Эсеры во многих случаях своими выступлениями вымостили дорогу «белым», которые не стали церемониться со своими фактическими союзниками, отшвырнув их в сторону, и нередко применяя против них террор. Эсеры, попытавшись занять самостоятельную позицию в разгоравшейся гражданской войне, оказались жертвой поляризации противостоящих политических сил, и растеряли свое влияние еще до того, как в гражданской войне был решен вопрос «кто - кого?».
Наиболее активной частью «белого» движения было офицерство, утратившее после Брестского мира свой социальнопрофессиональный статус. Тем не менее, далеко не все офицерство (как и вообще городские средние слои), оказалось на стороне «белых». Около 30% офицеров, участвовавших в гражданской войне, воевало на стороне «красных». Большая же часть офицерства предпочла вообще не участвовать в гражданской войне, что принуждало и «белых», и «красных» прибегать к мобилизации офицеров под угрозой жестких карательных мер. Значительная часть чиновничества, служащих капиталистических предприятий, интеллигенции, так же сочла возможным пойти на службу большевистской власти.
Именно этот раскол средних слоев (наиболее активных и организованных слоев общества) если и не поровну, то на сравнимые по удельному весу части, и предопределил во многом ожесточение гражданской войны. Другим фактором стало влияние трехлетней мировой войны и связанных с ней бедствий, что привело к психологическому снижению ценности человеческой жизни, накоплению озлобления и т.д. Ожесточенный характер гражданской войны привел и к широкому применению обеими сторонами методов террора.
Террор в гражданской войне выплеснулся далеко за рамки того, что определялось военным противоборством «красных» и «белых». Анализу причин этого будет посвящен специальный параграф.
В условиях раскола средних слоев и поддержки большевиков со стороны большинства пролетариата (самого по себе не очень многочисленного), исход гражданской войны зависел, прежде всего, от того, какую позицию займет самый многочисленный социальный слой России - крестьянство.
Первоначально позиция крестьянства в разгоравшейся гражданской войне была в основном нейтральной. Но после того как утрата большевиками основных хлебопроизводящих районов (Украина, Южная Сибирь, значительная часть Поволжья, Дона, Кубани, Оренбуржья) вынудила их ввести продовольственную диктатуру, а так же начать массовую мобилизацию в Красную армию, среди крестьян стали расти антибольшевистские настроения. Эти настроения, в связи с резким ухудшением снабжения городов, распространились так же среди городских средних слоев и среди рабочих, что привело к утрате большевиками большинства во многих Советах. В результате большевики для удержания политической власти прибегли к многочисленным нарушениям советской демократии.
Однако «белые», на словах выступавшие за полную свободу торговли, на деле прибегали к масштабным реквизициям продовольствия и фуража, и так же проводили мобилизацию в армию, а, кроме того, вопреки официальным декларациям «белых» правительств, на деле проводили шаги, означавшие полную или частичную аграрную контрреформу. Это привело к изменениям настроений крестьянства, ставшего активно выступать против «белых».
Когда гражданская война подошла к концу, в крестьянстве снова стало нарастать недовольство продовольственной политикой большевиков, приведшее к целому ряду серьезных антибольшевистских мятежей. Однако большевики довольно быстро пошли на компромисс с крестьянством, перейдя к новой экономической политике.
С чисто военной точки зрения поражение «белых» было предопределено тем, что «белое» офицерство принесло в свою армию те же недостатки, которые серьезно повлияли на неудачи русской армии в Первой мировой войне, к тому же дополнив и усугубив их. Так же, как и в Первой мировой войне, офицерство утратило влияние на армию. Значительная часть офицеров предпочитала превратиться в героев тыла, предаваться пьянству, казнокрадству и разврату. Контрразведка превратилась в инструмент разнузданного грабежа. Боевые офицеры, не отсиживающиеся в тылу, активно участвовали в мародерстве или в лучшем случае закрывали на него глаза. Разложение «белой» армии и даже первоначально крепко спаянных добровольческих отрядов «белых» шло нарастающими темпами.
Не следует отрицать, что подобные же проблемы были присущи и Красной армии. Однако в ней с этими явлениями велась жестокая борьба (опиравшаяся в первую очередь на авторитет коммунистов), позволившая большевикам сформировать и сохранить массовую армию как эффективный военный инструмент.
Любая гражданская война связана не только со значительным ожесточением, но и с тем, что противостоящие стороны не разделены линией фронта. На территориях, контролируемых каждой из сторон в гражданской войне, население расколото, и так же вступает в ожесточенное противоборство, как в явных, так и в скрытых формах (заговоры, мятежи, террористические акты, диверсии, саботаж, подпольная пропаганда и агитация и т.д.). Именно этим объясняется тот факт, что гражданские войны не сводятся главным образом к обычным военным действиям, но и сопровождаются террором против противников на всей территории страны.
Одна из проблем гражданской войны 1917-1922 годов, заключалась, однако, в том, что террор с обеих сторон вышел за рамки военной необходимости.
При подходе к этой проблеме следует различать стихийный террор (то, что именуется «эксцессы исполнителя»), и террор, как одну из сознательно и целенаправленно применяемых форм гражданской войны.
Стихийный террор появился сразу же с началом гражданской войны и сопровождал ее на всем ее протяжении. Достаточно легко понять ожесточение людей, переживших почти четыре года мировой войны, и теперь втянутых в братоубийственный конфликт, где решается вопрос о том, быть ли старому миру и старому укладу жизни, или они уйдут безвозвратно. Одни не хотели расставаться с устоявшимся укладом собственной жизни, другие не желали упускать возможность этот уклад коренным образом изменить. А человеческая жизнь в этом противоборстве уже была обесценена годами всемирной бойни. Поэтому классовая месть, подчас в самых жестоких формах, пышным цветом распускалась по обе стороны фронтов гражданской войны.
Хотя «красные» оказались не в состоянии прекратить этот стихийный террор, они, применяя подчас достаточно жестокие меры для его обуздания, в конечном счете, сумели ограничить его масштабы, и не позволить ему превратиться в фактор разложения армии и тыла. Военное руководство «белых» так же понимало опасность неуправляемой стихии террора, но чем дальше, тем больше расписывалось в собственном бессилии обуздать эту стихию, которой беззастенчиво потворствовали многие военные предводители «белого» движения.
Гражданская война неизбежно приводит и к сознательному применению террора противостоящими сторонами. Разница. заключалась в том, что большевики признавали это открыто, а «белые» правительства, на словах лицемерно открещиваясь от применения террора, широко применяли его на практике, не забывая, разумеется, громко кричать о большевистском терроре.
Почему же сознательное применение террора вышло за пределы, диктовавшиеся условиями военного столкновения участников гражданской войны? Фактически и на «белой», и на «красной» стороне государственное руководство утратило полноту контроля над действиями своих карательных органов.
Поскольку на «белой» стороне правительственные органы по существу представляли собой гражданский придаток военной администрации, то функции карательных органов брала на себя, прежде всего, военная контрразведка, действовавшая преимущественно внесудебным порядком, а точнее говоря, на основе чистого произвола. На «красной» стороне основные карательные функции осуществляли органы Всероссийской чрезвычайной комиссии, так же действовавшей во внесудебном порядке, что точно так же открывало широкий простор для произвола.
Наделение органа, осуществлявшего репрессии, правами внесудебной расправы, было, несомненно, ошибкой большевистского руководства. Такой порядок организации террора крайне затруднял контроль над целесообразностью применения репрессивных мер и снижал ответственность исполнителей. Тем не менее, в отличие от ситуации с «белой» контрразведкой, над ВЧК все же осуществлялся внешний политический контроль со стороны большевистской партии, который носил гласный характер. Это не смогло предотвратить чрезмерно широкое применение террора (например, применение практики расстрела заложников было санкционировано партией), но все же до какой-то степени ограничивало произвол карьеристских и авантюристических элементов в карательных органах.
По окончании гражданской войны большевики сумели прекратить практику террора и резко ограничили репрессии, отказавшись от их применения во внесудебном порядке (за исключение расстрела бандитов, захваченных с оружием в руках). Что же касается «белых», то для остатков «белого» движения террор и почти неприкрытый бандитизм превратились в едва ли не единственное средство борьбы с Советской властью.
1. Почему к 1917 году в России не были решены задачи буржуазной революции?
2. Какова была социальная база революции 1917 года? Была ли она пролетарской?
3. Ставили ли большевики перед собой в 1917 году задачу социалистической революции?
4. При каких условиях большевики считали возможной социалистическую перспективу революции в России?
5. Почему революция 1917 года вылилась в ожесточенную гражданскую войну?
6. Какова была социальная база противоборствующих сторон в гражданской войне?
7. Какие факторы предопределили военное и политическое поражение «белого» движения?
8. Почему террор в гражданской войне с обеих сторон вышел за рамки военной необходимости?
Работы В.И.Ленина: