— Любезный — хамство, конечно, но, смотрю, у него только желваки заиграли — Ты же, поди, знаешь. На мне договор с их проживанием. Всех троих, кстати. По закону я их по отдельности продать не могу, и из дома выгнать — тоже. — добавлять, мол, хотя и страстно этого желаю — не стал.
— Отпусти ее, коли пожелает, ее право уйти будет. Дом у меня есть, платить стану за всех троих.
— Да Богов ради! Договорились!
— Чего? — аж опешил. Не ожидал, что ли?
— Да ничего, говорю — Договорились. Ща, как положено, спросим согласия — и к нотариусу. — и, дверь открыв, зову, значит, Мору. А этот-то, смотри, аж пот льет — волнуется…
Вышла эта — уже накинула что-то, а то в сарафане домашнем была, вишь. Я ей и излагаю:
— Вот, Мора, тут товарищ к тебе с предложением… Ну?
— Мора — тот начинает, и видно, что совсем уж нервничает — я, Янек, предлагаю тебе выйти за меня замуж. Хозяин… твой… согласен, и назначит выкуп, который я, за тебя и дочерей твоих, обещаюсь ему выплатить. Согласна ли ты? Ответь.
Стоит, смотрит то на него, то на меня. не дает ответа.
— Мора, ты б отвечала что — вишь, человек ждет — говорю ей. А она только шепчет что-то беззвучно — Чего? Громче скажи, али от счастья голос пропал?
— Нет… — шепчет.
— Эмкх… Чего? — я аж ушам не верю
— Нет. Нет! — аж крикнула, и бегом в дом. Вот это номер в нашем цирке… Я аж руками развел. Смотрю на Янека — а у того круглоглазие, и полное недоумение в жизни. Но тут на меня взгляд перевел — я разве только снова руками развести могу. Мол — така херня. Вот неволить замуж идти — никак я не могу по закону. Запретить — и то не могу. Препятствовать — могу в пределах, но не более. Что на нее нашло-то?
В общем, отвалил страдалец, не солоно ни жарко, ушел не прощаясь, словно похмельный пошатываясь. Эк его это змеюка, походу, обломала. Наверное, жилье у него не ахти, а она дура что ли, раньше времени с шестнадцати аршин съехать. Квартирка-то знатная. Полюбовник, ясное дело, подождет еще три года, куда он, дурень, от такой крали денется. А что ее эти три года рабовладелец-иксплататар валять по койке будет… так эта же, поди, ему напела, какой я страшный насильник — а сама-то, отчего-то мне кажется, особого дискомфорта не испытывает, и порой весьма наоборот. Ох, до чего же хитрожопая!
А вечером, когда уже спать ложиться собрались, она вдруг ко мне бросилась, и давай прощения просить. Нет, ну это ж надо? Вот как у них, у баб, так получается, что если не виноват — надо извиниться, а если она извиняется — сразу себя виноватым чувствуешь. Поневоле как-то начал ее утешать. Утешил, конечно. Потом, уж под сон, еще раз. Да и пошел этот страдалец, пожалуй. Подождет три года, козел…
***
Жизнь, опосля всех инцидентов, начала постепенно втягиваться в привычное русло, как питон в камнедробилку. Девки тренировались аж каждый день, научившись крутить патроны себе. И летели «ружейные» пульки несколько иначе, горохометы заиграли совсем по-новому. Били куда кучнее на большие дистанции, и пробивали две дюймовые доски — как армейский револьвер. Тем более что, сделав пулю подлиннее настолько, чтоб в обычный револьвер было не впихнуть от греха — довели мы навеску до разумного предела, что если больше — начинало дуть гильзы. С резервом, конечно, навесили, но все же. Скорость пулек приблизилась, похоже, к звуковой. Выглядят винтовочки забавно, а так — довольно серьезный аргУмент на малой дистанции. Мора настолько обнаглела, что разок даже сгоняла на таксо к Хуго пострелять, пока я гонял на Поле за дровами. Комбезы девкам она пошила, те морды поморщили — они-то думали, что будут какие-то особые охотничьи, красивые… А вышло что-то типа танкистской робы — ну, да еще ботинки им прикупили, типа берцев. Брать ботинки с тряпочными голенищами не стал, разорился на кожу, ну да и брал бэ-у, и сдадим так же от младшей, а от старшей мелкая доносит. Зато — смотрится… Шапки хотел им сначала беретики придумать, потом посмотрел — нет, с косичками, вот так — полный хентай. Девки, поворчав, тоже как-то заценили. А вот Море я велел сшить на себя кожаный комбез. Из вредности. Ну и для пользы дела — формы у нее… имеются, будет, что показать. Та лишь хмыкнула, но обещала сделать, только мол — дорого. Ничего, говорю — главное — модель запатентуй, потраться уж — там на празднике ж народ с женами и дочками будет… Ну, кроме дел домашних — ходили они на горпляж несколько раз. Я раза с ними пошел, да пожалел. Ну его. Не люблю такого. Но девчонкам ничего, нормально. Алька правда разок, непосредственно так, заявила — мол, в Песках-то получше было… Милка хмыкнула, Мора зашипела, как Змей Добрыныч на Горына Никитьевича…
Потом случились у меня неполадки в поясничном отделе. То ли перетрудил спину, коля дровы, то ли продуло, то ли и то, и другое. В общем — ой. Притирки и парка в бане не помогала — пора к докторам идти. Валялся с шерстяным платком на пояснице, издеваясь над этой дурой сентенциями, что мол — Карл Маркс помер, Ленин помер, твово мужука закопали — и мне уже нездоровится. Вот и я теперь, значит помираю от простуды, хорошо хоть — теперь долгов на вас нет, и наследников у меня тоже нету, вот как все удачно сходится! Дважды довел до слез. Потом реально нехорошо стало. Пора, думаю, к докторам. Но к лечащему своему, к патологоанатому — рановато, наверное, все же. Не готов я еще к этому. Слишком подвижный пока. Надо и другим дать поработать.
И тут-то, как на грех, я и вспомнил — у меня же в этом городе есть один знакомый доктор! Написал тут же ему слезное письмо, с просьбой назначить прием, как можно раньше — на дом вызывать, боюсь, дорого, да и… наверное по должности его — не поощряется быть не на месте. Привезут очередного, напоровшегося на гвоздь диаметром в пять линий — а фершал, вишь ли, на участке! А я уж на таксо доберусь…
Коварный доктор прислал в ответ не номерок с регистратуры, и даже не отповедь, мол — «Где полис получали — там и лечитесь!». Он прислал сразу скорую помощь. В виде сеанса массажа на дому. Да-да — от своей мускулистой медсестры…
Чорт ее знает, в конце-концов спина действительно на другой день прошла. Хотя от таких ядреных мазей, с пчелиным ядом кобры и вытяжкой из языка тещи — пройдет все, и даже жизнь — перед глазами. Но массаж тот я запомню надолго. И как она это делает? Смотреть-то за спину у меня не получалось, хотя и не скрывала ничего медсестренка. Мора все порывалась помогать — но куда там, все одно, что сравнивать парикмахерские щипцы с гидроманипулятором трелевочника… Я временами орал, стонал и вырывался, словно Новодворская при виде портрета Сталина. Но главное — не знаю, специально, али случайно (думаю — первое все же) — имелся побочный эффект. Провожал я медсестру только взглядом, так и оставшись лежать, но в несколько приподнятом настроении. А Мора ходила надутая и обиженная. Пока поближе не подошла, чтоб я дотянуться смог. И как эти кошки курчавые такое выделывают? А руки до чего ж сильные, однако… Эх, доктор, повезло же!
Оздоровившись, и чуть посидев в щадящем режиме, решил отправиться в гости к мастер Бергу с благодарностями (А может, еще сеанс массажа заказать? Приватно, без всяких лишних?…), заодно имея в уме тактично справиться о здоровье пораненного Хумуса. Предварительно написал пространное письмо (Ну, мало ли, какие планы у человека? Надо же, если что, дать человеку возможность вежливо отказаться и тактично послать нахер), в котором, кроме прочего, похвастался приобретением, и приглашал, при желании, совершить морскую прогулку. Ответ пришел только на другой день, когда я уже решил, что доктор не желает общаться. Ну, на самом деле — тут просто так принято, а то неприлично. Это я торопыга. Доктор приглашал в гости, на ужин, и писал, что крайне рад будет пообщаться. Вот только тут-то Мора вдруг и завелась. Чуть ли не открыто заявила мне, что желала бы поехать со мной, «мало ли, какая помощь понадобится». Хотел было одернуть ее, да вот отчего-то не получилось. И вообще, впервые она так себя ведет-то. Взял я, да и согласился. Оттого сам на себя злился всю дорогу. Надо с этой бабой что-то решать…
…Лекарь Берг встретил нас весьма радушно, ничуть не удивившись, что я не один. Вот только далее Море облом. Это я такой, испорченный совковым воспитанием, неправильный рабовладелец. А мастер Берг — он вполне местный, и, вполне естественно восприняв ее присутствие, вежливо походя указал ей: мол — вон там комната прислуги. Мне даже жалко ее стало, но ведь не поймет господин батальон… нет, бригад-лекарь уже. Как это так — прислугу за стол? Впрочем, на стол Мора нам вместе с кухаркой подавали. Ну, это нормально, похоже, Берг так и воспринял, я, выходит, даже как-то вежливо все оформил. Ну, примерно, как со своим тортиком в гости прийти. Хотя, разумеется, и в меру скромную фляжку коньячеллы притащил. Вкушать мастер Берг меня потащил на террасу возвышенную — смешной у него дом, в разных уровнях весь, сплошь лесенки на несколько ступеней и балюстрадки. На террасе хорошо, лампы специальные зажжены — и свет дают, и запахом комаров отгоняют. С освещением тут вообще эдак, показательно. Лампы палить почем зря могут себе позволить только шибко зажиточные — лампочки Ильича и ГОЭЛРО тут нет и неизвестно. Бедный люд, как стемнеет — так спать, а встают с зарей. А бригад-лекарь может позволить, бюджетные деньги поди. Но уютно, хорошо теплым летним вечерком эдак вот…И пахнет с кухни так, что… Насилу утерпели, церемонно накатив аперитивчика. А там и подавать он велел… В общем, отужинали мы, степенно, вкусно. Кухарочка у него — весьма искусная, в смысле готовки. Жареная рыбка, фруктовый салатик, рулеты какие-то экзотические из морских обитателей, и названий-то которых я не представляю… Ну, разумеется, мы и конинку приговорили, под все это великолепие. Беседовали степенно, он все о лодке меня спрашивал подробно, интересуется, видать. Только как-то немного все же нервничает. Ну, работа-то такая. Стараясь поделикатнее, вопросил — как мол, однополчанина моего здоровье? Тот чуть дернул взглядом — нормально, говорит. Ну, и извинившись — покинул меня на минутку. Сижу, чаек потягиваю, слышу — девки-то чето там в комнате прислуги, получается за стеной внизу чуть, шумят малость, веселье вроде как у них. Быстро она там с ними спелась…