о была хорошая ситуация для обучения.
Данный случай — подходящий пример для обучения треугольнику отношений. Некоторые обучающиеся никак не могут научиться объяснять поведение в смысле триады, как положено любому хорошему психотерапевту. Если терапевт-мужчина проводит индивидуальную терапию с женой, то он образует треугольник, двумя другими вершинами которого являются муж и жена в браке; муж предполагает, что жена обсуждает его с другим мужчиной, собственно, так и есть. Когда терапевт встречается с парой, у него есть несколько возможностей. Он может образовать коалицию с женой против мужа, с мужем — против жены, или попытаться занять нейтральную позицию. Каждое высказывание одного из супругов толкает терапевта к этому человеку или отталкивает от него, а каждое слово терапевта, обращенное к паре, представляет собой предложение составить коалицию или уклониться от нее. Собственно, семейно-ориентированная супружеская терапия началась тогда, когда стало очевидным, что супружеская терапия предполагает треугольник, а пара меняется тогда, когда терапевт меняет свои отношения с ними. До этого открытия супружеская терапия была сосредоточена на паре, как если бы терапевт и в самом деле мог оставаться нейтральным (что в такой ситуации просто невозможно).
Терапевт, так же как его супервизор, не считал, что интервью проходит хорошо. Он все больше расстраивался, слушая повторяющиеся жалобы супругов, и начал убеждаться в том, что нужно что-то делать. Он только не знал, что именно. Его неудовлетворенность дала супервизору возможность побудить его измениться.
Супервизор спросил у терапевта: «А вы вообще можете быть несправедливым?» Терапевт не вполне понял, что имеется в виду. Супервизор пояснил свой вопрос, спросив, может ли он выбрать одного из супругов и сказать ему, что он совершенно не прав, а его партнер полностью прав. Терапевт ответил, что не думает, что сможет, так как это неправда. Он уверен, что ни один из супругов никогда не бывает полностью прав, а другой так же абсолютно неправ, ведь супруги создают свои беды вместе. Супервизор согласился, что это, наверное, правильно, если брать причины супружеских бед, но они не обязательно имеют отношение к терапии. Понимание причин не предполагает выдвижение гипотезы, приводящей к изменению.
В этот момент супервизор сказал терапевту, что ему следует принять сторону одного из супругов и сказать им, что один из них прав, а другой ошибается. Однако прежде чем это простое предложение было принято, пришлось пройти через несколько стадий, схожих с теми, которые проходит клиент, побуждаемый терапевтом на действие. Дискуссия между терапевтом и супервизором не записывалась, но такой процесс обычно происходит в следующей последовательности.
1. Супервизор беседует с терапевтом о том, как несчастна эта пара и как необходимо помочь им измениться. Он подчеркивает, что терапевт, конечно же, сам хочет этого.
2. Он высказывает предположение, что если терапия будет продолжаться в том же духе, супруги не смогут измениться и так и останутся со своими бедами.
3. Он настаивает на том, что терапевт должен что-то сделать, так как этого ждут от него супруги, и на том, что если у него нет собственного плана, он должен будет принять план супервизора.
4. Супервизор объясняет свой план, согласно которому терапевт должен быть несправедливым и сказать, что один из супругов прав, а другой — нет.
5. Он говорит, что отношения терапевта с парой уже достаточно хорошие и супруги смогут принять его интервенцию и не сбежать.
Частично предложения супервизора были нацелены на то, чтобы расширить возможности терапевта. Он был слишком предсказуем, а это может в некоторых случаях вызвать проблемы. Дискуссия за зеркалом продолжалась по меньшей мере 10 минут, прежде чем терапевт согласился поступить несправедливо. Супервизор предоставил ему возможность выбирать — или поступить несправедливо, или потерпеть неудачу. Последнее замечание, по-видимому, помогло больше всего: супервизор сказал, что другие терапевты смогли стать несправедливыми. Терапевт сказал, что он тоже может быть несправедливым, как и другие терапевты, и пошел в терапевтический кабинет.
Кого же из супругов выбрать для создания коалиции? Любого из них можно было обвинить в том, что их брак несчастен, и для любого выбора было вполне достаточно оснований. Супервизор предложил обвинить мужа. Нужно было настаивать на том, что жена вообще ни в чем не виновата, а все проблемы — в муже. Частично выбор пал на мужа, так как он не брал на себя инициативу в отношениях и была возможность это изменить. Это понравилось бы жене, а ее ответные реакции в конечно счете удовлетворили бы мужа. Другой причиной был его пол: терапевту-мужчине легче обвинить мужа и заявить, что проблема в нем. Естественно, то же самое можно сделать и при другом распределении полов, но это будет сложнее. Когда женщина-терапевт обвиняет мужа, муж может посчитать, что на него нападают две женщины. В этом случае женщине-терапевту следует подчеркнуть свою профессиональную позицию; тогда муж не будет видеть перед собой двух женщин, а будет считать, что против него его жена и специалист. Соответствующим образом подготовленный терапевт любого пола сможет выбрать такой подход к созданию коалиции, который удовлетворительно разрешит все вопросы, связанные с отношениями мужское — женское.
До того как интервью возобновилось, терапевт и супервизор спланировали интервенцию. Терапевт должен был попросить супругов в течение трех месяцев не угрожать разводом, чтобы дать терапии шанс. Пока такой контракт длится, могут произойти различные изменения. Затем терапевт должен был сказать мужу, что он полностью не прав в том, как он обращается с женой. Терапевт должен был подчеркнуть, что проблема в нем, а жена совершенно ни при чем, и настоять на том, чтобы муж спасал брак (т. е. начал опять ухаживать за женой), так как он теряет ее.
Прогнозирование реакции — часть стратегии. Ожидалось, что муж может заявить, будто он не в силах ухаживать за женой, потому что между ними все так плохо. Предвидя это возражение, терапевт должен был сказать мужу, что поначалу, если это будет необходимо, ему придется вообразить, что он любит ее, и, если понадобится, ему придется себя заставить, а потом он будет развивать в себе это чувство. По мере того как терапевт обсуждал терапевтический план с супервизором и все яснее понимал, как ему действовать, он начал испытывать все больший энтузиазм. (Обучающиеся часто неохотно соглашаются использовать конкретный подход, поскольку не знают, как это сделать.) Он вернулся в кабинет с намерением повести себя несправедливо и будучи способен на это.
Когда терапевт сказал супругам, что он хотел бы встречаться с ними как минимум в течение трех месяцев, жена спросила полушутя: «Вы считаете, что нам осталось только три месяца?»[27] Сделанное замечание указывало на еще одно объяснение того, почему супруги были настроены на долгие разговоры на сеансах. Часто по тому, как супруги предъявляют свои проблемы, можно понять, планируют ли они проходить долгосрочную терапию. Это значит, что они говорят на общие темы, об абстрактных проблемах. Выглядит это так, будто они собираются играть в долгую игру и не видят причин торопиться. Ограничивая время терапии, терапевт может заставить пару работать с реальными жизненными проблемами.
Терапевт ответил жене, что трех месяцев будет достаточно, а в спешке нет необходимости, так как проблемы существуют уже довольно давно. Затем терапевт сказал мужу: «Судя по тому, что я сегодня услышал, вы действительно можете потерять свою жену. Я считаю, что то, что вы делаете, — совершенно неправильно. Я думаю, что вы наделали много глупостей. Вы делаете все, чтобы оттолкнуть ее — не разговариваете с ней, не показываете ей своего гнева, не ищете ее, не ухаживаете за ней». Муж сидел тихо и выглядел серьезным. Терапевт добавил: «Я думаю, сейчас — самое время начать за ней ухаживать. Вы гоните ее куда-то от себя, к друзьям, позволяете ей слишком много работать, не проводите с ней время. Вам на самом деле нужно… я бы сказал, что если бы мне нужно было бы прямо сейчас сделать выбор… я сказал бы, что вы совершенно не правы. Это ваша вина. Если вы хотите, чтобы эта женщина осталась вашей женой, вам надо сойти с пьедестала, следовать за ней и ухаживать за ней. Вам действительно нужно взять на себя эту ответственность. И вообще, сейчас самое благоприятное для этого время года — весна, кровь играет. Я считаю, что это начало новой жизни. Сейчас самое время убедить себя сделать это, чтобы через три месяца вы могли бы с полной уверенностью сказать, что вы сделали все, что было в ваших силах, чтобы завоевать эту женщину себе в жены. Это — как заново жениться».
Видя, как спокойно, твердо и доброжелательно терапевт производил эту интервенцию, наблюдатели никогда не сказали бы, что ему было трудно. Как только он уверился в необходимости такого подхода, он стал осуществлять его с воодушевлением и на высоком уровне. Глядя на жену, он добавил: «А вашей вины здесь нет». Снова обратившись к мужу, он сказал: «Вначале вам, возможно, придется притвориться, потому что сейчас вы не в себе, вы все еще чувствуете себя обманутым и нежеланным. Вам придется притворяться неделю или около того, что вы влюблены в нее. Приложите усилия. Как только вы начнете что-то делать, вы вдруг осознаете: «Смотри-ка, а наш брак становится лучше». Так вот, я собираюсь возложить на вас ответственность. Вам не нравятся мои слова — действительно, выслушивать такое непросто. Но я совершенно не вижу ничего такого, что говорило бы о виновности вашей жены в возникновении проблемы».
Жена перебила его, сказав: «Что-то все-таки должно быть».
«Нет», — ответил терапевт.
Муж подался вперед и сказал: «Давайте поговорим об этом. Я говорю вам, что все это — бред собачий».
«Нет, — настаивал терапевт. — Вы действительно должны ухаживать за своей женой».