальше, тем дешевле. Надо будет, и будут деньги — хоть фургонами будем оттуда возить. Но в остальном помогать ему мне было нечем, только разве не мешать. В конце-концов, он все же взаправдашний мастер-оружейник, и своими руками не один десяток ружей построил, это не то что я, мне только чужие идеи по памяти воровать.
Потому я до следующей смены и прохлаждался делами домашними, да прогулками в лесу. Насчет охоты больше как-то не складывалось, хотя собак и смотрел намекающе. Видел во множестве сусликов, из интереса попытался стрельнуть — не годится револьвер, не только мелкан, но и армейский наган не катит — не подпускает на точный выстрел зверюга. Осторожные. Задумался насчет винтовки-мелкашки, надо будет потом провентилировать вопрос с Хуго. На неделе дома еще дважды прихватывало головной болью — погода меняется, облака так и крутит, даже первая гроза была. Оба раза начинал психовать, и оба раза эта приходила и массажем немного успокаивала боль, после чего я мог нормально заснуть, и отоспавшись приходил в норму. И надо сказать, меня это дико выбешивало. Тоже мне, народная бля целительница на мою голову. Ничего, ничего — еще меньше трех лет потерпеть — и выпру к чортовой матери… До чего же она меня все-таки бесит. И дочки ее такие же. Особенно старшая. Впрочем, по попке я ее регулярно похлопываю, когда мамашка смотрит, иногда на ночь в щечку целую, а порой и за талию прихватываю. Должен же и я как-то этой бабе мстить за все ее гадости, что она мне делает.
Глава четвертая
Уже по тому, как все удачно складывалось последние недели, я заподозрил какую-то задницу на горизонте. Это очень плохой признак, если все идет хорошо. Еще хуже — если все получается, как задумал. И совсем уж паршиво — если еще и лучше. Что неприятности будут крупные я уверился буквально накануне отбытия на смену, в воскресенье, как удалось мне, вроде как невзначай, не разминуться с Милкой в погребе, куда мы таскали прикупленные оптом припасы — и хорошенько так, смачно ее прижать к стеночке. При том девчонка вовсе и не рыпалась, и глазками даже хлопала по-моему не особо и испуганно. В общем, будь времени побольше, так и… Вот после этого я уже не сомневался — что-то будет. Наивно рассчитывал на какие-то косяки по службе или очередной выезд в неудобья какие. Но на удивление все шло благолепно, что еще больше напрягало.
Выпихнули нас на старую заставу в предгорьях — раньше тут была таможня, на ней же и сидела группа ланд-милиции. Не самое и обширное строение, навроде заставы на Студеной, разве подряхлее и похлипче. Располагалось все это буквально под горами, не то что нависавшими, но ощутимо давившими пейзаж. Правда, в отличии от Студеной — тут условия были получше, да и климат другой — горы загораживают и ветра меньше, а поскольку южный склон то и пригревает вовсе изрядно. Какого хрена нам тут надо, никто не знал, даже старшой, но мы все люди опытные, потому не растерялись. Нарезали смены с караулом, у постоянно поднятого теперь шлагбаума (границы тут теперь нет, чего зря проезду мешать?), да на башне. Сказать по правде, и не башне, а хлипкой, обшитой тоненькими гнилыми и рассохшимися досочками вышке, опиравшейся на крышу казармы. Стояла она, по-моему, только благодаря благосклонности природы — то есть отсутствию тут сильных ветров, и залезать и стоять на ней вахту мне лично было стремновато.